Адмирал Нельсон

Еще 19 ноября 1792 г. Национальный конвент Франции принял специальный декрет об освобождении пародов: «Национальный конвент заявляет от имени французской нации, что она окажет братскую помощь всем народам, которые захотят вернуть свою свободу; она поручает исполнительной власти отдать генералам необходимые приказания, чтобы оказать помощь этим народам и защитить тех граждан, которые терпят муки и могут подвергнуться мучениям за дело свободы» (1).

1 декабря Конвент принял другой закон аналогичного характера. Карно, выступая в Конвенте 17 февраля 1793 г. от имени Комитета дипломатических сношений, заявил: «...закон 1 декабря считает долгом чести французской нации защищать дело свободы у всех народов, которые пожелают ее добиться; всем, кто признает права человека, она дает право требовать нашей помощи. Из этих народов она делает своих естественных союзников» (2).

В Конвенте звучали призывы перенести борьбу за свободу и равенство против тиранов и угнетателей за границы Франции, в другие страны. Ласурс от имени Комитета дипломатических сношений обратился к членам Конвента: «Взяв оружие, вы сказали: „Война тиранам — мир народам"». Он потребовал приказать генералам республики «при входе в страну провозглашать, что французская нация объявляет ее свободной от гнета тиранов и могущей выбрать себе под защитой республиканских войск... тот государственный строй, который ей понравится» (3).

Конвент утвердил 15 декабря 1792 г. текст прокламации, с которой генералы революционных армий должны были обращаться к народам тех стран, куда входили французские войска. Прокламация гласила:

«Французский народ — народу... Друзья и братья, мы завоевали свободу, и мы ее удержим в своих руках; залогом этого являются наше единство и наша сила. Мы предлагаем и вам дать возможность наслаждаться этим неоценимым благом, которое всегда вам принадлежало и могло быть у вас отнято вашими угнетателями только путем преступления. Мы пришли сюда, чтобы изгнать ваших тиранов; они обратились в бегство; покажите себя действительно свободными людьми, и мы обезопасим вас от их мести, от их замыслов и от возможности их возвращения. В настоящий момент Французская республика провозглашает, что все ваши гражданские и военные чиновники, все власти, которые доныне управляли вами, являются низложенными; она провозглашает отмену всех налогов, тяготевших над вами... Французская республика также уничтожает среди вас все сословия: знать, духовенство и все остальные...» (4).

Эти призывы, подкрепленные успехами революционных французских армий, производили огромное впечатление на народы. В Париже указывали, что они адресованы и английскому народу, и народу Ирландии, стонущему под колониальным гнетом Англии. Ирландцы с надеждой ожидали, что Франция поможет им вернуть свободу, отнятую Англией. Некоторые радикальные элементы в Англии также готовы были опереться в своей борьбе на Францию. Их представителей даже официально приняли в Конвенте. Создавалась реальная угроза всему, чем обладали английские имущие классы внутри своей страны и за ее пределами. Английский историк К. Эмсли в 1975 г. опубликовал данные о том, что «английское правительство в начале 1798 г. получило из Франции секретную информацию о планах Директории, если ее усилиям будет сопутствовать успех, установить республику в Англии, Ирландии и Шотландии» (5).

В борьбе с Францией английское правительство не гнушалось никакими средствами. Английский флот на морях стремился парализовать и уничтожить торговлю и флот Франции и ее союзников. На суше на английское золото снаряжались армии ее союзников, которые лондонские политики бросали против Франции. Английские шпионы и диверсанты действовали внутри Франции, дезорганизуя ее экономику и оборону. На деньги Англии, по планам, вырабатываемым в Лондоне, и с английским оружием в руках французские монархисты поднимали восстания, организовывали заговоры. Английское правительство отпечатало фальшивые французские ассигнации и наводнило ими Францию с целью расстроить ее финансовую систему.

Революционные силы Франции сразу же поняли, какого злобного и упорного врага они имеют в лице английского правительства.

