Адреналинка

Спустя неделю Костя позвонил, пригласил встретиться. Дина холодно согласилась, но не пришла. Ещё через пару недель позвонила сама, объяснила неявку внезапной занятостью. Костя вежливо выслушал, но новой встречи предлагать не стал. Она тоже. Спустя ещё месяц всё таки встретились, но не смогли растопить возникший лёд. Так, созваниваясь всё реже, постепенно, они отдалились друг от друга. Наверное, вылечились. Костя сначала увлёкся новыми пассиями с одинаковыми именами, а потом и вовсе женился, открыл новую главу своей жизни. Дина, вроде как, тоже обрела своё нелёгкое счастье. Крайний их телефонный разговор, году в седьмом, носил уже чисто формальный характер и откровенно тяготил обоих.

Когда вы встречались?

Наше время

Во двор, между тремя стандартными пятиэтажками, вошли двое потрёпанных жизнью и судьбой субъектов и остановились, озираясь. Очевидно, выбирали подходящее место, где можно спокойно расположиться, и без особых хлопот и переживаний распить фунфырик-другой денатурата. С противоположной стороны к дому свернул тёмно-синий «Фольксваген-поло» с наглухо затонированными стёклами, остановился со скрипом тормозов. Увидев вылезшего из машины худощавого блондина с холодными глазами, маргинальные элементы предпочли поискать другое место для отдыха.

Капитан Никифоров подошёл к двери нужного подъезда, позвонил в домофон:

— Валерия Эдуардовна, это из полиции. Я вас предупреждал по телефону, что подойду.

— Да-да, конечно, я помню, — звонко проскрежетал старушечий голос, — входите, товарищ милиционер.

К тому времени, как полицейский быстрым шагом взлетел на пятый этаж «ленпроектовской» хрущёвки, с нестандартно широкими лестничными проёмами, дверь нужной квартиры уже была приоткрыта. Старушка, одетая в цветастый домашний халат и с накинутой на плечи шалью, приветливо улыбалась.

— Проходите на кухню, молодой человек, а то у меня не прибрано.

— Как скажете, Валерия Эдуардовна.

— Да не снимайте Вы обувь, душевно умоляю. Вдруг наступите ещё. Стара я стала, не всегда успеваю убрать, да и зрение.

— Куда, простите…

— Да кошки! — она махнула рукой за спину, — гадят, проклятые, хоть и горшки есть у каждой. А что поделать, привыкла я к ним за столько-то лет. У Вас есть домашние животные?

— Да как-то не сподобился пока, — извиняюще развёл руками капитан.

— Ну, с вашей службой и времени нет за собой последить, наверное, я понимаю. Проходите, присаживайтесь вот сюда, на табуреточку.

— Я хотел расспросить Вас о соседке. Михалевой Динаре…

— Ой, не говорите, горе-то какое, — старушка всплеснула руками, — мы ведь с ней лет сорок в соседях, и с бабушкой её, Марией Ильиничной, царствие небесное, земля пухом, — Валерия Эдуардовна истово перекрестилась, — всю жизнь дружили. Помогали друг другу, как между соседями водится, и вообще. Сядем, бывало, на лавочку у подъезда, и разговариваем. И о погоде, и о литературе, и о кино. Знаете, какая она умница была?

— Динара Наильевна?

— Да нет, бабушка её, я же рассказываю. Динка тоже, конечно, девка неглупая росла, но с ветром в голове. Замуж рано выскочила, Галочку — дочку родила. Господи, как она сейчас без матери, совсем сиротинушкой осталась. Нашли вы убивца-то её?

— Ищем. Отрабатываем круг знакомых. Я и пришёл к Вам, чтобы попросить помочь.

— Да, конечно, спрашивайте, — кивнула старушка, — Вы меня, молодой человек, останавливайте, если заболтаюсь. Я же одинока — вон, кошки только, а с ними и не поговоришь, особо. Соседи слева — новые какие-то, да они и прежние не особо общались с нами. Все на Динку Марии Ильиничне жаловались, что телефон их даёт для связи. А как ей быть? Жизнь-то личную необходимо было настраивать! Тяжело одной с ребёночком.

