Афганские сказки и легенды

– Нет! Здесь ты все время будешь занимать мое воображение. Пока я не уйду из этого края, не смогу заниматься. Здесь занятия невозможны.

Гульбашра опять его уговаривает:

– Но сейчас ведь ночь. Подожди, не уходи пока. Давай проведем с тобой хоть несколько радостных ночей, осуществим свою мечту. Семь или восемь лет мы мечтали об этом в душе, тайно хранили свою любовь, переносили клевету чужих людей. А сейчас, когда бог сочетал нас законным браком, ты уходишь! Нет, давай исполним свое желание, а потом уйдешь или нет – все равно.

Мулла Аббас сказал:

– Нет! Сейчас мне перед тобой стыдно, я не могу на тебя смотреть. Сейчас же уйду!

Его возлюбленная сказала:

– Ради бога! Что я тебе сделала, что ты рассердился на меня так, что смотреть на меня не хочешь? Ты сам навлекаешь на себя беду.

И она запела:

О боже, пусть не влюбляются талибы, Они любят двоих: Возлюбленную и науку,

Талиб-джан ей ответил:

Там, где можно преуспеть в науке, Там я хочу сложить свои кости.

Ну, а пока что время полночное и Талиб-джан стал в недоумении: повесил голову, вернулся, сел у дверей я задумался. Гульбашра его умоляет, Талиб ей не отвечает. И вот в полночь она запела:

Луна поднялась на вершину неба. Сижу я, бедная, пытаюсь помириться с обиженным. Потом она продолжала:

Друг мой, подойди, помиримся! Только из-за того, что есть на свете разлука, Будем мы с тобой врозь.

Ни одним словечком он не отозвался. Гульбашру одолела страсть, в ней разгорелось пламя любви, и она снова обратилась к нему:

Любимый, никто так не поступает. Я из-за тебя, словно сало на огне. Друг, встань, обойди вокруг меня, пусть на тебя перейдут мои беды. Ведь бог вручил меня тебе! Я не могу наглядеться на тебя, Ах, если бы все мое тело было глазами.

Талиб-джан ей ответил:

Смотреть на тебя – как пить хмельное; Не утоляешь жажду И не можешь отказаться.

Ну, что долго рассказывать! Вся эта ночь прошла в горе и печали. Время уж к утру близится, лампа горит, а Талиб-джана нет. Гульбашра обратилась к лампе:

О лампа, разгорайся! Это последнее свидание, больше свиданий не будет,

Талиб-джан ответил ей:

Что за беда, если сейчас расстанемся,- Ведь, если останемся живы, увидимся потом.

Тогда запела Гульбашра:

Если кипарис представит себе твой стройный стан, Он загорится и от него пойдет дым.

А Талиб-джан ей в ответ:

Представлю твою родинку И сердце мое сжимается, я умираю. От зависти к твоим родинкам Тюльпан чернеет.

При звуках этой песни Гульбашра подумала: «Он меня хвалит» – и у нее появилась надежда. И вот она сказала ему:

– Не надо, не уезжай. Ты, видно, опять забыл, что моя любовь словно огонь сжигала меня и я умирала от любви к тебе. Если ты уйдешь, опять случится такая же беда. И твое сердце разбито и истекает кровью, и мое сердце тоже. Потом у нас не будет такого часа.

Мулла Аббас в ответ на это запел:

Мои сверстники стали муллами, А моему учению эта твоя любовь помешала. Салам алейкум, я ухожу от тебя, Когда-нибудь свидимся с тобой.

Возлюбленная его завопила, заметалась. Талиб-джан обратился к ней:

Нет, не плачь обо мне, не плачь! Утром помолись за меня, Вечером помолись тоже.

Гульбашра ему в ответ:

Я плачу не из-за твоей жестокости, Меня заставляют плакать насмешки соперниц. Я плачу не из-за твоей жестокости. Разлука с тобой заставляет меня Лить слезы как невесту.

То есть смысл ее стихов такой: «Ты меня обидел, но не твоя жестокость заставляет меня плакать. Когда ты уйдешь, соперницы будут насмехаться надо мной: „Ты любила. Талиб-джана и поэтому он ушел от тебя! А ты плачешь от разлуки с ним"».

И она опять сказала ему:

– Не надо, не уходи! Но он ответил :

– Нет, я не останусь. Да хранит тебя бог. Гульбашра снова завопила, запела:

Сегодня ведь даже камни и кусты плачут, Потому что мой любимый расстается со мной. Дружба с тобой лелеяла меня, А из-за разлуки с тобой осыпаюсь как цветок. Иди, любимый, счастливого пути! Я – пуштунка и буду хранить честь, дожидаясь тебя!

Короче говоря, рано на заре Талиб-джан отправился в путь,, и они больше ничего не говорили друг другу и не исполнили обоюдного желания. Одному лишь богу известно, что было у них на сердце! И вот мулла Аббас ушел, скрылся. Гульбашра принялась проливать слезы: она и насмешек-то боится, и из-за разлуки с Талиб-джаном причитает. И стала она складывать такие нара:

О любимый, ты ушел, стал небесным жителем.. Когда небо сойдется с землей, наступит конец света. Раньше я лишь изредка горевала, Теперь мое постоянное занятие – читать книгу печали. Разлука! Зачем ты нас развела? Ведь мы были два ореха на одном миндальном дереве. Разлука – мой младший брат И в своем завещании отнимает у меня друга. Если бы я знала, что настанет расставание, Я держала бы любимого за руку. Нет дорога, чтобы подняться на небо, А земля для меня стала раскаленным адом.

Что долго рассказывать. Взошло солнце, и плач и эти песни Гульбашры услышала ее мать. Она бросилась к дочери:

– Что еще случилось?

Когда вошла, глядит – Талиб-джана нет, а дочь ее рыдает горькими слезами. Мать спрашивает:

– Что случилось? А та ей говорит:

– Талиб-джан ушел, ей-богу, я его больше не увижу! Прошлый раз он еще попался на мою уловку, а в этот раз ушел и, бог знает, увижу ли я его еще или нет.

Мать говорит:

– И хорошо, что ушел. Я ведь тебе говорила, как поступают талибы. Ничего хорошего в них нет, талибы одержимые. Но ты меня не слушала, а вот сейчас он бросил тебя одну на большой дороге.

А Гульбашра все плачет. Тогда мать пожалела ее.

– Не плачь, несчастная. Сейчас узнает об этом твой отец. А дочь ее запела:

Мать, не сердись на меня. Для тебя это прошло, а для меня настало сейчас.

Матери ее жалко, стала она ее утешать;

– Не плачь! Куда бы он ни пошел, назад вернется.

Весь день провела Гульбашра в слезах. Настал вечер, она сидит одна, вспоминает Талиб-джана, слагает такие стихи:

Сейчас ты в какой-нибудь мечети, Ты – светильник. А я сижу во тьме разлуки. Ночь па пятницу, настал вечер, А для меня – кромешная тьма, в которой я не вижу тебя. Не называйте, люди, это восходом. Само небо проливает кровь при виде моего плача. Вчера в это время ты был еще здесь, А сегодня – где разматываешь ты свою чалму? Вчера в это время ты был еще здесь, А сегодня – где ветер играет твоими черными кудрями?