Адмирал Империи

— Не волнуйтесь, господин контр-адмирал, того, чего нашим командующим недостанет — мы, как их верные слуги поможем приобрести и умножить, — во все горло засмеялся в ответ Вереш.

— И сейчас, если я правильно понял, ты своими преступными действиями хочешь доказать преданность своим патронам, доставив императора Ивана Константиновича в расположение космофлота адмирала Дессе?

— Это несомненно будет отличным подарком ему на свадьбу, — ответил лейтенант, продолжая хохотать. — Так что выходите все трое не задерживайте нас. Как я и обещал, вас не тронут…

— Вот я сижу здесь и думаю, — покачал головой я, — подарок в виде живых представителей царской семьи или в виде их голов ты хочешь преподнести, а лейтенант? И почему-то второй вариант мне кажется куда более правдоподобным. Ибо, только мертвый император и его старшая сестра-регент нужны сейчас командующему Дессе для реализации тех замыслов, о которых ты мне поведал и о которых я и сам догадывался. Да и твоей благородной командующей не нужны жизни этого мальчика и великой княжны. Я ведь прав? Что касаемо меня, то я вообще в этом раскладе лишь пешка — предатель в глазах твоих командиров и тебя лично, и поэтому вовсе недостоин оставаться в живых…

— Ладно, вы меня раскусили контр-адмирал, — согласился Вереш, видя, как заблокированный мной замок щелкнул, и створка двери стала открываться, постепенно отходя в сторону. — Действительно мне ваши с княжной жизни не нужны. Но вот насчет мальчишки–императора я вас не обманул… Его я хочу доставить в «Ладогу» живым…

В это время я кивком головы указал Таисии с ребенком войти в ванную комнату, чтобы не попасть под перекрестный огонь, который сейчас начнется. А сам, держа в одной руке пистолет, а в другой активированную саблю, встал сбоку от баррикады и приготовился оказать радушный прием нашим непрошеным гостям.

— Гранаты не применять, огонь не открывать! — строго приказал лейтенант Вереш, пропуская вперед себя группу вооруженных короткими абордажными саблями штурмовиков. — Задените мальчишку… Чтобы волос не упал с головы царского пащёнка! Все поняли?! Тогда вперед!

Ревущие от азарта мадьяры толпой ввалились в каюту, с наскока напоровшись на завал из мебели. На несколько секунд этого хватило, чтобы задержать их продвижение. Я использовал данное время с пользой для дела. Короткой очередью из пистолета в упор я вышиб мозги ближайшему щитоносцу, а затем, сокрушительным ударом сабли сверху разрубил шлем-сферу второго из нападавших. Выпустив последние патроны в третьего штурмовика, и отбросив уже ненужный пистолет, я принялся рубить своей саблей направо и налево по головам и доспехам наседающих на меня врагов.

Еще несколько человек упали замертво или были ранены после серии моих ударов, но несмотря на это нападающих в помещении становилось все больше и больше. «Щитоносцы» перескакивали через завал из мебели и трупов собственных товарищей и вступали со мной врукопашную. Спустя несколько секунд я уже сражался, стоя в плотном кольце окружения. Моя плазменная сабля, описывая широкие дуги, с невероятной быстротой мелькала в глазах вражеских солдат. Ни они сами, ни системы их боевых доспехов не успевали реагировать на скорость выпадов и ударов изогнутого смертельного клинка в моих руках. Пара минут боя — и еще с десяток «щитоносцев» уже валялись на полу каюты, заливая его плиты своей кровью…

Однако как бы я ни старался и отчаянно не бился, силы были явно неравны, все больше и больше мадьяр атаковали меня буквально со всех сторон. Насколько бы я ни был хорошо в ближнем бою, но справиться с таким количеством противников одновременно не мог, ни я, ни автоматические системы моего Ратника. Несколько пропущенных ударов дали результат –штыки и сабли мадьяр прожигая плазмой защитные пластины доспеха, вонзались в мое тело. На адреналине я минуту практически этого не чувствовал, тем более что портативная медицинская аптечка работала на полную мощность, впрыскивая в меня дозу за дозой обезболивающего и кровеостанавливающего. Однако очень скоро я стал замечать, как быстро теряю силы и скорость реакции. Осознав, что долго сражаться не смогу, я в отчаянии воскликнул:

— Ребята, где же вы?!

— Не помогут они вам адмирал, — зло засмеялся Вереш, показываясь в каюте за спинами своих людей. — Эти идиоты — ваши капитаны Белло и Наливайко в бессилии пытаются проникнуть на «Одинокий», но у них ничего не получается. Быстро проделать бреши лазерными резаками, как это сейчас делают их абордажные команды на вашем «Одиноком» не получается, так как все до единой переборки, включая межпалубные были мной заблокированы… Ха-ха-ха…

— Никогда не думал, что в погоне за живучестью корабля, снабдив его дополнительной бронезащитой, я выстрелю в ногу самому себе, — грустно согласился я, продолжая сражаться один сразу с полудюжиной мадьяр. — Что ж у всего в этом мире есть свои минусы…

— Пожалуй, я заберу не только вашу жизнь контр-адмирал, но и ваш прекрасный крейсер, если позволите, конечно, — не переставал изгаляться надо мной их командир. — Правда мои парни вырезали почти всю вашу команду, но те в любом случае не стали ли бы мне служить… Верно?

— Ты мясник Вереш, — выдавил я из себя, чувствуя, что быстро теряю силы, и надолго меня не хватит. — Сколько еще невинных душ ты погубишь ради своей цели?!

— Столько сколько потребуется, — по-простому ответил тот. — Не жалейте своих людей адмирал Васильков, лучше пожалейте себя. К тому же далеко не все из них умирали, достойно сражаясь… Многие бросались на колени и молили о пощаде. Вы плохо подбирали себе команду, хочу я заметить…

— Лжешь собака! — выдавил я.

— Так же как и вы сейчас? — улыбнулся лейтенант и кивнул одному из своих космопехов.

Тот быстрым движением, пока я находился к нему спиной, смог ударом штыка прожечь и пробить защитную пластину доспеха на моей правой ноге. Я вскрикнул от пронзившей меня боли и рухнул на одно колено. Тут же на меня попытались наброситься и добить остальные «щитоносцы», но один из них сразу же лег замертво — я продолжал бороться за свою жизнь…

— Вот видите, теперь и вы стоите на коленях, — засмеялся Вереш, подходя ближе, но не настолько, чтобы моя сабля могла его достать. — Все скоро закончится, адмирал…

Все это время мне в наушник поступала информация о состоянии корабля, команды, которая все еще сражалась, несмотря на то, что мои люди были блокирована поодиночке или малыми группами, а также поступающие данные, что творится вне корабля. Весь этот бесконечный поток вываливавшийся на меня я раненый усваивал плохо, но даже в этом хаосе сообщений я слышал то, что в этот критический момент вселило в меня уверенность.

— Действительно все совсем скоро закончится, — сказал я, кривясь от сильной боли в икроножной мышце, пробитой плазменным штыком, — только для тебя и твоих псов! Не успею я досчитать до трех…

В этот момент идентификационный браслет лейтенанта завибрировал красным. Вереш поднес его к лицу:

— Рубка, что случилось?!

— Это сержант Месарош… — простонал на том конце, похоже, тяжелораненый штурмовик из команды, которая захватывала командный отсек «Одинокого». — Она вырвалась…

— Кто она?! — раздраженно воскликнул лейтенант, теряя терпение.

— Эта чертова кукла — старпом, — уже не стонал, а хрипел, видимо от удушья, сержант. — Она просто разорвала магнитные наручники…