Адвокатская этика

Ко мне приезжал следователь, я откровенно рассказал всё, что помнил. Увы, помнил я немного.

Например, момент моего второго ранения начисто стёрся из памяти. Мне поведали, что я находился в сознании, избивал Антипова, сумел выбить пистолет -—сказанное резонировало со мной, что-то из этого я отчётливо помнил и мог подтвердить.

Данилов заезжал, мы долго с ним беседовали. Пока он не озвучивал никаких прогнозов, лишь опросил меня и сообщил о скором заседании по мере пресечения.

Лена крутилась вокруг как наседка. Привезла ноутбук, ещё немного одежды. Постоянно поправляла подушку, уговаривала больше спать и меньше сидеть за компьютером.

— Лена, - отдал я очередное распоряжение.
– Найди как можно больше дел, которые заканчивались оправдательным приговором. Ищи везде: в открытом доступе и там, где сможешь получить доступ. Сделай две копии: Данилову и мне.

— Тебе?
– посмотрела она на меня недобро.
– Но...

— Без «Но»!

Племянница глубоко вздохнула.

— То есть, ты не останешься в стороне?

Я посмотрел на неё как на глупую. Этого взгляда было достаточно, чтобы она всё поняла.

— Когда я приезжала к тебе домой за одеждой, увидела женские вещи в шкафу. Я сразу обо всём догадалась.

Я промолчал, не желая это комментировать.

— Мне жаль, что с Ольгой Викторовной всё так вышло...
– сказала Лена искренне.

Мне тоже было жаль. Вот только тратить время на жалость и сочувствие я не мог.

Все эти дни был как на иголках. Я почти не чувствовал физической боли, душа разрывалась - вот это страшнее. Когда на прикроватной тумбе зазвонил телефон, и определился номер Данилова, я заставил себя собраться и выключить все эмоции. Но это было чертовски трудно.

— Да, Паша, слушаю тебя.

От волнения Лена побледнела, от её вида мне стало ещё хуже.

— Андрей, Ольгу оставляют в СИЗО, - озвучил он мне вердикт после заседания, которое только-только закончилось.
– Вскрылись новые обстоятельства, и следствие настояло на содержании в изоляторе.

— Какие ещё, на хрен, обстоятельства?!
– зарычал я.

— Пытаюсь узнать. Видел только, как накануне следователь заходил в кабинет судьи.

Видимо, что-то выяснилось, о чём пока не говорят.

— Да что там могло выясниться?!

— Андрей, я тебе рассказал всё, что знаю. Сейчас прыгаю в машину и через час буду у тебя.

Лену я отправил в офис. Без меня в конторе наступит бедлам, и чтобы этого не случилось, я руководил через племянницу.

Данилов, как и обещал, приехал через час.

— Успел перекинуться парой слов со следователем, он лишь намекнул, что новые факты говорят в пользу умышленного убийства. Состояние аффекта они отмели.

— Что за бред?! —- рычал я, как ненормальный.

— Бред это или нет - предстоит выяснить. Ольга мне всё рассказала, но что-то она могла упустить.

Перенервничала, растерялась, не придала значения - может быть всё, что угодно.

— Устрой мне с ней свидание! — выпалил я обречённо.

Данилов спрятал руки в карманы и посмотрел на меня с подозрением.

— Исключено. Ты - свидетель, и тебе никто не даст с ней переговорить во избежание сговора или давления. Андрей, ты чего? Сам юрист, должен такие вещи понимать.

Да я всё понимал. Я всё прекрасно понимал... вот только не принимал. Разум твердил одно, сердце отказывалось его слышать. И слушать.

— Мне нужно её увидеть...
– трагично сказал я, как есть.

Пашка - мой лучший друг. Пусть мы и не так часто видимся, как хотелось бы, но другого такого друга у меня не было.

— Это важно...

— Андрюх, я понимаю, что важно. Оля - наша коллега, а мы своих не бросаем. Чувство солидарности ещё никто не отменял, тем более ты вёл её клиентку, вас это сблизило.

— Дело не в солидарности, Паш. Дело в другом.

Он нахмурился. Я поднял на друга глаза и сказал откровенно:

— Паш, я люблю её.

— Вот те на!
– обалдел Данилов.

Он присвистнул, начал расхаживать по больничной палате, то и дело бросая на меня взгляд. Я

шокировал друга, ведь он, как никто, знал, что я когда-то недолюбливал Ольгу Ярцеву.

— Я так и знал, что это случится.

— О чём ты?
– не понял я.

— Я о тебе и Оле. Химия между вами была сумасшедшая.

— Ты шутишь?
– на полном серьёзе спросил я.
– Мы конкурировали. Терпеть не могли друг друга.

Паша ухватился ладонями за спинку кровати и глумливо улыбнулся.

— Не лей мне в уши! Вы не конкурировали. Вы выделывались друг перед другом. На самом деле вы просто хотели друг друга трахнуть, и давно, но вели себя как павлин и пава: ты кичился распушить свой хвост, она — ущипнуть тебя своим клювиком, - ухмыльнулся он, будто бы вспомнил.
– И только при тебе она вечно красила свой клювик красной помадой.

Что-то в других местах, где мы пересекались без тебя, я не видел на ней такой боевой раскраски.

— Спасибо, что не сравнил с петухом и курицей, орнитолог ты хренов!
– выдал я саркастично.

Данилов выгнул бровь, всё ещё продолжая насмехаться надо мной. Но это продлилось недолго.

Обошёл кровать, сел возле неё и продолжил серьёзный разговор:

— Раз такое дело, давай поступим так. В СИЗО тебя к Ольге не пустят, но я могу передать ей записку от тебя. К сожалению, только так...

Я закусил губу. Записка - это уже много. Это уже возможность передать ей частичку себя. Я схватил привезённый Леной ежедневник, вырвал страницу и принялся выплёскивать на бумагу всё, что было у меня на душе.

40.

Ольга

— Постарайся сконцентрироваться, перескажи события того дня, не упуская ни одной детали, -

настаивал Паша.

После заседания меня оставили в СИЗО. Данилов сообщил, что во время расследования всплыли новые обстоятельства. Что за обстоятельства, о которых я ничего не знала? Нам с Павлом оставалось только догадываться.

— Паша, я всё тебе рассказала.

— Оль, я верю, но давай ещё раз?

Он не давил, просил спокойно, входил в моё положение. За это я была ему очень благодарна.