Адвокатская этика

— Андрей, это же... я...

Она поднимала и опускала плечи, была совершенно растеряна. Ещё бы, своим предложением я застал её врасплох. Я тяжело вздохнул.

— Андрей, мне кажется, это не очень хорошая идея.

— Оль, я понимаю твоё смятение.

— Это не смятение, Андрей. Мне кажется, ещё слишком рано.

Я кивнул прекрасно понимая, что она права. Но была одна колючая ситуация, которая меня мучила:

— Ольк, я не могу тебя оставить, весь изведусь. Но и не поехать я тоже не могу... Тётя Лида - она...

она для меня особенный человек.

Оля тут же погрустнела. Я не понимал, почему. Но потом догадался. Это была её реакция на меня: на мою мимику, дрожащий голос. Я сразу этого и не заметил. Рассказывая о тётушке, волей-неволей возвращался в те жуткие дни моего детства и юности. Тётя стала тем маяком, который вывел меня к свету, показал путь, по которому пришлось пробираться.

Эмоции душили меня. Так было всегда. Моя слишком больная тема...

— Почему она особенная?
– с нежностью спросила Оля и погладила меня по голове, как ребёнка.

Я прикрыл глаза, прижался к ней.

— Она стала мне матерью при живой матери. Приняла меня таким, какой я есть. Поняла меня и не осудила.

— За что?
– испугалась Ольга.

— Ты действительно хочешь это знать? Кое-что из моей биографии тебе не понравится.

Оля обхватила моё лицо ладонями, заставляя посмотреть ей в глаза.

— Расскажи мне. Обещаю, я не буду тебя осуждать. Что бы там ни было.

Мне хотелось ей верить, и я поверил. Всё ей рассказал, показал свои скелеты в шкафу.

Возможно, не знай я всей правды об Ольге, не смог бы искренностью ответить на искренность. Не смог бы подпустить её так близко к моей всё ещё уязвимой душе, пусть с виду так и не скажешь.

Закончив, я смотрел ей в лицо, пытаясь прочитать, что она думает. Что изменилось? Что скажет?

Ничего не изменилось. Абсолютно. Она всё так же согревала своим взглядом, гладила по волосам.

Молчала.

— Столько лет уже прошло, а я так и не понял: должен ли я был это делать? Почему не предвидел, что моё желание не совпадёт с желанием матери? Я всего лишь хотел её уберечь, отомстить за мучения. А она хотела сохранить всё как есть. Вот этого я и не понял. И не понимаю по сей день, никогда не пойму.

Я говорил всё тише, словно уносился куда-то далеко-далеко.

— Правильно ли я поступил? Не знаю. Никогда уже не узнаю. Издевался над матерью отец, а несчастной её в итоге сделал я... Вот такие дела, Олы

— Она была за мир в семье. Вот только понятие мира у неё было искажено. Тут сложно судить, кто прав, кто виноват.

Я так и слушал её с закрытыми глазами.

— Но, знаешь, что я тебе скажу... Пусть это и прозвучит дико, пусть подобные слова не должны озвучивать люди, которые служат закону, но я всё равно скажу... Если бы тогда...

когда я была замужем за мерзавцем Антиповым, узнала твою историю, я бы никогда не разочаровалась во всех мужчинах. Никогда... Потому что верила бы, что есть один человек, способный на всё ради любимых, который имеет право называться мужчиной. А, значит, не всё потеряно.

Я поднял голову, впился в неё пронзительным взглядом.

— Ты всё правильно сделал, Андрей. Ты защитил маму так, как мог в свои юные годы. И если она не смогла разглядеть в этом любовь, страх за неё, преданность - это уж точно не твоя вина.

‘Она обняла меня крепко-крепко, я вжался в хрупкое тело этой сильной женщины. И как гром среди ясного неба меня пронзило озарение.

Я всегда искал такую...

Такую, что смотрит со мной в одном направлении. Видит то, что вижу я.

Её душа изранена. Моя - изранена по-своему, но не меньше. Нас не просто тянуло друг к другу, мы подсознательно чувствовали, что способны залатать раны друг друга.

Как удивительно устроена судьба. В давних врагах, соперниках скрывались люди, способные понять друг друга так, как никто.

Я смотрел на неё не моргая. В этот день я вообще много на неё смотрел. Всё время.

Постоянно...

— Ты чего?
– ласково улыбнувшись, спросила она и провела тёплыми пальчиками по моей щеке.

— Я представляю, Оль.

— Представляешь? Что?

Она склонила голову на бок, а я всё продолжал ею любоваться.

— Тебя представляю. Лет через десять... двадцать.. тридцать.. Рядом с собой представляю.

Её щёки порозовели. Она смущённо опустила глаза.

— И, знаешь…

Мне очень нравится то, что я себе представил.

Осторожно коснулся её подбородка, притянул к своим губам и поцеловал: нежно, чувственно, благодарно.

И сквозь этот поцелуй почувствовал, как она улыбнулась.

33.

Андрей

Я попытался уговорить Ольгу поехать с нами к родне, но попытки оказались тщетны.

Она наотрез отказалась ехать. «Всему своё время», - таков был её ответ. Он меня огорчил и обнадёжил одновременно.

Сам факт, что есть женщина, которой я готов показать свою семью, живущую не в Московском пентхаусе, а в скромной квартирке в Твери, уже заставлял задуматься, насколько серьёзно я отношусь к Оле и к нашему с ней будущему. Да, это свершилось, я перестал жить сегодняшним днём, довольствуясь красоткой в моей постели. Я теперь много думаю о будущем. Даже слишком.

Торможу себя, вовремя напоминая, что всему своё время.

Не надо гнаться на всех парах, есть риск отпугнуть её и потерять. А этого я не мог допустить.

Мы с Леной уже прилично отъехали от Москвы, впереди было ещё два часа пути. Мы непринуждённо болтали, иногда смеялись, шутили.

— Ты всё время смотришь на телефон, - заметила Лена, хитро улыбаясь.

— Я смотрю на навигатор, — объяснил серьёзно.

— Ну-ну...
– покачала она головой, а улыбка стала насмешливой.
– Не сочиняй! Ты дорогу наизусть знаешь. Признавайся, ждёшь звонка? Сообщения?

Я лукаво закусил губу и покрутил головой.

— Нет? Не ждёшь?
– не поверила племянница.