Афганский рубеж 2

Посмотрел я на ГШ-2–30. Рядом с вертолётом ощущался отчётливый запах керосина, в котором промыли все поршни орудия. Нагар на стволе практически отсутствовал. Думаю, стоит предложить им старый «дедовский» способ.

— Когда заряжаете пушку, снаряды обрабатывате смазкой? — спросил я.

— Нет, — удивился техник 727го полка.

— А зря. Оружие оно как красивая и фигуристая девушка, — похлопал я его по плечу.

— В смысле? Худенькая и эстетичная? — улыбнулся Валера.

Эх, вроде не молодые парни, а известного постулата не знают.

— Оружие, как и девушка, любит ласку и смазку. Прям на ленту укладываете оружейную смазку номер 9 и при стрельбе клина не будет. На себе испытано, — ответил я.

Носов и техники почесали головы. Как ни странно, но мой совет им понравился. Тут же местные техники принялись нагружать смазку на ленту пушки.

Мы с бортовым техником пошли к нашему вертолёту. Если не считать нескольких пулевых отверстий, в остальном Ми-24 уже был готов к вылету.

— Лопасти не меняли. Некритичные повреждения, — объяснил Валера.

— А что с блоком? — спросил я.

— Новый взял. Местные взаймы дали со сломанного борта.

К нам подошли лётчики моего звена. Валера ушёл заниматься своими делами, а я решил пообщаться с парнями. Тем более что новость о появлении у духов «Стингеров» и предстоящая операция, требовали внесения изменений в тактику.

Рассказав парням про новый переносной зенитно-ракетный комплекс, ничего кроме удивления не услышал.

— Саныч, ну мы уже не первый день летаем при наличии у них подобных ракет. Ничего сверхъестественного, — сделал вывод Семён Рогаткин.

Высокий парень, которому стоило бы играть в волейбол, чем сидеть в кабине Ми-24. Стоя рядом с ним, он отбрасывал на меня тень.

— Таких ракет у них не было. Предлагаю отойти к модулю в беседку, — ответил я.

Когда парни расселись по лавкам, я достал тетрадь и постарался изобразить зоны пуска ракет ПЗРК.

— Если мы с вами говорим про «РедАй», то он морально устарел…

— Как так?! — воскликнули все хором.

Нравится мне, что в звене даже удивляются командой.

— Вот так! Захват цели с дальности не более 1 километра. Пуск производится только в борт, ракурсы атаки ограничены, взрыватель бесконтактный ненадёжный. В марте месяце в районе Махмудраки по нам, предварительно, отработали из «РедАй». Ракеты прошли мимо, а Ми-24е сбили только из-за массовости пуска.

Закончив рисовать зону поражения известных мне ПЗРК, я показал их остальным.

— А где тут «Стингер», Сан Саныч? — спросил у меня Юра Залитис.

Вообще, он Юрис. Родом из Риги, заканчивал лётное училище в Харькове. Из-за проблем со здоровьем смог остаться на лётной работе, только перейдя на вертолёты.

— Юра, глазки протри. Вот его зона, — показал пальцем Ваня Васюлевич.

Вот такой у меня интернациональный состав звена по части командиров вертолётов — русский, латыш и белорус.

Разобрав сильные и слабые стороны всех возможных ПЗРК, я предложил подумать про тактику противодействия «Стингерам». Можно было бы сразу выложить всё, что я знаю по этому вопросу, но слыть пророком не очень хочется.

— Прикрываемся складками рельефа местности. Поверхность прогревается, и ракета будет «сходить с ума», — предложил Ваня.

— Годный совет. Так и запишем, — ответил я.

— А чего не так, Саныч? — возмутился Семён.

— Я разве сказал, что что-то не так? Ваня всё правильно сказал. Если мы будем лететь на предельно малой высоте, например 10–15 метров и при этом периодически будем прикрываться препятствиями, деревьями или даже домами кишлаков, то всё получится. Учитывая большую угловую скорость, при таком профиле полёта, вероятность пуска и попадания ракеты сильно снизится. Мозгов у ракеты нет. Она летит туда, где видела цель в последний раз. Нет у неё функции догадки, что вертолёт выскочит с другой стороны хребта или дерева. Плюс к этому тёплый фон от нагретых камней поднимается до 20–30 метров. Скорее всего, оператор в такой ситуации вообще не будет пускать ракету.

— Почему не будет?

— Семён, ну один-два пуска мимо и его накроют. Момент психологический. Все жить хотят, — похлопал Рогаткина по плечу Вася.

— Одного способа недостаточно. Здесь нужен комплексный подход. Несмотря на то что это Афганистан, здесь может быть и ровная местность. А если душман заберётся на высоту в 3000 метров и пустит ракету? Где там прятаться? Не будем же мы постоянно летать у самой земли.

— С такой горы он нас на любой высоте зацепит. Что ещё можно придумать? — спросил Юрис.

Я подумал, что достаточно уже ломать комедию, и выдал свои соображения.

— Итак, схематоз следующий…

— Схематоз?! — вновь хором воскликнули лётчики.

Слаженная работа! Надеюсь, что в полёте все тоже будут работать сообща. Так же, как и возмущаются сейчас.

— Угол захвата её тепловой головки самонаведения 40–50 секунд. Как правило, ракета бьёт в район двигателя. Там, где жарче всего. Для защиты используем несколько методов. Про географический с использованием рельефа проговорим позже. Теперь профилактический метод. Это отстрел ловушек.

Я объяснил, что в районе работ следует работать с автоматом отстрела тепловых ловушек. Их два режима отстрела — 2 секунды или 6 секунд.

— То есть, отстреливаем ловушки, скрываемся за хребтами, и дело сделано! Пошли в бучило, — подскочил Вася.

— Я ещё не закончил. Всё, что мы перечислили это технический фактор. Но хребтов рядом может не быть, а ловушки имеют свойство заканчиваться.

— Тогда что делать? — спросил Семён.

— Тактика. Налёты большим числом вертолётов применять не стоит. Мы будем слишком скованы в манёвре. На задание летаем только парами.

Мероприятия по нейтрализации фактора «Стингеров» были утверждены. Остаток разговора прошёл в атмосфере обсуждения вчерашнего вечера. Особо всех интересовало, куда подевался всем известный товарищ Баев.

— Он у меня тетрадь подготовки забрал. Сказал, что я неправильно её веду. Потом отдал и снова забрал. Вот некому его «садануть» и приземлить на мягкое место, — негодовал Вася.

Хотел я ему сказать, что его желание было уже кем-то выполнено.

— Саныч, ты извини за нескромный вопрос. Мы тебя уважаем и прочее, но люди хотят знать дальнейшее будущее, — спросил у меня Юрис.

В этот момент взгляды всех лётчиков устремились на меня, а в глазах читалось ожидание какой-то сенсации. Будто они сейчас смотрят выступление генсека и тот скажет сногсшибательную новость.

— Тебя какое будущее интересует? Просто я не Ванга. Машины времени у меня тоже нет, чтобы что-то из будущего узнавать, — ответил я.

— Да брось! Мы про командира звена. Он у нас был не самый приятный человек. Так что, лично я… — начал говорить Семён, но я предпочёл остановить его.

Подобные разговоры за спиной настоящего командира звена мне никогда не нравились. Лучше их пресекать сразу.