Адъютант императрицы

— Сударыня, — сказал Бередников, — умоляю вас не задерживать меня и не вынуждать прибегнуть к насилию. Вы ссылаетесь на государыню императрицу…

— А разве у меня нет права на это? — прервала его Аделина. — Я сама видела, как государыня писала тот приказ.

— Не смею оспаривать это право, — спокойно сказал Бередников, — но и я имею право действовать, как приказывает мне мое убеждение, и обязан представить все это дело еще раз на благовоззрение государыни императрицы. Я вместе с вами и с этим арестованным офицером немедленно же отправлюсь в вашей карете в Петербург; я, как предписывает мне долг, отвезу арестованного в крепость, а затем немедленно же отправлюсь с докладом к государыне императрице. — Затем, обращаясь к Мировичу, он прибавил: — Объясните вашей даме, что это единственный выход из запутанного положения.

— Прошу тебя, Аделина, — глухим голосом сказал Мирович, — делай так, как говорит генерал, мы успеем по дороге сказать друг другу последнее «прости».

— Хорошо, — сказала Аделина, — так как ты хочешь этого, то я подчинюсь, и раз этот господин действительно отправляется к государыне императрице, то я ничего больше не требую; вопрос идет лишь о нескольких часах, пока все не выяснится. Вперед же!.. Моя карета к вашим услугам.

Она выпрыгнула из лодки и заботливо поддерживала скованные руки своего возлюбленного, когда тот следовал за нею. Затем она поспешила в карету.

— Я надеюсь, сударь, — проговорил Бередников, идя за Мировичем, — что вы ничего не расскажете этой даме о причине своего ареста, так как это должно быть известно только одной государыне; этим вы только ухудшите свое положение. Если вы не дадите мне обещания, то я не могу разрешить вам ехать вместе с вашей невестой.

— Не беспокойтесь, генерал, — ответил Мирович, — я проиграл большую игру, но никто не упрекнет меня в том, что я недостойно переношу свое несчастье.

Аделина приказала кучеру повернуть карету. Бередников посадил рядом с ней Мировича, а сам с другим офицером занял место напротив них.

С той же скоростью, с какою выехала Аделина из Петербурга, отправилась она теперь в обратный путь в сопровождении казаков и кавалерии.

— Ничего не бойся, мой дорогой! — сказала Аделина, нисколько не заботясь, что при их разговоре присутствует генерал. — Тебя должны были арестовать, но в это же самое время чуть не увезли меня.

— Увезли тебя? — спросил Мирович. — Кто? Куда?

— Кто? — воскликнула Аделина. — Кто же посмел бы сделать это, кроме высокомерного Орлова, уверенного в том, что ему все благополучно сойдет с рук! Я думала, что еду к тебе, а вместо того была выдана ему! Об этом я расскажу тебе потом; ты поймешь, если я скажу тебе, что Ушаков, которого ты считал за друга, был слепым орудием Орлова.

Мирович с возгласом отчаяния откинулся на подушки сиденья.

— Ушаков — предатель, Ушаков — шпион Орлова? О, теперь я все понимаю! Так вот какое было намерение! О, ваше превосходительство, — воскликнул он, обращаясь к Бередникову, — понимаете ли вы весь ужас моего положения? Я был орудием коварного плана, я стал игрушкой мрачной судьбы, но клянусь Богом, генерал, я считаю себя чистым, как ангел, в сравнении с тем, кто управлял нитями этой проклятой игры.

Бередников ничего не ответил, но незаметно пожал руку арестованного.

Аделина не поняла этих слов, она все еще думала, что арест ее возлюбленного — дело рук Орлова, и пыталась снова успокоить Мировича и пробудить в нем надежду на милость императрицы.

Прибыли в Петербург. Бередников распорядился ехать в крепость, где сдал Мировича и о чем-то таинственно переговорил с комендантом.

Аделина не противоречила, так как была уверена, что все дело вскоре выяснится и заключение продлится лишь несколько часов. Она крепко обняла его и выразила напоследок надежду счастливой встречи, а затем поехала с генералом в Зимний дворец.

Утро уже вступило в свои права, улицы Петербурга оживились, и дворцовая жизнь шла полным ходом, так как императрица вставала рано и прежде всего просматривала корреспонденцию, поступавшую со всех концов империи.

Бередников был принят ею немедленно. Аделина ни на шаг не отступала от него и вместе с ним вошла в кабинет.

Екатерина Алексеевна сидела за письменным столом; рядом с ней стоял маленький столик с сервизом из севрского фарфора, так как она обыкновенно завтракала в этот час.

— Что привело моего верного и храброго коменданта ко мне в этот ранний час? — спросила она с милостивой улыбкой, но вдруг с удивлением поднялась, увидев Аделину, стоявшую позади генерала. — Вы здесь, дитя мое, что это значит? Разве было какое-нибудь затруднение при исполнении моего приказа? — спросила она.

— О, ваше императорское величество, — воскликнула Аделина, — помогите мне разрушить злое дело, которым хотят уничтожить мое счастье, мою любовь! Несчастный, которого я должна была привезти к вам, находится в тюрьме; о, не медлите, освободите его оттуда!

Императрица с изумлением слушала артистку и тотчас спросила:

— Он арестован, Мирович арестован? Что это значит, генерал? Разве эта девушка не показывала вам моего приказа?

— Я видел его, — возразил Бередников, — но не смел исполнить его, пока не объясню вам, ваше императорское величество, всего, что случилось. Сударыня, — продолжал он, обращаясь к Аделине, — вы видите, я сдержал слово и стою перед государыней императрицей, но то, что я должен сказать ей, вы не можете слышать, поэтому прошу удалиться и ожидать решения ее императорского величества.

— Ступайте, дитя мое, ступайте! — проговорила в свою очередь Екатерина Алексеевна, слушавшая коменданта с удивлением. — Не бойтесь ничего!..

Несколько нерешительно и недоверчиво глядя на Бередникова, Аделина повиновалась и вышла из кабинета.

Бередников по–военному кратко рассказал все, что произошло в ту роковую ночь.

Государыня как подкошенная опустилась в кресло.

— Боже мой, Боже мой! — вздыхала она, закрывая лицо руками. — Я невинна в этой крови, я ничего не знала об этом жестоком приказе.

— Благодарю Бога за эти слова, ваше императорское величество, — сказал Бередников. — Если бы только русский народ поверил им так же, как верю я.

— И как это было возможно возбудить к такому неслыханному дерзкому поступку солдат и офицеров? — спросила государыня.

— Я этого сам не понимаю, — возразил Бередников, — непроницаемая тайна лежит на всем. Подделали сенатский указ, но, как все происходило, узнает следствие; друг подпоручика Мировича, принимавший главное участие в заговоре, бесследно исчез, это был подпоручик Павел Ушаков.