Аферисты. BIG-ЛАЖА-TOUR, или Как развести клиента на бабло
Шрифт:
В конце сороковых годов Сталину были представлены данные американской разведки о том, что Адольф Гитлер жив и скрывается в Новом Швабеленде, на секретной базе нацистов в Антарктиде, в районе Земли Королевы Мод. Советская и западные разведки полностью прозевали создание этой базы, состоявшей из двух поселений в Антарктиде. Начиная с 1938 года немецкий военно-морской флот регулярно совершал экспедиции в Антарктиду. Согласно немецкой научной теории, которой придерживалось нацистское руководство, Земля внутри является полой, именно в районе Антарктиды находились входы в гигантские подземные полости с теплым воздухом. Открывателем подземных полостей был знаменитый подводник адмирал Дёниц. Немцы, исследовавшие Антарктиду, называли подземные
С 1942 года в Новый Швабеленд началась переброска будущих жителей – ученых и специалистов комплексного научного центра СС „Аненербе“, туда же позже эвакуировали руководителей нацистской партии и государства, там же создавались и производственные мощности. Охрану баз осуществляли войска СС, оснащенные новейшими подводными лодками, на подземных аэродромах базировались реактивные самолеты, а на боевом дежурстве стояли ракетные установки, снаряженные ядерными боеголовками. Немецкая наука в условиях военной изоляции сумела создать в конце войны ядерное оружие на основе иных физических принципов, чем использовали ученые США и России. Это были ядерные заряды на основе имплозивной физики…
Существование последнего прибежища Гитлера в Антарктиде стало государственным секретом США и СССР. Тайное пребывание Адольфа Гитлера в Антарктиде вполне устраивало великие державы. Гитлер обладал массой разоблачительных материалов, которые могли дестабилизировать ситуацию в мире, и его не трогали.
В Антарктиде в срочном порядке начались „научные“ исследования. Советским Союзом и США были созданы десятки „научных“ станций: под их прикрытием образовали кольцо пунктов слежения, но полной блокады организовать не удалось. Имплозивное ядерное оружие, созданное в Новом Швабеленде, до недавнего времени позволяло сдерживать любого агрессора. Кроме того, немецкие ученые уже в конце войны разработали боевые лазеры и летающие тарелки, аппараты, использующие иные физические принципы для перемещения в пространстве. Многие открытия и разработки немецких ученых, которые достались странам-победителям, остаются засекреченными и в наше время.
По сведениям нацистов, Адольф Гитлер умер на базе в Антарктиде в 1971 году. По другим источникам, он дожил до 1982 года. Гитлер только один раз совершил поездку на Большую землю, в городок Гелиополис в предместье Каира, который расположен на острове Земелек. В 1953 году он имел встречу с Мартином Борманом и своим личным пилотом Гансом Бауэром, которого специально для этого выпустили из советской тюрьмы…
В начале восьмидесятых годов и СССР и США демонтировали пункты слежения за Швабелендом. Интерес к ледовому континенту временно угас. Это было связано с тем, что все старые нацисты вымерли, а новые, по слухам, не захотели там жить. По одним данным, Швабеленд был уничтожен самими нацистами, по другим – американцы создали на его месте базу атомных подлодок…»
На белых полях газетной вырезки красным карандашом Лева Фрусман вывел суровую резолюцию: «Хрен с ним, с Гитлером, имплозивным ядерным оружием и тарелками! Но куда, суки, золото Рейна подевали?! Искать! Как говорится, „бороться и искать, найти и не сдаваться“!»
Тут у Ларчикова зазвонил мобильник. Это была Люба Гурская, пропавшая душа.
– Привет паломникам! – крикнула она в трубку так громко, будто звонила из Нового Швабеленда, из района Земли Королевы Мод.
– Привет! Ты что, из Антарктиды звонишь? – так и ответил в шутку Ларчиков.
– Нет, я в Москве, очень надо встретиться. Прямо сейчас.
– Ну давай. А где?
– Помнишь ресторан с механическим пианино?
– Ты своим привычкам не изменяешь.
– Хм. Жду там тебя через час.