— Вот про кавалеров Динары Наильевны я и хотел поговорить особо.

— Да что Вы! — махнула на него рукой старушка, — их подозреваете, что ли? Нет, они все, кто были, так обожали Диночку. Последний, Ванечка, как убивался, как переживал. До сих пор в себя прийти не может. Пьёт, говорят.

— Не ссорились они?

— Да ни в жизнь! Нет, ну конечно, кричали, иногда, я слышала через стенку. Но так, по домашнему, если вы понимаете, о чем я. Вы не женаты?

— Нет, — покачал головой капитан.

— А мы с моим супругом, знаете ли, тридцать девять лет душа в душу. Спорили, конечно, по пустякам, но уважительно. Вот как-то раз он собрался на рыбалку с друзьями…

— Валерия Эдуардовна!

— Ой, простите меня, товарищ милиционер, дуру старую, опять не о том начала. Годков то мне уже под девяносто. Не сердитесь.

— Ничего, всё нормально. Скажите, какие отношения у последнего сожителя Динары Наильевны были с Галиной, дочерью.

— Вы знаете, — старушка призадумалась на минуту, — ровные, я бы их так охарактеризовала. Особой теплоты между ними не заметно было. Но это ведь ни о чём не говорит, правда, товарищ капитан?

— Правда, — кивнул головой Никифоров, — Валерия Эдуардовна, посмотрите, пожалуйста, фотографии, — капитан начал раскладывать большие глянцевые снимки на кухонном столе, — что вы можете сказать об этих людях, применительно к Динаре Наильевне?

— Давайте, посмотрим, — старушка поправила очки, склонилась пониже, — ну, это Пашка, бизнесьмен, — он уехал куда-то, вроде в Израиль. Лет десять они с Диночкой жили вместе. Вежливый такой, знаете, здоровался постоянно. И с похоронами бабушки помог, говорят. Но холодный он какой-то был. Как лягушка. Может, это со мной только.

— Давно уехал?

— Года полтора как. Или два. А может год. Время для меня, знаете, протекает однообразно и незаметно.

Две большие откормленные кошки, рыжая и чёрно-белая, одновременно вошли в кухню, направились каждая к своей мисочке с кормом.

— После этого не появлялся?

— Нет. Я, по крайней мере, не видела.

— Ещё кого помните?

— Вот это Лёшка, хулиган местный. Ох, как он куролесил тут до армии. Потом остепенился, женился. Он что, к Диночке разве отношение какое имел? Они же разные совсем! Уж настолько-то я в людях разбираюсь, — старушка взяла морщинистыми пальцами следующую фотографию, — вот это приличный человек, Виталием звали. Мария Ильинична говорила, что он с работой Диночке помог. А как ухаживал! Цветами один раз весь подъезд у нас украсил! Какой аромат от них стоял, Вы бы знали, — Валерия Эдуардовна покачала головой, — но потом пропал куда-то. Давно не видела, лет десять точно.

Рыжая кошка, насытившись, разлеглась с довольным видом прямо посередине кухни. Её более любопытная подруга неожиданно запрыгнула на колени товарищу капитану, уставилась внимательно зелёными глазами. Как будто старалась с маху прокачать — друг для хозяйки этот человек, или враг. Старушка шикнула на неё сердито, но та не обратила на это никакого внимания. Никифоров осторожно погладил черно-белую бестию, спросил:

— А вот этого помните? — пододвинул последнюю оставшуюся фотографию.

— Да как не помнить, если Диночка из-за него столько слёз пролила! Ни о ком так не переживала. Появлялся и исчезал он, как привидение какое. А как ругались однажды! Вдрызг, что называется! И снова потом она к нему едет. Константином, вроде бы, звали. Ишь — взгляд-то какой упрямый, даже на фото. Мария Ильинична очень волновалась. Но сердцу, как говорится, не прикажешь. Поругаются — помирятся. Вот на днях вылетел он из квартиры, как сумасшедший. Глаза бешеные, курточка чем-то красным измазана. Пронёсся мимо меня, не поздоровавшись. Хорошо, не сшиб старуху!