After 2

– Гарри, будь джентльменом и помоги ей, – до меня доносится голос его матери. Мчусь к холодильнику, притворяясь, что сейчас у меня не было маленького срыва.

– Эм... тебе помочь? – в небольшой кухне раздаётся его голос.

– Конечно... – отвечаю.

– Мороженое? – спрашивает он, заставляя меня перевести взгляд на предмет в руках. Вообще-то, я намеревалась достать цыпленка, но немного отвлеклась.

– Да. Его же все любят, ведь так? – говорю я, и он улыбается. Я смогу находиться с Гарри в квартире, которая технически всё ещё наша общая. Смогу хорошо к нему относиться. – Мы можем приготовить пасту с курицей, которую ты как-то готовил для меня, – предлагаю я.

– Ты хочешь?

– Да, если тебе не трудно.

– Конечно, нет, – говорит он.

– Сегодня ты ведёшь себя очень странно, – шепчу я, чтобы наша гостья не услышала.

– Вовсе нет, – он пожимает плечами и направляется в мою сторону.

Сердце начинает учащённо биться, когда он наклоняется ко мне. Когда я делаю шаг назад, он хватается за ручку холодильника и открывает его. Я думала, он собирался меня поцеловать. Какого чёрта со мной происходит?

Мы готовим ужин практически в полной тишине, никто из нас не знает, что сказать. Мои глаза всё время следят за его движениями. То, как его длинные пальцы оборачиваются вокруг рукоятки ножа для того, чтобы нарезать курицу или овощи; как он прикрывает глаза, когда пар от кипящей воды ударяет ему в лицо; как его язык слизывает остатки соуса в уголках рта, пробуя на вкус. Понимаю, что это, по меньшей мере, странно, но ничего не могу с собой поделать.

– Я накрою на стол, а ты пока пригласи её на ужин, – говорю ему.

– Можно просто позвать.

– Нет, это невежливо. Пойди и скажи ей, что ужин готов, – он закатывает глаза на мои слова, но всё же выходит из кухни.

Через несколько секунд он возвращается один.

– Она спит, – произносит он.

– Что? – я слышала его слова, но всё равно спросила.

– Да, она отключилась прямо на диване. Мне разбудить её?

– Нет, не буди. У неё был длинный день. Я оставлю еду. Когда она проснётся, сможет поесть. В любом случае, сейчас уже поздно для ужина.

– Только восемь часов.

– Да... действительно поздно.

– Конечно, – его голос холоден.

– Да что с тобой такое? Я понимаю, эта ситуация крайне неудобна и всё такое, но ты ведёшь себя очень странно, – говорю я, непроизвольно раскладывая еду по двум тарелкам.

– Спасибо, – отвечает он и хватает свою порцию, прежде чем садится за стол.

Я беру вилку из ящика и решаю поесть, стоя у столешницы.

– Так ты скажешь мне или нет?

– Что я должен тебе сказать? – спрашивает он и подносит вилку к губам.

– Почему ты такой... тихий... и милый. Это странно.

Он проглатывает еду и открывает рот, чтобы ответить.

– Я просто опасаюсь сказать что-то не то, – его ответ застаёт меня врасплох. Я ожидала услышать вовсе не это.

– Ох, – всё, что могу вымолвить.

– А ты почему такая тихая? Это странно, – он повторяет мои слова.

– Потому что здесь твоя мама. Случилось то, что случилось, и не в моих силах что-либо изменить, но я же не могу злиться вечно, – объясняю я, опираясь руками на столешницу, чтобы хоть как-то удержать внезапный груз, свалившийся на плечи.

– И что же это значит?

– Ничего. Я просто говорю, что не хочу наших постоянных ссор. Это уже ничего не изменит, – прикусываю внутреннюю сторону щеки, стараясь не заплакать.

