Афганский рубеж 4

Рашид сидел на земле в нескольких метрах и всё слышал. Подозвав радиста, он дал ему указание повторно вызвать вертолёты.

— Волга, Волга, ответь Тереку-4. Волга, Волга, ответь Тереку-4, — слышал я громкий голос связиста, взобравшегося на склон сопки.

Пока он связывался со штабом, я посмотрел по сторонам на бойцов. Каждый крепко сжимал оружие, будь то автомат Калашникова или пулемёт. Лица у всех измотанные, но шутить им это не мешает.

Особенно разговорчивыми были два парня с огненно-рыжими волосами и мелкими усиками.

— Мне обычно на завтрак салатик в специальной «моей» мисочке с ягодками на голубой каёмочке подавала мама.

— А вот у меня обычный завтрак — блинчики с малиновым вареньем, яйца всмятку или омлет, — продолжали два парня делиться воспоминаниями о гражданке.

— Чи не еда эти ваши блины! Яичница-глазунья, «болтунья с зелёным луком» или с салом, — вступил в разговор круглолицый боец с кубанским акцентом.

От таких разговоров в животе у любого заурчит. Саламов смотрел за этим спором и улыбался.

— Сколько уже ваш «выход» длится? — спросил я.

— Пять дней. Консервы, «волчьи пряники» и вода. Не то что в лётной столовой, верно?

— Звучит как обвинение. В полку — да. Лётная столовая почти ресторан. У нас говорят, что правильное питание — основа летания, Рашид. Но в Афгане «на точке» едим ту же тушёнку и срём в тех же сортирах, что и вы.

Радист продолжал вызывать штаб и докладывал о ранении одного из бойцов. Что меня удивило, связист не передавал информацию, что нашли нас.

— А про меня и Петруху чего не доложил? — спросил я.

— Меня учили, что не нужно торопиться с докладом. Вдруг какая ошибка и всё такое. Сядем в «пчёлку», тогда и доложим.

Только Рашид закончил говорить, как с вершины вспорхнула птица. Среди гор разнёсся пронзительный соколиный крик, а со стороны перевала послышался тихий гул.

Один из бойцов передал, что в нашу сторону движутся духи.

— Несколько «Симургов» со стороны перевала. Ещё одна колонна перекрывает нам выход в пустыню, — подбежал боец.

— Плохо. На позиции! — скомандовал Саламов.

Не успел я запросить оружие, как с соседних высоток застрочил крупный калибр. Стрельбу из ДШК я узнаю из тысячи видов пулемётов. Укрылся за ближайшей скалой. Пули крошили камни в настоящую серую муку.

Выглянув из-за камней, я увидел настоящую тёмную волну. Примерно даже не пересчитаешь сколько их там.

— Доктор, автомат дай! — крикнул я санинструктору, пока тот оттащил в укрытие Петруху.

Духи продолжали палить со всех сторон. Звуки стрельбы перемешивались с их дикими криками.

— Шурави, таслим! Таслим! — смог я разобрать слова душманов.

Доктор молчал. Чего боится парень? Что я хуже духов и тоже начну всех расстреливать?

— Выстрел! — услышал я крик кого-то из бойцов.

Следом прозвучал один взрыв. Затем второй. Наша высота будто ожила и начала ходить из стороны в сторону.

Вблизи позиции продолжали взрываться мины разных калибров. Комья земли, обломки камней и большие щепотки пыли накрывали с головой.

Вокруг стоял визг от летящих осколков и пулей крупнокалиберных пулемётов. Будто кто-то зубы сверлит. От взрывов закладывало уши, а сердце сжималось при каждом разрыве.

Духи подходили всё ближе, а я по-прежнему оставался без оружия.

— Дай, мать твою, хоть что-нибудь! — крикнул я доктору, но тот сам вылез из укрытия и начал стрелять по духам.

Противника подпустили уже на расстояние в сто метров.

Саламов был рядом и в этот момент сумел докричаться до штаба. Из всех бойцов только я слышал его слова.

— Много! У меня трёхсотые есть. Три часа — долго! Долго, говорю! Да некуда идти мне! — громко сказал он и сорвал с себя гарнитуру.

Рашид посмотрел на меня и утёр рукавом вспотевшее лицо.

Неразбериха и хаос, царивший в первые минуты боя, стал приобретать черты рутинной работы. Той самой, воспоминания о которой не дают уснуть по ночам.

Гудели двигатели машин, крики духов были всё ближе и ближе, а стрельба постепенно разгонялась с новой силой.

— Духи снова пошли в атаку, — сказал я, укрывшись за камнем.

И в этот момент в глазах Рашида я не видел того самого оптимизма, который нужен для выживания в таких ситуациях.

— Мужики, держимся. Помощь скоро будет. «Шмели» уже в воздухе, — сказал Саламов.

Судя по отклику бойцов, новость всех воодушевила. Рассказывать страшную правду ни я, ни Рашид не собирались.

К нам подбежал тот самый Рахметов, принеся пару духовских автоматов с несколькими окровавленными магазинами.

— Новая волна идёт, командир. Всё что успел взять, — сказал ефрейтор.

Саламов взял один из автоматов и передал мне.

— Иди с Рахметовым. Ваша точка за тем валуном, — указал Рашид на место, откуда вёл огонь ефрейтор.

Собрав магазины, я быстро выдвинулся с Рахметовым к валуну. И вновь духи пошли в атаку. Ещё сильнее начали бить из кузовов пикапов крупнокалиберные пулемёты, а наступающие волны подходили всё ближе и ближе.

Действовали душманы весьма слажено. Пока одни ведут плотный огонь, следующая группа делает стремительный бросок по склону. Затем следующие лупят так, что никто и головы поднять не может. И снова подходят к нам. Каждая перебежка заканчивается тем, что душманы падают на землю и ждут, пока им пробьют дорогу.

Наши пулемёты продолжали работать почти без остановки, но духи всё равно подошли вплотную.

Я старался стрелять точно, экономя каждый патрон.

— Пустой! — крикнул Рахметов.

В этот момент к нам вплотную подбежал дух, криком заглушая шум стрельбы. Совсем немного и он в упор расстреляет молодого ефрейтора.

В последнюю секунду я успел переключиться на него и прошил тело автоматной очередью. Светлое одеяние душмана в районе груди моментально стало багровым, и он скатился вниз по склону.

Рахметов взглянул на меня обалдевшими глазами и смахнул каплю пота с кончика носа.

И вновь задрожала земля. В ответ на наше упорство, духи стали бить по нам из ручных гранатомётов.