Афганский рубеж 2

В хвостовой части были несколько пробоин, лопасти прострелены. Автомат отстрела ловушек висел на креплении. Каким образом мы его довезли, не понимаю. Стёкла в двери грузовой кабины разбиты, а сама створка покорёжена. Вроде ничего не взрывалось рядом, а повредили.

— Подлатают тебя и снова полетим, — погладил я фюзеляж в районе передней кабины.

— Саныч, тут работы… много, — вылез из грузовой кабины Валера с целым ведром обломков, осколков и пуль.

— Я сегодня никуда не собираюсь лететь. Спасибо за матчасть, — пожал руку Носову, который осознавал весь огромный фронт работы над восстановлением машины.

Подойдя к машине, я отпустил Кешу в наше расположение. Но комэска этого жеста доброй воли не понял. Он открыл дверь и решил уточнить направление данного манёвра.

— И куда он пойдёт? — спросил Енотаев.

— Товарищ командир, надо в модуль очень срочно… — начал говорить я, но Кеша блеснул своей простотой.

— В бучило окунуться, Ефим Петрович! Жарко на улице! — радостно сказал Петров.

У комэска глаза чуть на бетон не выпали. От напряжения Енотаева аж затрясло.

— Это… он… как?!

— Товарищ командир, ну сами видите. Человек перегрелся. За языком не следит. Лучше не надо. Мы же к Баеву едем, верно? — сказал я.

Енотаев намёк понял. У начальника службы безопасности ВВС 40й армии к Иннокентию будет вопросов уйма. И, сомневаюсь, что ответы его устроят.

Через пару минут мы уже шли по коридорам командно-диспетчерского пункта. Штаб вертолётного полка размещался как раз в этом здании. А точнее, в его подвале.

Местные штабные работники выглядели весьма устало. Стук пальцев по кнопкам печатных машинок напоминал езду поезда по рельсам. Было громко и шумно.

— Что с караваном? — спросил я у Енотаева, пока мы шли к кабинету, где нас ждал Баев.

— Очень крупный. Больше половины уничтожили во время налёта ночью. Там было всё — от миномётов до ПЗРК. Это что касается оружия.

— И не только оно. Загружали вертолёты очень плотно, — сказал я, вспомнив процесс погрузки на площадке.

— Да. Там и наркотики, и деньги, и даже часы японские. Целый мешок Сейки! Молодые пацаны смотрели, пуская слюну.

Понятно теперь, почему туда полетел и Турин. Такой большой груз нужно описывать тщательно. К тому же майор-особист однозначно провёл досмотр всех разведчиков, чтобы ничего не прикарманили.

Я уверен, что зря. Никому из наших ребят эти «кровавые» деньги не нужны. Тем более наркотики.

Постучавшись в кабинет, Енотаев вошёл первым. Следом осмотрелся и я. Это был кабинет командира 727го полка, но сейчас в нём пытался «хозяйничать» Баев.

Он пил чай, улыбался и пытался шутить с местным командиром. Тот не разделял веселья начбеза.

— А вот и «баграмцы». Что нового? Как обстановка? — улыбался Кузьма Иванович.

— С какой целью интересуетесь? — спросил у него Енотаев.

— Как же! Боевая потеря есть? Да. Люди ранены? Да. Ищем, кто виноват. Как планировали операцию и вылет. Тетради подготовки мне на стол, пожалуйста. Буду проверять.

Естественно, при таких срочных вылетах никто и ничего не писал. Документацию всегда оформляли с вечера. Тут возможности не было, так что сейчас у Баева праздник.

— Кузьма Иванович, вы пейте чай. Пускай мужики отдохнут. Лейтенант вон и вовсе весь в мыле. Под огнём духов были… — вступил в разговор командир 727го полка.

— Вы не переживайте. Время будет. А боевые потери нужно по горячим следам разбирать. К лейтенанту у меня вопросов нет. Он молодец! Выполняет указания старших начальников. Я прав, Сан Саныч? — ехидно улыбнулся мне Баев, отпив чай.

— Никак… — начал отвечать я.

— Да, я прав, — довольно улыбнулся Кузьма Иванович.

Енотаев посмотрел на меня, а затем повернулся к начбезу.

— Я предлагаю нам переговорить без Клюковкина. Он исполнитель, как вы верно заметили.

— А давайте! Лейтенант, вы свободны.

Как бы мне ни хотелось остаться, но толку от меня мало в данной ситуации. Баев решил отыграться за провал в Баграме. Со временем можно будет повлиять, но сейчас Ефиму Петровичу предстоит потерпеть нахальный вид подполковника.

— Да, Клюковкин, пока вы не летаете. Теперь официально. Думаю, что несколько пунктов инструкции экипажу вы нарушили ещё вчера ночью, — бросил он мне вдогонку.

Только я повернулся, чтобы возразить Кузьме Ивановичу, дверь в кабинет открылась. Я только и успел отскочить и встать рядом с Енотаевым.

Перед нами появился генерал-лейтенант Целевой. Седой заместитель командующего армией сурово оглядел кабинет поправив волосы. Его острый взгляд остановился на мне и Енотаеве.

— Опять вы? То-то мне сказали, что караван однозначно возьмут, поскольку отдельная Баграмская эскадрилья работать будет, — подошёл к нам генерал и пожал каждому руку.

Тут в разговор вклинился и Кузьма Иванович.

— Здравия желаю, товарищ…

— Вольно! Чаи гоняешь?! Люди пашут, жизнью рискуют, а ты в кабинете сидишь. Тебя сюда зачем прислали, Баев?

— Подготовку проверить к операции, — ответил Кузьма Иванович.

— Ну вот. Ладно, угощайте тогда чаем, — обратился генерал к командиру 727го полка.

Следом за генералом вошли командир бригады спецназа Тростин и командир 109 дивизии Кувалдин. С ними ещё один подполковник. Енотаев шепнул, что это командир местной 77й мотострелковой бригады.

Теперь мне точно здесь было нечего делать, и Енотаев показал мне выйти в коридор. Но отпустили меня не сразу.

— Погоди, Петрович, — остановил подполковник Тростин комэска и вышел вместе с нами в коридор.

Закрыв дверь, Борис Матвеевич начал шептаться о чём-то с Енотаевым. Я же сделал несколько шагов на выход из штаба.

— Без командира звена никак. С кем Сопину работать? — задал Тростин вопрос Ефиму Петровичу.

— Погоди, Клюковкин, — остановил меня Енотаев.

Комэска задумался, а потом внимательно посмотрел на меня.

— С ним, — указал он на меня. — Клюковкин, пока не найду Шаклину замену, командуешь звеном вместо него. Это приказ.

Поворот так поворот!