Афера

– Компания, выплатившая страховку вдове Джереми Кейса, находится в Швейцарии. Угадайте, кто ею владеет.

– Повеселите меня.

– Банк «Уинтроп, Хокинс и К°». А теперь угадайте, сколько составил страховой полис.

– Семьсот тысяч долларов...

– ...и семь центов, – подхватила Кассандра.

Фэлкон помолчал. Все сходится.

– Кассандра, можете прислать мне все это в письменном виде – насчет страховой компании, которой владеют Уинтроп и Хокинс, насчет Резерфорда и особенно распечатку телефонных счетов «Семерки»?

– И куда посылать?

– В Бостон. На адрес местного отделения «Федерал экспресс», до востребования. Отправляйте первой почтой, тогда к десяти утра доставят.

– А почему в Бостон?

– Да у меня там одно небольшое дельце возникло.

Кассандра тяжело вздохнула. Она догадывалась, что это за дельце.

– Будьте осторожны.

– Хорошо. – Фэлкон заколебался. – Я хочу попросить вас об огромном одолжении.

– По-моему, вы уже исчерпали лимит одолжений, Эндрю, вам не кажется? – засмеялась Кассандра.

– Право, для меня это очень важно.

– Ладно, что там у вас?

– Значит, так, все сведения, имеющиеся в моем распоряжении, я собираю воедино и помещаю в стальной сейф. Здесь, в Бостоне. Это четыре папки из кабинета Чеймберса в «Пенн-мар», информация, касающаяся денежных переводов и компрометирующая «Семерку», ваши наработки и, наконец, нечто вроде заключения, которое я составил по всем материалам. Все это я кладу в сейф в Бостонском банке. На Стейт-стрит. И доступ к сейфу будет только у двух людей. Это вы и я.

– Что-о?

– Мне некому больше довериться, Кассандра. Так что, прошу вас, не отказывайтесь.

– Но, Эндрю...

– Пожалуйста. Вы же меня знаете, я никогда не произношу этого слова два раза подряд.

Наступило долгое молчание.

– Хорошо, что от меня требуется?

– Отныне вы каждый вечер будете справляться в службе ответов на телефонные звонки, не оставлял ли я для вас сообщений. Я заплатил за год вперед, полагаю, этого достаточно. – Фэлкон продиктовал номер телефона бюро обслуживания. – Если ничего не случится, каждый вечер в одиннадцать часов вас будет ждать сообщение. Каждый! – с нажимом повторил Фэлкон. – В каждое сообщение я включу ссылку на тот или иной цвет. Если в одиннадцать сообщение не придет или в нем я не упомяну цвет, немедленно поезжайте в Бостон, забирайте содержимое сейфа и передавайте его федеральным властям. Не надо никаких вопросов! Просто делайте, как я говорю. Сегодня же вечерней почтой я пошлю ключ от сейфа и код. По адресу почтового отделения в центре Манхэттена, где вы работаете. Это безопаснее, чем по домашнему адресу. Да и удобнее.

– Итак, если сообщения нет, с вами что-то случилось?

– Да. И вы обращаетесь к властям. Можете не раскрывать своего имени, это мне все равно. Но вы должны обещать, что передадите им всю информацию, содержащуюся в сейфе.

– Договорились. – Кассандра заколебалась. – А почему бы просто не сделать для меня копию всех этих материалов?

– Ни в коем случае! Все должно быть в одном экземпляре, иначе слишком велик риск того, что материалы попадут в чужие руки. Да и вам так спокойнее будет.

– Ладно, ладно.

Фэлкон вздохнул с облегчением и немного разжал пальцы, стискивавшие телефонную трубку. Вроде все складывается как надо.

– Эндрю, вы читали в газетах, что и председатель правления Южного Национального, и его заместитель покончили с собой?

– Что-что?

– То, что слышали. Барксдейл ведь был заместителем председателя правления, верно?

– Да.

– Ну так вчера вечером он спрыгнул с балкона своей нью-йоркской квартиры.

– Боже, как мило...

– А Борман в пятницу попал в автокатастрофу в графстве Уэстчестер. В его доме нашли записку. В ней сказано: после того, что произошло в банке, он жить не может. Правда, газеты пишут, будто стопроцентной уверенности, что в машине был именно Борман, пока нет. Тело сильно обгорело. Но номерные знаки – от его машины.

– Значит, Борман погиб в пятницу? – Фэлкон уперся взглядом в стену на противоположной стороне улицы.

– Да.

Фэлкон кивнул, как бы делая себе заметку. Надо кое-что проверить.

* * *

– В чем дело, почему до сих пор не нашли Фэлкона? Пять дней ведь уже прошло.

– Нам известно, где он, – устало сказал Резерфорд и зевнул в мембрану. Надоели ему эти постоянные звонки Прескотта.

– Да? И откуда это нам известно? – Прескотт саркастически выделил тоном личное местоимение?

– От друга.

– Ну конечно, – фыркнул Прескотт. – Если мы знаем, где он, почему же никак не избавимся от этого типа?

– Да, нам известно, что он здесь, в Бостоне. Но где именно в Бостоне, пока установить не удалось. Впрочем, надеюсь, скоро выясним. – Резерфорд еще никому не говорил, что Фэлкон ушел от них в Гарлеме.

– В Бостоне? – удивленно переспросил Прескотт. – В Бостоне? – И уже с тревогой: – Господи, он же к самому вашему дому подбирается!

Резерфорд тут же пожалел, что проговорился насчет местопребывания Фэлкона.

– Ну и что?

– А как по-вашему, что ему понадобилось в Бостоне? Уж не вы ли?

– Он мог связаться со мной по телефону из Нью-Йорка.

– Тогда что все-таки привело его сюда?

– Не знаю. Да и знать не хочу.

– Ну конечно, вам легко говорить. На карте-то не ваша карьера. Черт, если все выплывет наружу, если Фэлкон обратится в прокуратуру, вы уйдете в тень, а расхлебывать придется нам. С такой биографией вы исчезнете, и никто вас никогда не найдет.

Резерфорд немного помолчал и тяжело выдохнул прямо в трубку:

– Неужели вы сами верите в то, что говорите? Неужели вы действительно думаете, будто я способен уйти в кусты после того, через что мы все вместе прошли?

Прескотт прерывисто задышал. С таким нажимом ему было трудно справиться.

– Я... Извините, Билл. Просто...

– Да вы такого надежного человека, как я, в жизни не встречали, – повысил голос Резерфорд.

Он понимал, что Прескотт сожалеет о вырвавшихся у него словах. Сознавал, что просто атмосфера накалилась донельзя и человек не выдерживает. С такими ситуациями он в ЦРУ то и дело сталкивался. Естественная реакция. Но все равно спуску давать нельзя. Естественная, неестественная, а подавлять надо в зародыше. Немедленно. Бунт изнутри представляет собой куда большую угрозу, чем любой враг, с которым встречаешься лицом к лицу. Нельзя позволить Прескотту продолжать в том же духе, это чревато серьезными последствиями. За ним могут последовать и другие. Или, хуже того, кому-нибудь придет в голову договориться с властями. Надо надавить на Прескотта как следует, надо преподать этому несчастному штафирке хороший урок.