Афера. Роман о мобильных махинациях

– Ну а с работой у тебя как? – продолжал Костя обычный в таких случаях «опрос».

– И работы у меня тоже больше нет. Изгнали. – И я ущипнул себя за переносицу большим и указательным пальцами и посмотрел в сторону. Так я всегда поступаю, когда хочу «замять тему», но Костя, похоже, ничего заминать не собирался. Он продолжил очень аккуратно выспрашивать меня о том, что я делал, чем занимался, и так продолжалось до тех пор, пока я, наконец, не спросил:

– А тебе что, так интересно все это? Какова, так сказать, цель твоих расспросов? Хочешь выразить глубокие соболезнования ввиду утраты мною не самого последнего в этом городе годового дохода? Не думаю, что у твоей спутницы это вызовет хоть какое-то любопытство, – усмехнулся я, постаравшись придать себе вид мудрого добряка.

– Это моя коллега и жена. По совместительству, так сказать, – добродушно поправил меня Костя. – Мы вместе пытаемся осуществить один проект и вот прямо здесь и сейчас этим занимаемся. Это хорошо, что ты нам попался. – Костя улыбнулся, показывая, что он немножко шутит. – Ты же рекламщик? Это-то как раз очень хорошо. Потому что я, например, программист, а Лена художник-аниматор и звукорежиссер, и еще она умеет и знает много всего такого, чего мы с тобой не умеем и не знаем.

«Кто бы сомневался? Надо же, как я недогадлив! Она, оказывается, жена ему! Но почему? Почему я сразу этого не понял?» – перебирал я в уме вопросы, разглядывая вырез Алениного джемпера, но, конечно же, промолчал. Мне вдруг стало интересно, что будет дальше. Безработному всегда интересны такие разговоры, а я безработный с большой буквы, то есть без «золотого парашюта»: меня лишили накоплений, выбросили из бизнеса, из моей темы, и мне теперь интересны любые предложения, я готов ухватиться за всякую, хоть немного знакомую мне по содержанию понятную идею.

– Вам нужен фрилансер, вольный художник, чтобы придумал, как именно вы должны будете заработать ваши деньги? Сколько вы готовы заплатить за идею? Стоимость моего ужина подойдет? Я прямо здесь и сейчас отдам вам парочку присыпанных нафталином идей с антресолей моей памяти. Поверьте, они того стоят…

Меня понесло, я оседлал свою любимую хмельную лошадку, освоился и теперь полным рублем воплощал в жизнь задачу пьяного хама, мешающего отдыхать добрым людям. Однако Штукин еще в институте прослыл добряком: он с улыбкой встретил поток моего сарказма, и Алена, на которую я нет-нет да и поглядывал, тоже была настроена вполне, как мне показалось, благожелательно.

– Нет, Витя, никаких вольных художников нам не надо. – Костя Штукин приподнял ладонь над крышкой стола, кисть оставалась прижата. Получился этакий умеренный жест предостережения: не опасный, но убедительный. Я сразу заткнулся.

– Мы ищем человека, который бы имел связи на каналах, в СМИ, в интернет-бизнесе – словом медийщика с хорошими знакомствами, – благожелательно молвила супруга Штукина, и я вдруг понял, почему сразу не сообразил, что эти двое муж и жена. Между ними не было ничего общего! Обычно между супругами есть что-то такое, что позволяет их быстро идентифицировать именно как семейную пару, и никак иначе. Общее выражение лица, жесты, тот особенный взгляд, которым эти двое смотрят друг на друга. Наконец, люди, которые долго живут вместе, становятся в той или иной степени похожи друг на друга. Здесь же ничего такого и в помине не было. Рыжая девушка, из дивной породы «милых». Необыкновенно умные, очень красивые глаза, которые показались мне зелеными, впрочем, я не был уверен на все сто. Ее профиль был очень европейским, средиземноморским. Я сравнил его с профилем первой супруги Наполеона – Жозефины, который я видел на портрете в каком-то музее, кажется, в Лувре, а Жозефина была далеко не обыкновенной женщиной. У Наполеона, что и говорить, был отменный вкус.

Уподобив супругу добрейшего Штукина французской императрице, я как-то загрустил. Всегда обидно, что такая замечательная женщина не является твоей женщиной. В нетрезвости это особенно сильно ощутимо. У нее были немного тонкие губы, что, как известно, всегда означает у молодых женщин неумение готовить и высочайшую сексуальность. К тому же и грудь у нее была не большая и не маленькая, что мне всегда особенно нравилось, ноги длинные, бедра округлые (я специально ронял под стол вилку и нагибался за ней, так что все хорошо разглядел). Нет, такая женщина не храпит по ночам и ничем не болеет. О, этот счастливчик Штукин!

