Адмирал Нельсон

Адмиралтейство расположено в величественном здании в самом центре Лондона, в правительственном квартале Уайтхолл. Вся власть в адмиралтействе принадлежала горстке «морских лордов», т. е. многоопытных адмиралов и капитанов, заседавших раз в неделю под председательством первого лорда адмиралтейства, т. е. министра военно-морского флота, члена правительства. Морские лорды отвечали за состояние флота, его стратегию, за назначения капитанов кораблей. К ним и обращался Нельсон с просьбой вернуть его на службу.

Чины адмиралтейства имели на этот счет твердое и определенное мнение — не допускать Нельсона на военно-морскую службу. Главой адмиралтейства в июле 1788 г. стал лорд Чэтэм. Близкий к нему адмирал Худ, ранее благоволивший к Нельсону, резко изменил свое отношение к находящемуся в немилости капитану. Худ сказал Нельсону, что «на короля произвело неприятное впечатление неблагоприятное мнение о нем» (98).

Две силы действовали против Нельсона. Во-первых, те, кто материально пострадал от его стремления следовать в Вест-Индии Навигационным актам и вывести на чистую воду мошенников, грабивших казну. Во-вторых, высокие чиновники и руководство адмиралтейства, крайне недовольные тем, что Нельсон вскрыл крупные неполадки в деятельности этого ведомства, которых сами они не замечали или терпели.

Конфликт оказался не простым. С одной стороны, истина была на стороне Нельсона, с другой — он проявил недисциплинированность. В 1786 г. Нельсон сам следующим образом прогнозировал реакцию начальства на его действия в Вест-Индии: «Я заслужил, чтобы меня или уволили из флота, или, по крайней мере, некоторое время не обращали на меня внимания» (99). Руководство адмиралтейства избрало второй путь.

Трудно сказать, что в действительности вызывало в руководящих кругах большую ненависть — его недисциплинированность или то, что он оказался принципиальней, с большей широтой взглядов, чем морские лорды. Последнее им было труднее простить рядовому капитану, чем что угодно другое. Не случайно его действия в Вест-Индии официально признали правильными и правительство, и министерство финансов, а адмиралтейство, т. е. прямое начальство Нельсона, промолчало.

«Вина» Нельсона, и «вина» тяжкая, состояла в том, что он был убежден (и следовал своему убеждению на деле): его долг всегда и при всех обстоятельствах говорить правду правительству и начальству. Кажется, так просто! Но как не просто на деле. Нельсон говорил правду верхам даже тогда, когда это ему, Нельсону, было крайне невыгодно. Он думал, что его должны награждать за это, а с 1787 по 1793 г. имел случай вполне убедиться, что именно за это его наказывают и преследуют. А ведь чиновники адмиралтейства были убеждены в своей правоте. Они привыкли к беспрекословной и точной исполнительности со стороны подчиненных, и демонстрацию Нельсоном служебной принципиальности, большей, чем их собственная, руководители адмиралтейства воспринимали как укор и вызов им, как непозволительную заносчивость со стороны молодого капитана. Его следовало проучить и раз навсегда лишить возможности демонстрировать свое превосходство по отношению к начальству. История с Нельсоном — хорошая иллюстрация того, о чем много позднее писал большой знаток человеческой психологии Андре Моруа: «Если хотите нравиться другим, надо... редко задавать вопросы и никогда не давать повода думать, что вы умнее» (100).

Одно из своих последних обращений в адмиралтейство Нельсон закончил так: «Если вам, господа лорды, будет угодно назначить меня хотя бы на утлое суденышко, л буду чувствовать к вам признательность» (101). Но их лордствам было неугодно. Нельсон, человек эмоциональный, порывистый, доведенный до крайности враждебным к нему отношением, начал поговаривать, что уйдет совсем с морской службы (102). Однажды он обмолвился, что уедет во Францию. В другой раз заметил, что, может быть, ему следует пойти на «русскую службу» (103).

Глубокое возмущение Нельсона можно понять. Он был убежден в несправедливости отношения к нему, в том, что такое отношение незаслуженно. Возмущение несправедливостью естественно для человека с нормальной психикой и минимальным чувством собственного достоинства.