Гарри встаёт из-за стола и с силой бросает свою тарелку в раковину. Фарфор вдребезги разбивается, заставляя меня подпрыгнуть. Он даже не вздрагивает и, не оборачиваясь, уходит в спальню.

Я заглядываю в гостиную, убеждаясь в том, что его импульсивное поведение не разбудило Энн. Она ещё спит, её рот слегка приоткрыт, что ещё больше усиливает сходство с сыном.

Возвращаюсь на кухню и убираю беспорядок, который, как обычно, оставил Гарри. Загружаю посудомоечную машину и оставляю еду для Энн.

Я так устала, даже не физически, а морально, но мне ещё нужно принять душ перед сном. Кстати, а где, чёрт побери, я буду спать? Гарри в спальне, Энн на диване. Может, лучше поехать обратно в отель? Ладно, приму душ, а потом уже решу. Я слегка убавляю мощность терморегулятора и выключаю свет в гостиной.

Когда я прохожу в спальню, чтобы взять пижаму, Гарри сидит на краю кровати, упираясь обоими локтями в колени, а подбородком в ладони. Он не замечает моего присутствия, поэтому я хватаю из сумки шорты, футболку и нижнее бельё. Дойдя до двери, до меня доносится звук, похожий на всхлип. Он плачет? Нет, не может быть.

Даже из-за возможности того, что это правда, я не могу уйти просто так.

– Гарри? – спокойно произношу я, стараясь убрать его ладони, закрывающие лицо.

Он сопротивляется, но я сильнее тяну его за руки.

– Посмотри на меня, – прошу.

Когда он это делает, моё дыхание сбивается. Его глаза налиты кровью, а щёки пропитаны слезами.

Стараюсь взять его руки в свои, но он вырывается.

– Тесса, уйди, – говорит он.

Я слышала эти слова уже очень много раз.

– Нет, – сажусь на колени, располагаясь между его ног.

– Это была плохая идея. Утром я расскажу маме всю правду, – произносит он, вытирая глаза тыльной стороной руки.

– Ты не обязан, – раньше я видела его на грани истерики, но никак не плачущим. Его тело дрожит, а слёзы стекают по лицу.

– Ещё как обязан. Для меня это пытка – быть рядом с тобой, но в то же время держаться на расстоянии. Конечно, я заслужил такое наказание после всего, что натворил, но это слишком даже для меня, – он рыдает. – Когда ты согласилась остаться, я подумал, что может... может, ты всё ещё любишь меня, но когда я смотрю в твои глаза, вижу в них столько боли, причиной которой являюсь я. Вижу, как ты изменилась по моей вине. Я знаю, что сам во всём виноват, но сейчас, когда ты держишь меня за руку, меня разрывает изнутри, потому что я понимаю, что всё уже не будет, как прежде, – слёзы новым потоком льются из его глаз, падая на черную футболку.

Я хочу сказать хоть что-нибудь, лишь бы его успокоить, избавить от боли, но где он был, когда я плакала каждую ночь?

– Мне уйти? – спрашиваю я, и он кивает.

Даже сейчас его ответ причиняет боль. Я знаю, что не должна быть здесь, мы не должны продолжать всё это, но я хочу быть рядом как можно дольше. Даже если он снова причинит мне боль, это лучше, чем ничего. Мне бы хотелось никогда его не встречать, тогда я бы его не полюбила. Но это случилось, я люблю его.

– Хорошо, – встаю.

Его пальцы оборачиваются вокруг моего запястья, в попытке остановить.

– Прости меня, за всё. За то, что причинил тебе столько боли, за всё, – его голос более хриплый, чем обычно.

Вопреки моим сопротивлениям, в глубине души я понимаю, что не готова его отпустить. С другой стороны, я не готова вот так легко его простить. Последние несколько дней я была в полной растерянности и не находила себе места.

– Я... – останавливаю себя.

– Что?

– Я не хочу уходить, – произношу настолько тихо, что не уверена, услышал ли он мои слова.