Я вспомнил свою жену. Получив штамп в паспорте, она стремительно обабилась и обветшала. Перестала делать мне минет. После рождения ребенка вела себя так, словно секс со мной был ей, мягко говоря, неинтересен. Она работала в торговой компании, и ее лексикон был таким же «торговым». Куда-то разом исчезли все общие темы для разговоров. Она ничего не делала, чтобы удержать меня возле себя. Частенько она возвращалась домой поздно и подшофе, объясняя это посиделками с подругой, но я несколько раз улавливал исходивший от нее запах чужого мужика. Я молчал, так как у самого рыло было в пуху, но главной причиной всякого отсутствия ревности было мое стойкое мнение, что такой женщиной, в которую превратилась моя подруга жизни, вряд ли хоть кто-то в состоянии заинтересоваться. «Мало ли, – рассуждал я, – может, танцевала с каким-нибудь потным Кузьмичом из офиса».

Поглядев еще раз на жену Кости, я вздохнул, полез было за сигаретами, но передумал:

– Знаешь, Костя, как ни странно, я обладаю всеми из перечисленных тобой требованиями. Но ты же видишь, в каком я состоянии? Обездолен, бесправен, – продолжал я дурачиться, вспомнив жалобы какого-то бородатого боярина петровской поры из некоего кинофильма. – И пьян до невозможности. Да-с.

– Да вижу, вижу, – шутливо отмахнулся Костя. – Ты немного не в себе, и причина у тебя более чем уважительная. Правда, Леночка?

– Конечно, – кивнула эта рыжая, все больше и больше нравившаяся мне женщина. – Тут все понятно. А вы, Виктор, когда придете в себя, то вы нам позвоните. Дай ему карточку, Костя…

Вскоре они ушли. Костину визитку я убрал в бумажник. Когда Алена поднялась из-за стола, сердце мое забилось так часто, что я прикрыл глаза рукой, словно от яркого солнца. Глаза выдают все, что внутри, особенно глаза пьяницы. Фигура у нее была превосходной! И как только природа могла создать такое чудо, как эта рыжая женщина! Именно поэтому я так бережно сохранил телефон своего старинного приятеля, решив позвонить ему завтра днем. Зацепила меня его жена. «А рога идут всем, – пробормотал я. – Хотя мало кто догадывается об их существовании».

16 июня,

17 часов 54 минуты

Картье, Картье… Куда мне теперь? Домой? Пожалуй, да.

Я вспомнил о той эсэмэске, полученной от жены ни свет ни заря: «Надумаешь прийти сегодня домой – не удивляйся». Сюрпризам сегодня еще не конец. Как поэтически звучит!

Сюрпризам сегодня еще не конец:Еще не пиздец, но скоро пиздец.И будет смеяться господь наш отец,Закапает с неба противный дождец,Подаст вам депешу небесный гонецО том, что на завтра объявлен пиздец,И нету возможности съесть холодец —Вам завтра настанет пиздец.

Бормоча подобную околесицу, я на извозчике добрался до дому, во время поездки поработав навигатором, так как мой возница был нездешним и Москвы не знал вовсе. Расплатился с ним, долго искал ключи, да так и не нашел. Вспомнил, что ключница, дорогая, от «Salvatore Ferragamo», осталась в перчаточнике «Infinity». Моментально взмок, расстроился, засопел. Именно в такой последовательности. Потеря ключей от дома – это всегда великая проблема. Может быть, они еще там, в машине? Вспомнив не внушающее доверия лицо Колобка-гаишника, я усмехнулся собственной наивности. Как бы теперь квартиру не обчистили. Придется менять все замки.

Меня выручил сосед: открыл дверь подъезда, приложив к домофону ключ-таблетку. Я поблагодарил его, и мы вместе оказались в лифте. Демонстративно принюхавшись, он подмигнул. Спросил:

– Гуляешь?

– Вроде того, – неохотно ответил я.

– Есть повод? – не унимался любопытный сосед.

– Да так… С горя, – сознался я. – Проблемы навалились.

– Понимаю, чего уж там. Я вообще не знаю, как бы я себя на твоем месте повел. Может, взял бы ружье да и поубивал бы обоих, – более чем загадочно выразился сосед, и только я открыл рот, чтобы спросить, о чем это он, собственно, как лифт остановился на его этаже и сосед выскользнул из кабины, избавив себя от объяснений.