Итак, Французская буржуазная революция 1789— 1794 гг. вызвала в Англии резко враждебную реакцию. А ведь в Англии буржуазная революция победила ранее на столетие. Что это — исторический парадокс? Страна, претендующая на звание самой демократической и самой свободной, взяла на себя позорную роль наиболее упорного и последовательного душителя освободительных движений. Противоречие только кажущееся. Во-первых, свободы, о которых идет речь, принадлежали и принадлежат не английскому народу, а только правящим кругам.

Во-вторых, бесправие и угнетение трудящихся масс в Англии были ужасающими. В-третьих, богатства лондонского Сити создавались и приумножались путем жесточайшей эксплуатации многих миллионов колониальных рабов. Поэтому-то всякое освободительное движение таило опасность для основ английской государственности. Поскольку такое движение неизбежно революционизировало и английский пролетариат, и колониальное население, правящие круги Англии рассматривали любое проявление свободомыслия в других странах как опасную угрозу.

В конечном итоге революция серьезно укрепила позиции французской буржуазии, которая тут же не замедлила лишить народ многих добытых в ходе революции демократических завоеваний (в 1794 г. к власти пришла контрреволюционная буржуазия, а в 1804 г. Франция вновь стала монархией во главе с императором Наполеоном) и проявить свою агрессивность.

Феодальные европейские монархии, до смерти напуганные бурными событиями во Франции, стали, естественно, союзницами Англии в ее борьбе против Франции.

Сразу же после объявления войны с Францией английское правительство начало лихорадочно сколачивать антифранцузскую коалицию. 23 марта 1793 г. Англия заключает договор с Россией о совместных действиях в борьбе с Францией. Затем в том же году она подписывает аналогичные договоры с Пруссией, Австрией, Голландией, Гессен-Касселем, Неаполем, Сардинией. Это была так называемая первая коалиция.

* * *

27 мая 1793 г. эскадра под флагом адмирала Худа прошла через Гибралтар в Средиземное море с тем, чтобы блокировать французский флот в Тулоне — на южном побережье Франции. С эскадрой следовал и Нельсон на линейном корабле «Агамемнон». Потянулись многие месяцы тяжелой, однообразной, изнуряющей службы по обеспечению блокады Тулона. Возникали и острые моменты, когда дело доходило до применения оружия.

Серьезно отличился Нельсон в 1797 г. Его инициатива принесла английскому оружию крупную победу над испанцами.

14 февраля 1797 г. эскадра из 15 линейных кораблей адмирала Джона Джервиса, под началом которого служил Нельсон в то время, у мыса Сан-Висенти (Сент-Винсент) — крайней юго-западной оконечности Португалии, вошла в соприкосновение с испанским флотом, разделенным на два отряда — в 18 и 8 судов (6). Английский адмирал решил атаковать более крупный отряд испанцев, надеясь покончить с ним до подхода второго отряда противника, которому ветер не благоприятствовал. После ряда маневров Джервис дал сигнал своим кораблям сделать поворот и преследовать корабли уходящего противника. Передние корабли англичан исполнили маневр и двинулись в кильватере [8] арьергарда испанцев. «К счастью для Джервиса,— пишет Мэхэн,— Нельсон был на третьем корабле, считая от концевого. Вполне усвоив цель своего начальника, он увидел, что усилиям достичь ее грозит поражение, и, не дожидаясь приказаний, немедленно вышел из линии и направил свой корабль «Кэптен» на пересечение курса передних кораблей противника. 74-пушечный корабль Нельсона прошел впереди испанского отряда и затем атаковал 130-пушечный «Сантиссима Тринидад» — самый большой из кораблей того времени» (7).

Маневр Нельсона был явным нарушением боевого приказа командующего эскадрой адмирала Джервиса. Но проницательный Джервис сразу понял, что Нельсон поступил правильно, и тут же скомандовал капитану Коллингвуду, шедшему на «Экселленте» вслед за «Кэптеном», поддержать Нельсона. Англичане захватили четыре линейных корабля противника, обратив остальные в бегство, и пленили испанского контр-адмирала. Нельсон взял на абордаж сразу два испанских линейных корабля, перейдя с одного на другой; с тех пор такой маневр получил в английском флоте название «мост Нельсона».