Афганский рубеж 3

Вид у всех был растрёпанный. Видно, что они шли очень быстро.

— Что случилось? — спросил комэска.

— Нашли мы Васюлевича. Вот, смежники помогли, — указал на Максима Евгеньевича Турин.

Два КГБшника подошли и поздоровались со мной и Абрамовым.

— С нашими коллегами из ХАД мы решили вопрос. Они отдадут нам того самого высокопоставленного члена из группировки Масуда. Обмен состоится сегодня на закате. Место нам указали. Никакого оружия и боевых вертолётов. Обычный обмен, — спокойно произнёс Максим Евгеньевич.

— Это хорошо. Сейчас организую перевозку, — быстро сказал Абрамов.

— Само собой. Но вы пойдёте с нами, Вадим Петрович. Во время обмена нужно будет опознать Васюлевича. Чтобы не получилось, как в прошлый раз, — добавил Виталий.

Абрамов нервно улыбнулся и слегка растерялся. Не самая лучшая идея, поскольку он вообще ни разу не видел Васюлевича.

— Я его даже не знаю.

— Отлично. А вы, Сан Саныч? Знакомы с Васюлевичем? — спросил у меня Максим Евгеньевич.

— Да, — кратко ответил я.

— Вы в любом случае с нами и полетите. Без оружия и в гражданской одежде.

Глава 22

Присутствовать на переговорах или при обмене пленными мне ещё не доводилось. Совсем не моего поля деятельности задача. Поэтому и слова Максима Евгеньевича меня удивили.

— Надеюсь, у вас есть гражданка? — спросил у меня Виталий Иванович.

— Разумеется.

— Тогда переодевайтесь.

Абрамов дал мне команду идти в модуль и готовиться. Заодно передать Кислицыну, чтобы готовился к вылету.

— Почему без оружия? — спросил я у представителей конторы, когда мы вышли в коридор.

— Иначе с нами разговаривать не будут, — ответил Максим Евгеньевич.

— А у духов оружие будет? — продолжил я.

— Обязательно, — подмигнул он мне.

— Супер! — поднял я большой палец вверх и ускорил шаг.

Меня привезли к клубу, где проводил политинформирование наш замполит Сергей Владимирович Кислицын.

Он вещал не хуже чем генсек с трибуны мавзолея.

— И чтобы каждый помнил, что он исполняет в Афганистане свой интернациональный… Клюковкин! — воскликнул замполит, когда я приблизился к нему.

— Товарищ майор, есть задача, — тихо сказал я.

— Сан Саныч, я тебя уважаю, но у меня политинформирование, — ответил он.

— Понимаю. Сам бы послушал, но это очень важная задача. Комэска сказал.

Кислицын кивнул и объявил, что продолжит завтра доводить информацию. Не прошло и часа, как мы уже набирали высоту и заняли курс на посадочную площадку в Панджшере.

На борту был представитель афганской службы безопасности ХАД, а также ещё пара оперативников из КГБ. Они же сопровождали и того самого высокопоставленного соратника Масуда. Максим Евгеньевич сидел рядом со сдвижной дверью с надетой гарнитурой.

В свете внутреннего освещения грузовой кабины я заметил, как пленный внимательно смотрит на меня. Выглядел он гораздо лучше, чем советские солдаты, которых вызволяют из плена. Душман улыбался, показывая мне, что он в себе уверен.

— Чем он тебя так заинтересовал? — спросил у меня Виталий.

— Слишком чистый для пленного.

— Не волнуйся. Сотрудники ХАД над ним «хорошо» поработали после пленения, — заверил меня Виталий.

— Столько людей погибло, чтобы взять его в плен.

Виталий промолчал. Он сам прекрасно понимал, что иногда советский солдат хочет мира в Афганистане больше, чем солдат афганской армии.

Вертолёт через несколько минут выполнил посадку недалеко от кишлака Руха. Бортовой техник вышел из кабины экипажа и открыл сдвижную дверь. Максим Евгеньевич показал всем выходить. Я спрыгнул на каменистую площадку. В столь тёмную ночь что-то разглядеть сложно. Если бы не включённые фары УАЗа рядом с вертолётной площадкой, то и сориентироваться было сложно.

Двигатели вертолёта выключились. Несущий винт постепенно остановился.

— Нам туда, — показал мне Виталик в сторону машины.

Я был несколько удивлён присутствию здесь полковника Кувалдина Валерия Ивановича. Высокий и мощный командир 109й дивизии поприветствовал нас. Пленному афганцу рукопожатия, естественно, не досталось.

— Не понимаю. Совсем, — односложно говорил Кувалдин, потирая кулаки.

— Всё в рамках договорённостей. Без большой охраны, вертолётов и прикрытия. Тебе и без меня известно, что этот человек заслуживает определённого уважения к себе, — спокойно отвечал Максим Евгеньевич.

— На твоём месте, автомат бы я взял, — сказал Кувалдин.

Максим Евгеньевич достал из кармана гранату Ф-1, показывая её командиру дивизии.

— Валерий Иванович, мне это ни к чему, — одобрительно похлопал он Кувалдина.

Пока мы занимали места в УАЗе «таблетке», они ещё о чём-то разговаривали. Затем пожали друг другу руки и разошлись. Как только Максим Евгеньевич сел в машину, мы поехали по просёлочной дороге в сторону окраины кишлака Руха. Следом за нами двинулись два БТР. По словам Виталия, они сопровождают нас до Паси-Шах-Мардан, где находится пост наших войск. Дальше мы поедем самостоятельно.

Ехать по горной дороге пришлось долго. В кромешной темноте не так просто ориентироваться. А ещё можно легко нарваться на мину.

Через продолжительное время мы въехали в Паси-Шахи-Мардан. Чем ближе приближались к обусловленному месту, тем становилось опаснее. За пределами этого населённого пункта начиналась территория, где не было наших караулов. Сюда пехота выезжала только на бронетехнике и в светлое время суток.

Как только мы проехали последнюю линию глинобитных дувалов, БТРы от нас отстали и мы свернули к реке.

Не проехав и пары километров по просёлочной дороге, мы остановились.

— Поезд дальше не идёт, товарищи, — объявил Максим Евгеньевич, и нам пришлось покинуть транспортное средство.

Все вышли из машины. Оказавшись на берегу реки, я почувствовал запах сырости и гари. Здесь совсем недавно ещё шли бои. Шум воды заглушал тихий гул двигателя и шаги членов нашей небольшой группы.

Максим Евгеньевич дал команду всем оставаться около УАЗа, а водителю не выключать свет. Он достал приспособление для отстрела сигнальных патронов ПДСП и прошёл вперёд на пару десятков метров. Через секунду он выстрелил вверх. В небо взмыл яркий красный огонь.