Аферисты. BIG-ЛАЖА-TOUR, или Как развести клиента на бабло

– А при чем здесь Ариэль Михайлович? – со свойственной ему дотошностью уточнил Ларчиков.

– Он умер от инсульта примерно через месяц после нашей аферы. Я сама недавно узнала.

– Значит, и Ариэль Михайлович прикрыл свою щель, – неожиданно брякнул Вадим и тут же пожалел об этом: при слове «щель» лицо высоконравственной нынче Любы Гурской передернуло, словно затвор. (А это была всего лишь невинная цитата из речи мохнатого Льва Бонифация, того самого, который часто выступал на концептуальных посиделках у Димки: «Жить надо так, как лакируют свеженастланный пол: сперва олифа, затем тонкий слой лака, поверх второй, третий, причем каждый последующий не просто покрывает поверхность более толстым слоем, но и заполняет дырочки на месте забитых гвоздей и щели, которые после первого раза остались не заделаны».)

Слава богу, в паломнической афере «план по трупам» (еще раз светлая память Папардю!), кажется, выполнен. Но все равно лучше сейчас сменить тон разговора. Поэтому дрогнувшим голосом Ларчиков произнес:

– Что же мне делать, Люба?

– Не называй меня прежним именем. Оно не чистое.

– А как?

– Зови меня Паришан.

– Интересно, а как твоих… как бы это сказать… сожен по гарему зовут?

– Ты хочешь посмеяться надо мной?

– Да упаси бог! Спаси Аллах то есть.

«Шахидка» усмехнулась:

– Хеде, Эйре и Сахдиа… Отдай долг. Тем более деньги грязные. На святых чувствах играли. Это нехорошо.

Вадим согласно кивнул:

– Ладно, как договоримся? Ты будешь ждать меня здесь? Мой компаньон обещал сегодня поделиться баблом. Я могу вернуться сюда, скажем, через час.

– Хорошо. С тобой поедет Сербест.

Ларчиков оглянулся: добряк в кожаной куртке завороженно, с детской улыбкой смотрел на клавиши механического пианино. Любка-шахидка что-то черкнула на листке.

– Это мой мобильный телефон. Если будут проблемы, звони. Ребята тебя подвезут.

Сидя в джипе, Вадим развернул бумажку. Кроме номера телефона, он увидел фотографию восточного мужчины: лепешкообразное лицо с кучковатым носом, но, несомненно, красивое в молодости. Под снимком стихи. Это была, по всей видимости, агитационно-пропагандистская листовка. Пробежал глазами:

Весна пришла на склоныКурдистана.В отрогах гор вновь вспыхнулицветы.Поет народ о славе Ордохана,о гордой поступи родившейсямечты.У горцев есть лихиемастера,что подкуют блоху нехуже русских.Чеканка их заведомо хитра —видна рука умельцев курдских.

– Тьфу! – не сдержался Ларчиков.

– Не плюй в машине, – негромко сказал Сербест. – А то я тебе голову отрежу.

Глава 32

В офисе разило хвойным освежителем. Ларчиков посмотрел на часы, висевшие на стене рядом с портретом Карла Буллы [13] : секундная стрелка стояла, минутная, кажется, двигалась. Два часа, а в конторе, кроме секретарши и менеджера с помидорными щечками и мутной румынской фамилией, ни одного клиента. «Памяти Юрия Андреевича Папардю посвящается».

13

Булла Карл (1855—1929) – знаменитый российский фотограф.

– Лева когда будет? – Вадим глянул в окно на джип с зевающим Сербестом. – А?

Крася выпученные губки оранжевой помадой, Верка со вздохом ответила:

– Боюсь, его сегодня вообще не будет. Он с утра принял грамм пятьсот и, когда я уходила, был в полной отключке.

– Нормально. – Ларчиков потянулся к коробке с инжиром. – Человек просто конкретно спивается. А где ключ от сейфа?

– Где-то у него. Ты же знаешь.

– А чего у нас так воняет?!

Секретарша от неожиданности чуть не проглотила помаду.

– Старуха была с утра, – залепетала она, – с сыном и грязной овчаркой без намордника.

Кричала, чтобы ей вернули деньги, мол, все это афера, с «картой паломника». А как я ей верну – ключ же у Левы. Дала его мобильник. Правильно?

– Ну да, правильно, чистая афера. А от кого воняло-то?

– От овчарки. Я и побрызгала освежителем. Она вообще на меня набросилась. Спасибо Сережке, спас.

– Какому Сережке?

– Колуеску. – Вера кивнула на помидорные щечки.

– Ну да, ну да.

Зайдя к себе в кабинет, Вадим сделал два звонка: Кате-медвежатнице и Паришан. Катю он попросил срочно приехать с ее громадной связкой отмычек – якобы нужно сегодня отвозить документы в израильское посольство, в том числе и ее паспорт, а ключ от сейфа потеряли. «Шахидку» же предупредил: «Через час не успею, поговори на эту тему с добряком Сербестом, чтобы голову мне раньше времени не отрезал». Хоть тут повезло – обе согласились.

Третий звонок Даше: «В „тревожном чемоданчике“, под конвертами, есть заначка, спешно двигай в ближайшее турагентство и бери билеты на дачу Касыма. На когда? На завтрашнее утро!» Радостное ее бухтение грубо оборвал.

Катя приехала во «Фрегат» через полчаса. Гремя своими отмычками, как ветеран медалями, с сейфом справилась быстро. Ларчиков заглянул внутрь. Денег не было. На стопке бумажек серебрился именной браунинг, тот самый, который Вадим нашел на антресолях Курляндцева. Выматерился всеми словами, которые знал, и теми, которые тут же, с вдохновением, придумал. Спрятал браунинг в карман, посмотрел бумажки. Словно в издевку, это был аккуратно написанный рукой Фрусмана список последних покупок:

«Галстук от Prochownick – 500$

Бензопила Makita – 2300 р.

Очки Yves Saint Laurent – 320$

8 бутылок шардоне Marcassin Sonoma Coast

Lorenzo Vineyard 1997—2530$ Шорты Chloe для Верочки – 350$ Часы Locman – 800$ Полосатые чулки от Sasch – 550 р.».

Далее на полстраницы – глаза, глаза, десятки глаз, то единственное, что Лева умел рисовать с детства.

«Зачем этому придурку бензопила?» – мелькнуло у Ларчикова.

У Веры и Колуеску поинтересовался: видел ли кто-нибудь, как Фрусман забирал из сейфа деньги? Это был, в сущности, формальный вопрос. Важнее другое: где сейчас все бабло? Секретарша молча таращилась в стенку. Зато заговорил румын. Мол, в прошлую субботу он дежурил, приходил Лев Мордэхаевич, и в открытую дверь было видно, как он возится с сейфом. Ушел начальник с большой дорожной сумкой.

– А в воскресенье, Вера, вы умотали в Израиль, так? – Ларчикову хотелось высосать ее тупые закоченевшие глазки, словно устриц из раковин. —

С той самой большой сумкой, да? И с деньгами фирмы!!!

– Никакой большой сумки не было. «Дипломат» был.

– Понятно, был «дипломат». Спасибо, Колуеску. Если удастся, Серега, вышлю тебе с того света премию.

Слава богу, в офисе был черный ход – железная дверь, Катя справилась с ней в одну секунду.

Верке Ларчиков посоветовал ночевать сегодня у подруги и забыть о существовании фирмы «Фрегат» навсегда. Перепуганный Колуеску и ничего не понимающая Катя были отправлены домой. Сам же Ларчиков поехал будить пьяного Фрусмана. Предстоял очень серьезный разговор…