Глава 31
В ресторане, за столиком с оплывающей свечой, в одиночестве сидела женщина, поджигая зубочистки. Привычка
Любки Гурской, но не могла же она так нелепо вырядиться: мусульманский платок-хиджаб на голове, темная кофта «северный завоз» и юбка, трухой накрывшая школярские довоенные ботинки. Чаплин, как всегда гарцующий на местном экране, выглядел поприличнее. «Шахидка» обернулась на нового посетителя, и у Вадима вырвалось:– Люба, что за маскарад?
– Здравствуй. – Она поздоровалась сухо, пряча глаза в зеленый чай.
Затем быстро и буквально в трех предложениях рассказала о том, что произошло с ней за последнее время. Ее через столько лет нашли курды, те, кого они кинули с паспортами и визами и которые отрезали, как выяснилось, голову несчастному Геннадию Сергеевичу. Отдавать ей было нечего, пришлось выйти замуж за Ордохана, авторитетного среди курдов человека. Теперь она четвертая жена в его гареме и явилась сюда, чтобы выполнить поручение мужа. Вадиму нужно отдать все деньги плюс проценты за ущерб.
Ларчиков воспринял эту информацию достаточно спокойно, как первый похмельный глоток коньяка – приход покажет. Вяло возразил:
– Какие деньги? Откуда у меня такое бабло? Все же рухнуло в банке и, между прочим, не без твоей уж совсем вины. Я что, должен за обоих отдуваться?
Гурская подняла из чайной глубины свои глаза – это были глаза черной прокопченной рыбы, которую Ларчиков недавно видел во сне. «Блин, да что за хрень здесь творится?!» Он протянул руку к шее «шахидки», чтобы сорвать этот чертов платок, но та вдруг дико завизжала на весь ресторан. Прежняя Любка-Кремень, которую Вадим ценил за дальновидность и кутузовский склад ума, никогда бы не допустила таких шумных, привлекающих внимание, опрометчивых ходов… Мнимый коньяк наконец вставил. У Ларчикова дрогнул кадык, и он маханул из фляги уже самый настоящий «Мартель».
– Как это глупо все-таки, – сказал с вымученной улыбкой. – Такой лихой и внезапный наезд. Ты в этом платке… Неужели все так серьезно? Ну, я понимаю, ты влипла. Мы то есть влипли. Но неужели нельзя свалить куда-нибудь? Сбежать от этого… Ордохана? Что, мы раньше так не делали? Ты же не в кандалах сидишь. Вот мы с Дашкой собираемся на дачу Касыма, ну, в Турцию. Какие-то деньги у меня есть, небольшие. Поедешь с нами?
Люба ловко поправила хиджаб, ответила с задумчивой усмешкой:
– Турция, Курдистан… Это родина моего мужа Ордохана.
– Да что ты все заладила: «Ордохан, Ордохан!» – сорвался Ларчиков и осекся под гневным взглядом ресторанного халдея. Перешел на шепот: – Черт с ней, с Турцией. Можно и в Хорватию, там клево, море самое чистое, можно со временем купить домик на Адриатике, не очень дорого, я узнавал. Ну что, согласна?
– Я люблю своего мужа Ордохана. – «Шахидка» уже не отрывала от зеленого чая прокопченных глаз.
Ларчиков снова отхлебнул из армейской фляги. Конечно, неприлично пить из собственной тары в респектабельном заведении, ну да гастриту не прикажешь, как говорится. Впрочем, с регулярным пьянством пора завязывать, Вадим заметил, что с недавних пор у него после двух-трех глотков начинает резко садиться зрение. Пара глотков – и, к примеру, липовое, каллиграфически-золотое благословение патриарха на стене офиса тут же превращается в тарелку макарон. И здесь: что Чаплин на экране, что возмущенный его флягой халдей, что Любка, или как там ее сейчас… Фатима, Гюльчатай? Одна серая суповая миска.
– Ну, тогда прощай, подруга. Ты меня сама, между прочим, приучила к этим экстремальным побегам.
Ларчиков встал, любуясь последними конвульсиями догорающей свечи.
– Не стоит так уходить, – спокойным, но твердым голосом проговорила «шахидка». – Там у входа две машины. Тебя все равно не выпустят.
– Чего?!
– Вадим, Аллахом клянусь, я не хочу твоей смерти. Я вообще больше не хочу ничьих смертей. Вокруг нас с тобой и так одни трупы. Вспомни Ариэля Михайловича, своего краснодарского Искандера, Геннадия Сергеевича…