Адмирал Сенявин

К мысу Нордкап для ограждения торговли России от пиратов послали эскадру героя Чесмы адмирала Хметевского. Каперы утихомирились, но только на севере. Каперство началось в другом месте. Испанские крейсеры по королевскому указу начали перехватывать россиян у Гибралтара, в Средиземном море.

Купцы пожаловались. Вскоре последовал доклад русского консула в Испании: «Торговля и навигация между севером и Средиземным морем совсем прекратятся. А поскольку продукция России составляет значительную часть средиземноморской торговли, то российская коммерция от этого пострадает».

Чашу терпения правительства Екатерины II переполнила весть о задержании в испанских водах голландского судна «Конкордия», зафрахтованного для доставки русской пшеницы из Архангельска в Барселону. Остановленное при подходе к Гибралтару в середине декабря, оно было отведено в Кадис, где груз продали с торгов.

В конце декабря россиян вновь «обидели». У Гибралтара захватили русское торговое судно «Святой Николай», принадлежащее петербургскому купцу. Следовало оно с грузом пшеницы в Малагу. Привели «Святого Николая» в Кадис и быстренько распродали всю пшеницу по дешевке.

Испании сделали демарш. Императрица повелела снарядить эскадру в те края. В феврале Россия «для покровительства чести российского флага и безопасности торговли» приняла Декларацию, которую назвали «О морском вооруженном нейтралитете». Воюющим державам — Англии, Франции, Испании — объявлялись российские правила «для поддержания ее подданных противу кого бы то ни было». Правила гласили:

«1. Чтобы нейтральные корабли могли свободно плавать от одной пристани к другой и у берегов воюющих наций.

2. Чтобы товары, принадлежащие подданным воюющих держав, были свободны на нейтральных кораблях, исключая заповедные (т. е. военные) товары.

3. Что в определении таковых императрица придерживается того, что означено в X и XI артикулах коммерческого ее трактата с Великобританией, распространяя их на все воюющие державы.

4. Что для определения того, что может ознаменовать блокированный порт, должен таковым считаться только тот, ко входу в который стоит очевидная опасность по сделанным распоряжениям от атакующей его державы расставленными вблизи оного кораблями…

5. Чтобы сии правила служили основанием в судопроизводствах законности судов».

Моря и океаны соединяют все земли воедино на всем шаре земном.

Россия первой возгласила на них право свободной торговли.

К Декларации присоединились все нейтральные страны, одобрили ее и в Конгрессе Соединенных Штатов за океаном, как основанную «на принципах справедливости, беспристрастности и умеренности». Франция и Испания обязались соблюдать ее принципы. Особняком осталась Англия. Удар и был, собственно, направлен против вековой «владычицы морей». Деспотизм ее и безраздельное господство на море рушились. Потому Великая Британия официально не одобрила Декларацию.

Английский посланник в Петербурге Джеймс Гаррис всполошился, строчил донесения в Лондон, где старался принизить значимость Декларации.

— Какой же вред причиняет вам вооруженный нейтралитет, — насмешливо хитрила Екатерина, беседуя с Гаррисом, — или лучше сказать, вооруженный нулитет?

Нашлись противники нейтралитета и в России. Адмирал Самуил Грейг, англичанин, который прославился еще при Чесме, а к тому же был участником и исполнителем похищения невольной соперницы Екатерины — княжны Таракановой — из Ливорно. Такое не каждому доверяли.

Он-то и спросил Екатерину:

— Матушка, в прошлой войне пират Каччиони поступал в море так же, как и английские крейсеры поступают ныне с кораблями чужими. Однако ты Каччиони благоволила, чин дала. Противоречие в твоих действиях…

Екатерина вскинулась:

— А ты, адмирал, не путай грека с королем английским.

Декларация была хороша, но пока только на бумаге.

Требовалось подкрепить ее силой. Об этом спросила Екатерина при очередном докладе одного из авторов Декларации, вице-президента Адмиралтейств-коллегии Чернышева:

— Каковы и куда направите экспедиции?

— Ваше величество, у Нордкапа побывал Хметевский, одну снарядим в Лиссабон, поведет ее Палибин. Затем другая под командой контр-адмирала Сухотина направится в Ливорно…

Граф Иван Григорьевич Чернышев верховодил Адмиралтейств-коллегией двенадцать лет без малого. В свое время, в юные годы, четырнадцать лет состоял на дипломатической службе в Дании, Пруссии, Англии. По возвращении из-за границы в тридцать лет пожаловал был Елизаветой в камер-юнкеры. Она же поручила ему воспитание наследника Павла Петровича. Были у Елизаветы замыслы — выслать из России «голштинца» Петра [19] и его супругу Екатерину, принцессу Ангальт-Цербстскую. Наследником своим объявить хотела Павла. Но не успела…

19

Петр III Федорович (1728–1782) — российский император с 1761 г., был немецким принцем Карлом-Петром-Ульрихом, сыном герцога Голштейн-Готторпского Карла-Фридриха и Анны Петровны, внук Петра I. В России жил с 1742 г., но всегда был настроен пронемецки. Вопреки интересам России заключил с Пруссией мир в Семилетней войне, в армии вводил немецкие порядки.

Екатерина покровительствовала брату Ивана Григорьевича — влиятельному царедворцу Захару Чернышеву [20] . Вначале обласкала и Ивана Чернышева. Пожаловала его генерал-поручиком, назначила в Адмиралтейств-коллегию, наградила орденами. Все это не без умысла. Надеялась за дарованное получать от него донесения на сына. Однако ошиблась.

Иван Чернышев добился аудиенции и без натуги ответил прямо:

— Ваше величество, состоять при его высочестве шпионом не по мне, такого не будет.

20

Чернышев Захар Григорьевич (1722–1784) — граф, генерал-фельдмаршал, с 1773 г. — президент Военной коллегии.

Не привыкла Екатерина к подобным ответам от обласканных ею людей при дворе, где все покупается и продается. Слегка побледнела, сжала губы, кивнула. Прием окончен.

Вскоре удалила его от двора — назначила послом в Англию. Два с лишним года добивался юный Павел возвращения своего воспитателя.

Екатерина наконец смилостивилась, определила Чернышева вице-президентом Адмиралтейств-коллегии… Теперь он ведал всеми делами по морскому ведомству.

Екатерина торопила Чернышева, не скрывала своих намерений:

— Не мешкай, Иван Григорьевич, посылай кораблики в Португалию и Тоскану. Надобно Европе доказать наши права.

— Ваше величество, — напрямую ответил Чернышев, — моряки готовы, корабли несколько худы, припасов нехватка, казна скупится…

Ух, не любила Екатерина «худые вести», нахохлилась:

— Добро, сыщем…

Граф-то знал щедрость матушки-государыни. За одну ночку фаворитам отваливала по сто тысяч…

На следующий день Чернышев вызвал командира Атлантической эскадры контр-адмирала Палибина: