Адвокат вольного города 12

— Михалыч, ну я уже сто раз извинился!

— Цыц! Так вот. На улице Маркшейдерской есть оружейный магазин. А там ружьишко одно, белое такое, цевьё под слоновую кость стилизовано. Так вот. Если Савельич принесёт сегодня это ружьё супруге моей, домой ко мне. Вот тогда оно — подарок от дорогого друга.

— Я согласен, — стараясь не говорить лишних слов, ответил судье.

— Хорошо… это хорошо. Только мне надо в повестке расписаться. А то куда нам повестку слать в Ваш Николай? Не факт, что и адрес верно указан.

— В городе патронный завод все знают. А вот почтовой службы у нас нет. Так сказать, всё в стадии формирования.

— Ну вот видишь. Так что надо расписаться в извещении.

— Я готов.

— Нина! — крикнул он в направлении двери. — Нина, ты где?

— Евгений Михайлович, она в магазин пошла.

— Вот холера! Сашка, тогда ты. Брось всё и принеси мне бланк извещения, тут человеку расписаться надо.

…

— Слово концессия непонятное, — с виноватым видом пробормотал Митяй.

Митяй был невысокого роста, худым, но крайне широкоплечим мужичком, который носит странную плоскую шапку с пером, словно пытался подражать Робину Гуду.

Но всё это не имело большого значения, ибо Митяй был руководителем контрабандного аэропорта южнее Бийска и прибыл ко мне в гости по просьбе Бульдога.

Я в очередной раз порадовался тому, что заполучил такого бесценного специалиста по криминальному миру Бийска, наводящему одним своим видом ужас на достаточно трудных в общении рабочих и торговцев.

За счёт его зверского вида приказы Филиппа выполнялись, сроки сокращались, а лихой народ вёл себя тихо. Пока что Бульдог заменял собой всю городскую полицию.

И Митяя мне пригласил, ещё и оставил говорить один на один.

Мы сидели на большом бревне, приспособленном под лавку, в районе дворца Юбы, с видом на аэропорт.

— Концессия — это выполнении функций… Короче, Митяй, Вы и Ваша команда берёте в управление аэропорт.

— А кто сейчас им рулит?

— Семья дяди Вани, но они готовы снять с себя это всё, причём мне им придётся заплатить за все постройки, сооружения, инженерию и так далее. Практически весь аэропорт создан руками Ивана Ивановича.

— Ну, довольно много чего придётся добавить. Но это я так, если договоримся. Сколько Вы хотите, Аркадий Ефимович?

— Считаешь себестоимость по утверждённой смете.

— Это что-то новое.

— Ну Митяй, ты получаешь от аэропорта доход. Торговля ГСМ, техническое обслуживание, сбор за посадку, причём маленький.

— Ещё и работа столовой и лавки, склады.

— Да. И это имеет себестоимость, расходы эксплуатационного характера.

— Посчитали. И?

— От прибыли отминусовали себестоимость и посчитали чистую прибыль. Прости, Митяй, я тебя, по сути, основам экономики учу.

— Не, я это всё и так знаю, только не так по-умному.

— Ну, тогда получаем чистую прибыль, и она идёт пополам, половина тебе и половина мне. Честно?

— Аэродром Ваш… А налоги?

— У меня нет налогов. В этом и есть смысл, у моего города есть имущество, я получу прибыль от него, от бизнесов государственных, это позволит мне вообще не вводить налоги. Так что, получится у нас сработаться?

— Ну, начнём с того, Ваша светлость, что я не вижу тут толпы страждущих авиаторов.

— Это, Митяй, часть проблемы. Даже главная её часть.

— Эбаут.

— Что?

— Ну слово такое. Я пытался английский учить. Получается не очень. Пока только одно слово выучил. Эбаут. Оно такое… Всё объясняет.

— Гм. А можно по-русски?

— Что, Ваша светлость тоже не очень в языках? В общем, я понимаю, чего они Вас сторонятся.

— Война?

— Она, родимая. То есть, наоборот, не родная, не родимая, — стушевался Митяй.

— Боятся, что их собьют? Ты видел мои стены? У меня под стенами орда могла стоять и всё равно не проникла бы.

— А ну как собьют с земли? Короче, пилотам это триста лет не надо, рисковать собой и целостностью корпуса.

— А ну как закончится война? Чтобы ты понимал, реальные боевые действия пока закончились.

— Сегодня закончились, завтра начались. Я может не шибко грамотный, но понимаю, что нужен мирный договор.

— Допустим, мы завтра его подпишем. И раструбим по всей Степи. Кстати, как нам это сделать?

— Слухи кочуют от стойбища к стойбищу. Тут нечто похожее, информация перемещается от аэропорта к аэропорту. Или радио. Есть у Вас радио?

— Нет, — развёл руками я. — Ну вот, достану самый большой радиоприёмник и всем сообщу. Прилетят они?

— Да. Только так Вы оттянете всю клиентуру от моего аэропорта.

— А ещё раньше заберу тебя. Ты же будешь встречать их тут?

— Вообще, конечно, оно выгодно. Я за себя расскажу, ладно?

— Да, Митяй, говори, я слушаю.

— У нас же на Кедровике как? Там Манька главный.

— Говорили, что ты рулишь аэродромом?

— Это да. Но надо мной стоит Манька.

— Манька в смысле Мария?

— Манька — это Цыгарин Денис Юрьевич, вор-авторитет. И тайга его. И деревенька. Лесопилки две. Мастерские. И аэродром. И я тоже под ним хожу. Отдаю довольно много. Мне таких условий, как у Вас никто не предлагал, козырных. И пилоты боятся садиться, ёлки кругом, полоса коротковата. У Вас вот какой длины полоса?

— Недавно продлили до двух километров. Идёт по внутренней части стены с юга на север.

— Гм. Моя-то четыреста пятьдесят метров.

— Митяй, ты меня прости, но мы не будем длиной ВПП меряться. Это детский сад, тем более видно же, что у меня длиннее. Но суть-то не в этом. Ещё раз. Допустим, я вопросы с войной порешал?

— Допустим.

— Тебе нравятся условия, Митяй. Выгодно? Или мне того… Воспитывать бабу Ягу в своём коллективе?

— Какую Ягу?

— Не важно. Суть в том, что ты представляешь для меня ценность как специалист, который возьмётся и исходя из опыта, сразу настроит мне целое направление. И я не буду переживать за этот проект. В этом твоя ценность, причём «в моменте».

— Если сейчас не соглашусь, через время Вы найдёте другого человечка, он тут всё обустроит, и я со своей каторжной рожей в город не впишусь?