Адмирал Империи 34

Впрочем, как показали дальнейшие события, опасаться Ивану Федоровичу было совершенно нечего. Канцлер Шепотьев, как и всегда, провернул комбинацию блестяще, сыграв на струнах человеческой души и добился того, чтобы Илайя сделал «правильный» выбор.

Стоило только эскадрам противоборствующих сторон сблизиться на расстояние залпа, как вдруг адмирал Шувалов, застывший ледяным монументом на капитанском мостике своего флагмана, заметил странное, необъяснимое на первый взгляд шевеление в рядах своих союзников. Русско-американское соединение, стоявшее до сих пор плечом к плечу с гвардейцами, внезапно пришло в движение.

— Вице-адмирал, что происходит?! — сурово произнес Шувалов, поспешно выходя на связь с командным мостиком флагманского линкора «Юта» в надежде получить хоть какие-то разъяснения. — Почему ваши корабли самовольно покидают позиции?

Однако ответом на его запрос была лишь зловещая, могильная тишина в эфире. Ни единого писка, ни малейшего отзвука — только нудный треск статических помех. Тщетно Петр Григорьевич попытался докричаться до Джонса через разделявшую их звездную бездну. Все напрасно — тот по-прежнему не торопился включать передатчик. Видно, находил иные дела поважнее, нежели обмен любезностями со вчерашним командиром.

— Вице-адмирал Джонс, да объяснитесь же, наконец, черт возьми! — начал не на шутку свирепеть Шувалов, от бессилья стукнув кулаком по пульту и чувствуя, что закипает. — Включите немедленно ваше переговорное устройство! Я требую объяснений, вы слышите меня?!

Тишина. И только спустя несколько долгих, мучительных минут, потраченных на бесплодные попытки связаться с беглецами и образумить их, наш контр-адмирал, наконец, отмер, пораженный внезапным озарением, вспомнив о вчерашнем неурочном визите на борт «Юты» канцлера Шепотьева.

И в этот миг в голове Петра Григорьевича будто щелкнул невидимый тумблер, складывая разрозненные фрагменты мозаики в целостную, хоть и чудовищную по своей подлости картину. Последние сомнения растаяли, теперь все стало на свои места. Вот, значит, как обернулось. Ловкий царедворец сумел-таки обработать американца, вид что-то серьезной пообещав взамен.

— Ладно, господа хорошие, посмотрим еще, чья возьмет! — зловеще процедил сквозь зубы Петр Григорьевич, обводя мрачным взглядом застывших на мостике подчиненных. Однако сейчас в его голосе не было и намека на растерянность или страх — лишь холодная ярость и обещание скорой расплаты над предателями.

Обладая мощными, почти непробиваемыми защитными полями корабли Преображенской гвардейской дивизии и впрямь могли практически до бесконечности долго держать оборону, оставаясь прикрытыми многослойными экранами даже под шквальным огнем противника. Именно поэтому адмирал Шувалов, прекрасно осознавая свои козыри, намеревался использовать защитные характеристики своих модернизированных кораблей по полной программе.

— Канониры Черноморского космофлота хоть все обоймы к своим орудиям подчистую расстреляют, — самоуверенно хмыкнул Петр Григорьевич, поудобней устраиваясь в командирском ложементе и придирчиво изучая расстановку сил на голографической проекции поля боя. — а стволы их орудий накалятся до малинового свечения от бесконечной пальбы, нежели сумеют пробить или хотя бы ощутимо ослабить защиту моих дредноутов, сведенных в «каре»…

Однако в этот самый момент, когда Шувалов уже хотел было отдать приказ на перестроение кораблей Преображенской из «линию» в «сферу», к линкору «Москва» со сторону кормы внезапно подошел и пристыковался к его внешней обшивке один из гвардейских БДК.

Не успела толком завершиться стыковка, как в многочисленные технические коридоры и переходы линкора, словно злые духи из бутылки, хлынули вооруженные до зубов десантники в золотой броне, с закрытыми наглухо забралами шлемов. Бесшумно и стремительно, как натасканные на охоту церберы, принялись растекаться по палубам и отсекам, сметая с пути редкие очаги сопротивления. Да и сопротивления-то особого не было, ведь на «Москву» высадились свои же «преображенцы».

— Что за чертовщина творится?! — взревел Шувалов, подскакивая к мониторам.

Операторы растерянно переглядывались да виновато пожимали плечами, не зная, что и доложить начальству. Ибо сами были абсолютно не в курсе разворачивающегося на их глазах сумасшествия.

— Господин адмирал, на палубе полным-полно штурмовых подразделений 4-го батальона, — сдавленным голосом выпалил один из них. Его пальцы летали над клавиатурой, лихорадочно переключая ракурсы камер слежения. — Они уже просочились сразу по нескольким направлениям, блокировали кормовые надстройки и теперь пробиваются к центральной рубке, сметая сопротивление экипажа… Похоже, нам всерьез угрожает реальный риск потери контроля над кораблем!

— Измена?! — только и смог выдохнуть Петр Григорьевич, застывший соляным столпом перед экраном. Внутри у него все похолодело от чудовищного предположения. — Не может быть! Быть того не может! — лихорадочно замотал он головой, тщетно пытаясь отогнать эти страшные мысли. — Ведь командира батальона я лично знаю без малого десять лет! Подполковник Радимов — мой боевой товарищ, человек незапятнанной репутации! Уж он-то на подобное вероломство в жизни не способен, скорее пулю себе в висок пустит…

— Так, немедленно соедините меня с командиром абордажников! — приказал Шувалов.

— Прошу прощения, господин контр-адмирал, — виновато развел руками перепуганный лейтенант-связист. — Идентификационное переговорное устройство подполковника не отвечает.

И, не успел Петр Григорьевич переварить этот малоутешительный расклад, как второй дежурный оператор нерешительно кашлянул и доложил:

— Господин адмирал — срочный вызов от командира 4-го штурмового батальона…

— А вы говорите, не отвечает! — торжествующе хмыкнул Шувалов.

Однако радоваться контр-адмиралу пришлось недолго.

— Но, это не подполковник Радимов, — упавшим голосом выдавил из себя лейтенант.

— Да что же это за фокусы, черт возьми?! — рявкнул Шувалов, чувствуя, как внутри снова начинает закипать ярость пополам с отчаянием. — А кто?

— Это… Это полковник Зубов, сэр, — запинаясь и бледнея, словно смертельно больной, просипел связист. — Идентификаторы указывают именно так, с вами желает говорить полковник Демид Александрович Зубов… Вывожу на экран…

— Как Зубов?! — опешил адмирал. — Какой, к дьяволу, Зубов?! Тот самый предатель и цареубийца…

— Предатель — это ты, контр-адмирал, — внезапно загрохотал из динамиков зычный, пронизанный неподдельным гневом голос. В этих громоподобных раскатах, в самих интонациях говорящего явственно проскальзывало нечто одновременно угрожающее и триумфальное. Словно обличитель заранее предвкушал свою победу, упивался собственным безоговорочным превосходством. — Ты и только ты несешь всю полноту ответственности за разгорающийся мятеж, ибо по собственному скудоумию, либо же намеренно, из корыстных интересов препятствуешь передвижениям Черноморского космофлота и незаконно преграждаешь ему путь к столице Империи!