Адмирал С. О. Макаров. 1848-1948
Шрифт:
5; лично руководил отражением атак миноносцев противника на базу' и ке допустил заграждения входа в гавань брандерами;
6) быстрыми выходами эскадры навстречу противнику не допускал безнаказанного обстрела им флота и крепости, заставляя всегда отходить в море.
Этого весьма краткого перечня всего сделанного Макаровым в Порт-Артуре достаточно для того, чтобы памяти о кем вечно жила у хранителей и продолжателей лучших русских боевых традиций — воинов нашей славной сталинской эпохи.
выводы *
Какие же выводы можно сделать после рассмотрения основных этапов богатого жизненного пути вице-адмирала Макарова?
1. Макаров представляется нам прежде всего как яркий выразитель прогрессивных традиций
2. Макарова считают прежде всего тактиком, но это определение далеко недостаточно и ие полно. Его рассуждения и взгляды зачастую перерастали рамки тактических суждений и говорили о Макарове, как об адмирале с широким государственным диапазоном суждений, как о грамотном операторе и стратеге. И не вина Макарова в том, что в его эпоху понятия об оперативном искусстве не существовало. Однако в труде «Рассуждения по вопросам морской тактики» и в официальных документах Макарова мы встречаем ряд глубоких оперативных суждении. Так, его критика «вечных принципов» Мэхэна и Коломба и сомнение в правильности «теории владения морем» тех же авторов говорят о готовности и умении Макарова отойти от господствовавшего тогда в военно-научных трудах идеализма, о понимании Макаровым всего нового, что несло с собой развитие военной техники и производства.
Но Макарова никто не поддержал. Может быть, если бы он дожил до конца русско-японской войны и смог бы теоретически осмыслить ее опыт, то неизбежно и окончательно отказался бы от всяких теорий «обладания морем» и увидел бы, что сам он, командуя флотом, меньше всего практически занимался «овладением морем», вынужденный больше уделять внимания вопросам поддержания в районе Порт-Артура необходимого оперативного режима, для чего организовал разведку, дозорную службу, проводил минные постановки, траление и прочес.
Наконец, и своем докладе, представленном после; возвращении с Дальнего Поп ока, Абакаров еще в 181Ш юлу, как мы вндели, дал совершенно правильную пгюнно-нолитичсскую оценку обстановки на театре, определил вероятный характер нонны* и прямо указал на Японию, как на вероятного противника, и на ос образ ленемзнн на море.
О сто большей конкретностью он разобрал -л и вопросы в споен записке но 20-летнем у плану судостроения, в которой большинство мнении Макарова было пророческим. Его анализ обстановки и прогноз, сделанные в письме к Управляющему Морским министерством за 21 часа до начала помпы с Японией, свидетельствуют о глубочайшем понимании Макаровым оперативно-стратегической обстановки и заставляют нас считать сто далеко нс узким тактиком, а грамотным, реалистическим в суждениях оператором и стра тегом. Отсутствие формальных трудов Макарова по этим вопросам не может быть основанием к его оценке только как тактика. Разобранный в нашей статье ряд документов Макарова подтверждает целиком нашу точку зрения.
3. С. О. Макарова — человека большой эрудиции, храброго, необычайно энергичного и широко образованного адмирала мы вндели в качестве ученого географа, новатора и изобретателя, создателя основ теории живучести и непотопляемости кораблей. И что бы ни начинал делать Макаров, он всегда доводил дело до конца, обобщая полученный опыт и завершая все эго созданием научных трудов, ставших достоянном всей общественности. Какие бы идеи Макаров ни выдвигал, все его творчество направлено было к поднятию престижа свое]'! родины и к повышению боеспособности годного флота. В основе успехов Макарова лежит его умение чувствовать новое, стремление к этому новому. Так, он писал: «Чтобы оценить какое-нибудь предложение но его заслуга.м. надо побороть в себе чувства нерасположения ко всему новому' и малоисиытанному..1
4. Макарову принадлежит приоритет в русской военно-теоретической мысли в области военно-морского оружия и географических исследований. Предложения Макарова были обычно новы, актуальны и имели всегда практическое значение. И в артиллерии, и в минном деле предложения Макарова намного опережали иностранные флоты того времени. Не вмиг .Макарова в том, что многие полезные предложения
'••рассу/кдения по вопросам морской тимики*
г~ О М Ъ у. * Р О й.
юд. 1043 г., стр. '<7.
54
Далеко но сразу оценивались начальством и, к нашему сожалению, быстро реализовались за границей, чем часто наносился примой вред нашему государству (хоти бы Макаровский «колпак» на снаряды и яр.)
5- Но как бы ни были велики заслуги Макарова в области науки и военной техники, Макаров был прежде всего и больше всею адмнралом-воспи тэтелем боевого духа в личном составе, организатором боевой мощи нашего флота. Ею любимый девиз «помни войну» понятен и дорог нам именно потому, что Макаров понимал его как необходимость по-стояЕшо учить личный состав тому, что потребуется на войне, строить и оборудовать корабли, исходя из требовании войны Придавая особое значение в войне моральному фактору, адмирал всегда и в своих теоретических работах и, особенно, в практической деятельности писал и заботился о поднятии боевого духа личного состава. Будучи строгим и требовательным, Макаров умело сочетал это с постоянной Заботой о нуждах матросов и офицеров, поощряя инициативу и хорошую службу, нетерпимо относясь к формализму и бездеятельности. Стремление привить знание воеЕШО-морсхого дела матросам и офицерам способствовало созданию общего языка с подчиненными н сколачиванию экипажей.
Все это создало Макарову заслуженный авторитет. Его любили, ему верили, за ним готовы были пдтн на любое предприятие.
6. По характеру твердый и настойчивый, е-о болезненно самолюбивый, Макаров с особой энергией защищал свои идеи и предложения. Это мешало ему иногда, как мы видели, объективно оценивать обстоятельства, во-время соглашаться с критикой и тем избегать усугубления ошибок. Эта же черта его характера создавала ему большое число недругов. В «верхах» Макарова пе любили прежде всего за то, что он всегда стремился расшевелить рутину, предлагая новое, стремился заставить думать начальство и иыходнл из рамок установившегося мирного уклада жизни Адмиралтейства.
С другой стороны, чувствуя к себе с юных лег сословную несправедливость, Макаров, как сын боцмана, не мог относиться с доверием к «аристократическим верхам» и должен был добиваться своего положения силою своего ума и энергии. 'Дела Макарова были неоспоримы. С. ними и приходилось, скрепи сердце, как мы видели, считаться его начальству, часто уступая Макарову в его просьбах.
Добившись положении по флоте и в обществе. Макаров не мог вы и г и из рамок этого общества и, вращаясь в нем,
должен был считаться с его особенностями. В протнвйоМ случае он не сделал бы для родины н флота того, что смог сделать. Вот почему, зная отношение к себе и плохо надеясь на помощь начальства, Макаров так ревностно оберегал свои авторитет, требовал признания своих заслуг, пошел, как мы видели, даже на разрыв с Академией Наук.
8. В личной жизни Макаров был весьма строг и расчетлив. После своей гибели он не оставил семье никаких капиталов, но зато оставил свое славное -имя, незапятнанное никакими обычными в ту пору денежными «махинациями». В семейной жизни Макаров также не нашел полного удовлетворения. Жена его, происходившая из привилегированных слоев общества, не понимала Макарова. Подлинное удовлетворение Макаров находил только в своей кипучей деятельности на благо родины и флота, на благо своего парода.