Афганский рубеж 4

— Извини, но не разделяю твоего… хобби.

Патрик улыбнулся и дал команду, чтобы меня подняли. Двое бойцов поставили меня на ноги, а сам маньяк продолжил беседу.

— Ты удивлён, что видишь здесь американцев?

— Нисколько. Вы же любите лезть в каждую дырку своим длинным и любопытным носом. Причём, если вас никто не просит, вы это делаете ещё с большим рвением.

Патрик расхохотался так, что душманы замолчали и остановились. Радостный порыв подхватили и подчинённые.

— А знаешь, я с тобой даже соглашусь. С одной поправкой — у нас везде есть денежные интересы.

— Звучит как девиз проституток, — посмеялся я.

Патрик оскалился, а вот его бойцы напряглись. Кто-то даже крикнул, что меня надо за такую дерзость убить.

Сомневаюсь, что передо мной обычный вояка или боец специального подразделения. Видимо эти ребята являются членами какой-то частной военной компании. В эти годы их бизнес начинал набирать обороты.

— А ты смелый парень. К чему это сравнение с женщинами лёгкого поведения?

— К тому, что если я тебе заплачу 100 рублей, будешь воевать за меня?

— Вряд ли. За такие деньги даже срать рядом не сяду.

— Что и требовалось доказать. Осталось договориться о цене. И чем же ты отличаешься от проститутки? — спросил я.

Патрик встал и захлопал в ладоши. Меня его аплодисменты не очень радуют.

— Давай к делу, ковбой. Ты меня повеселил, а значит, я дам тебе шанс. Кое-кто хотел бы с тобой поговорить. Есть пара предложений, которые тебя заинтересуют. Что скажешь?

Однозначно сдадут меня представителям ЦРУ. Те, в свою очередь, будут вербовать, с целью представить как добровольного перебежчика. Если живой Евич, то сразу двоих.

Пообещают золотые горы, сладкую жизнь и безбедную старость. Вот только к предателям отношение во все времена было как к шакалам. На любой стороне.

— Нет, не хочу. Мне это не интересно…

— Хочешь, — подошёл ко мне Патрик и похлопал по щеке. — Я по твоему взгляду это вижу.

Патрик как-то обречённо вздохнул, снял панаму и вытер лицо от пота. Он отошёл от меня и присел на камень.

Тут с горы спустились ещё несколько человек. С ними появился и Евич. С помощью других иностранных бойцов от тяжело спускался с горы, еле-еле ворочая языком. Английский язык у него был очень неплохой.

— Зачем вы его оставили? — едва связывая слова, говорил Андрей.

— Нам Патрик приказал. Одним русским больше будет, — ответил ему один из бойцов.

Евич спустился и посмотрел на меня. В его глазах появилась та самая звериная ярость, с которой он смотрел на меня во время поединка. А ведь ещё недавно Андрей мной даже восхищался.

— Видишь этого человека? — показал Патрик на Евича. — Он получит свои деньги и будет жить долго и счастливо. А ты сдохнешь в яме. Вонючей, выгребной яме, — посмеялся Патрик, посмотрев на меня.

В этот момент он должен взять паузу и дождаться, когда я пойду на контакт. Стандартный ход с его стороны во время вербовки, когда предлагают «соломинку» для выживания.

— Деньги получит, а вот вертолёта вам всё равно не видать, — ответил я.

— Тварь! — воскликнул Евич и бросился на меня, но его тут же остановили.

Тем не менее он подошёл ко мне близко. Сейчас бы вмазать ему. Да так, чтоб свалился и прыгал на заднице несколько метров.

Патрик поднялся с камня и надел панаму.

— Андрей, говори что хотел и поехали, — произнёс он.

Евич сплюнул, потёр разбитый нос и подошёл ко мне ещё ближе.

— Из-за тебя погиб Щетов, а я потерял деньги. Ведь ты мог спокойно не лететь сегодня, и всё бы прошло тихо. Продолжал бы служить грёбаной стране. Идеалы коммунизма! Родина! Отечество! — начал возмущаться Евич, но я его не стал дальше слушать.

Кулак уже был наготове, поэтому удар не заставил себя ждать. Мощно пробил ему в висок. Евич на ногах не удержался и упал на землю.

— Значит, ты уже всё решил. Где второй пилот? — спросил Патрик у одного из подчинённых.

При этих словах из-за спин остальных американцев ко мне подвели Петруху. Раненного, в крови и испачканного в песке. Мой товарищ держался из последних сил. Быстро осмотрев его, я увидел рану в районе плеча. Похоже, что пуля его только задела.

— Вертолёт нам действительно не видать. И это плохо. Но и вам будет несладко в плену у этих джентльменов. Счастливо оставаться, товарищи! — попрощался с нами Патрик и пошёл в сторону машины вместе с бойцами.

Евичу помогли подняться, и он пошёл следом.

— Дружище, ты как? — спросил я, осматривая Петруху.

— Рану жжёт. Как будто тыкают огромным количеством крошечных иголок, — сказал он.

В этот момент прозвучал автомобильный сигнал, и несколько английских внедорожников устремились по грунтовой дороге на юг. К нам же быстро приближались душманы.

Нас схватили и затолкали в пикап. Тычки автоматами я уже и перестал замечать. Казаков же изнывал от боли, но смог сесть самостоятельно. Вокруг нас сели четверо духов и, как только кузов закрыли, пикап рванул на восток. В какой нас кишлак везут, я пока смутно понимал.

Колонной из трёх машин мчали по песчаной дороге, поднимая пыль за собой. Сидеть в кузове было совсем неудобно. Пол нагрелся от солнца, а само светило припекало голову всё сильнее. Ещё и рана на голове и порез на руке саднили. Петрухе было ещё хуже.

— Американцы тебе что-то предлагали? — спросил Петруха у меня, когда мы начали проезжать один высохший солончак за другим.

— Конечно. Я сказал, что мало. А они мне говорят, что у них больше нету. Вот и не сошлись в цене, — посмеялся я.

— Видел я, как ты Евичу вмазал. Вот же он гнида… ау! — вскрикнул Петруха, когда его в больное плечо толкнул душман.

Молодой дух с маленьким тёмным пушком волос под носом что-то начал активно кричать, но его слова было не разобрать. И ветер шумит, и говорит он на непонятном нам языке.

— Есть мысли, Саныч? — шепнул мне Казаков.

— В процессе.

Четыре душмана ехали с нами молча. Впереди и сзади ещё по одной машине. На той, что едет первой, установлен пулемёт ДШК. Даже если обезвредим всех в кузове, нас тут же расстреляют.