В системе флота служило много людей, продвинувшихся вверх, но не обладавших необходимыми способностями и трудолюбием. Этот паразитирующий слой был очень значителен. Но он мог существовать лишь при условии, что флот выполняет свои функции, что на флоте кто-то все же делает дело — и делает хорошо. Вот эта необходимость и открывала или, точнее, приоткрывала двери для людей способных и талантливых. В мирное время дверь можно было держать чуть приоткрытой, в военных условиях дверь открывалась настежь. От притока свежих талантливых сил в конце концов зависел успех действий флота и, следовательно, их положение и привилегии. Короче говоря, кто-то должен был воевать.

Радикально изменила судьбу капитана Нельсона война между Англией и Францией.

В январе 1793 г. первый лорд адмиралтейства принял Нельсона, рассыпался в любезностях, извинился за прошлое невнимание и обещал назначить его командовать 74-пушечным линейным кораблем, как только тот будет готов. Пока же Нельсон, если пожелает, может взять 64-пушечный корабль. 30 января 1793 г. Нельсон был назначен капитаном 64-пушечного линейного корабля «Агамемнон». Перед ним открылись широкие возможности для проявления его способностей.

Глава II

САН-ВИСЕНТИ, АБУ-КИР, НЕАПОЛЬ. ГАМИЛЬТОНЫ.

Война между Англией и Францией, в которой Нельсон принял самое активное участие и сыграл выдающуюся роль, была официально объявлена 1 февраля 1793 г. Ранее власти выслали из Лондона посла Франции. Поводом для разрыва отношений послужила казнь Людовика XVI.

Теперь отношения между двумя странами, постепенно и неуклонно двигавшимися к открытому столкновению, так сказать, окончательно оформились. Вначале, в 1789—1794 гг., со стороны Англии это была в основном . контрреволюционная борьба против буржуазной революции во Франции. Экспансионистские, захватнические мотивы для английских правящих кругов тогда находились на втором плане. Позднее, когда произошло перерождение революции во Франции и крупная буржуазия приступила к осуществлению грандиозной программы завоеваний в Европе и во всем мире, борьба между Англией и Францией приняла с обеих сторон характер агрессивный, захватнический. Речь шла о том, кто будет господствовать в Европе, на морских просторах и в колониальных районах. В новых условиях с особой остротой вспыхнуло соперничество двух держав. Оно стало основным и могущественнейшим фактором международных отношений на многие последующие годы.

Борьба со стороны Англии имела две специфические особенности. Во-первых, ее правящие круги, верные традиции, стремились переложить все тяготы на других, создавая для этой цели различные коалиции. Во-вторых, островное положение Британии и ее крайняя заинтересованность в расширении старых и приобретении новых заморских владений предопределили важную роль английского флота в военных операциях.

В Англии не сразу поняли опасность, которую таила французская революция для положения Англии в Европе и в мире. В Лондоне даже полагали, что события во Франции приведут к ослаблению векового врага, и с прямой интервенцией не спешили. Хотели выждать и уяснить, в каком направлении пойдут там дела. Да и для подыскания союзников против Франции требовалось время. Однако с первых же дней революции правительство Питта развернуло широкую дипломатическую подготовку к борьбе с Францией и всеми средствами (пока за исключением военных) поддерживало контрреволюционные силы Франции и внутри страны, и за ее пределами, т. е. эмигрировавших контрреволюционеров.

Постепенно революция благодаря активному участию народных масс развивалась по восходящей линии, ее идеи и практические меры оказывали мощное революционизирующее влияние на все страны Европы.

Вопреки усилиям правящих кругов, пытавшихся оклеветать, очернить события во Франции, в Англии также росло революционно-демократическое движение. Под его воздействие попали не только неимущие городские низы, но в известной степени армия и флот. В стране возникли различные общества и клубы, пропагандирующие необходимость радикальных реформ. В 1791 г. было основано лондонское «Корреспондентское общество», поддерживавшее тесные связи с французскими революционными клубами.

Революционные преобразования во Франции, установление якобинской диктатуры и успехи французских революционных войск в Бельгии и Голландии, а также нарастание революционных тенденций в Европе побудили английское правительство начать против Франции войну и перейти к свирепым репрессивным мерам против демократического движения внутри своей страны.

Французская реакция сразу же получила поддержку со стороны феодально-монархической Европы. В таких случаях классовая солидарность срабатывает мгновенно. Но и революционный народ Франции обратился к другим народам с призывом к борьбе за свободу, более того, он обещал им всяческую, вплоть до вооруженной, поддержку в этой борьбе.