After 3

Я трясу головой, не могу подобрать слова: - Марк, - представляется он и тянется к моей руке, но я успеваю отпрянуть. Марк… Я мгновенно узнаю его имя из письма Гарри. Он довольно дружелюбный, но я знаю, каков он на самом деле. Я знаю, что он сделал со всеми теми девушками.

– Это моя квартира. Кто пригласил тебя?

Сначала я думаю, что он зол из-за моего визита, но на его лице виднеется улыбка. У него сильный акцент, и он действительно привлекателен. Его каштановые волосы торчат спереди и немного спадают на лицо. На его руках нет татуировок, но в его нижней губе два пирсинга.

– Я… Эм-м… - я пытаюсь совладать со своей нервозностью.

Он снова смеётся и берёт меня за руку.

– Ну, Бэмби, давай ты что-нибудь выпьешь и расслабишься, - он улыбается, - Ты заводишь меня.

Когда он ведёт меня на кухню, я задаюсь вопросом, а здесь ли вообще Гарри? Может, он оставил здесь машину и отдал кому-нибудь свой телефон, а сам пошёл в другое место? Может, он в машине. Почему я не заглянула в неё? Возможно, мне надо спуститься и сделать это. Может быть он просто устал и задремал…

А затем воздух выбивается из моих лёгких.

Если бы кто-то спросил меня, что я чувствую в данный момент, я не знаю, что бы я ответила. Не думаю, что у меня есть ответ. Боль, паника, отрицание происходящего, и вместе с тем я чувствую себя онемевшей. Я чувствую всё и ничего одновременно, и это худшее на свете ощущение.

Прислонившись к барной стойке, с сигаретой, зажатой между зубами, и бутылкой в руках, стоит Гарри. Но мое сердце останавливается не из-за этого. На стойке рядом с ним сидит девушка, обхватив голыми ногами его за пояс, как будто это самая естественная вещь в мире, - Стайлс! Отдай мне чертову водку. Мне нужно сделать моей новой подруге Бэмби коктейль, - кричит Марк.

Налитые кровью глаза Гарри смотрят на Марка. Он ухмыляется, бросая темный взгляд на него, который я никогда раньше у него не замечала. Когда он отворачивается от Марка, чтобы посмотреть, кто такая Бэмби, я стою достаточно близко, чтобы заметить, как его расширенные зрачки чуть ли не взрываются, мгновенно стирая с его лица это незнакомое выражение.

– Что… Что ты… - мямлит он. Его глаза смотрят на мою руку и становятся ещё больше, когда он видит, как рука Марка обхватила мою. Его лицо вспыхивает яростью, и я отдергиваю руку.

– Вы знакомы?
– спрашивает хозяин вечеринки.

Я не отвечаю. Вместо этого мои глаза сужаются на женщине, чьи ноги всё ещё обернуты вокруг Гарри. Он не сделал ничего, чтобы отодвинуться от неё. На ней только трусики и футболка. Простая чёрная футболка.

На Гарри его чёрный свитер, но я не вижу воротника выцветший футболки, торчащего из-под него. Девушка не замечает напряжения, сосредоточившись только на сигарете, который она вытащила изо рта Гарри. Она даже улыбается мне, бессмысленной, очевидно, пьяной улыбкой.

Я молчу. Ошеломлённая даже мыслью о том, что мне знаком человек передо мной. Не думаю, что смогла бы говорить, даже если бы захотела. Я знаю, что у Гарри трудные времена сейчас, но видеть его вот таким, пьяным и под кайфом-выше моих сил. Это, чёрт возьми, слишком много для меня, и всё, о чём я могу думать, это как бы убраться куда подальше.

– Я приму это за положительный ответ, - смеется Марк и забирает у Гарри бутылку.

Гарри до сих пор ничего не сказал. Он просто пялится на меня, будто я привидение, будто я забытое воспоминание, которое не должно было посещать его снова.

Я разворачиваюсь на каблуках и расталкиваю всех, кто попадается на моём пути из этого ада. Спустившись на один лестничный пролёт, я прислоняюсь к стене и сползаю по ней, выравнивая сбившееся дыхание. В моих ушах стоит звон, и тяжесть последних пяти минут обрушивается на меня, я не знаю, как мне выбираться из этого здания.

Я тщетно прислушиваюсь к топанью по железным ступенькам, и каждая минута тишины режет больнее предыдущей. Он не спустился за мной. Он позволил мне увидеть это и даже не обеспокоился тем, чтобы догнать меня и объясниться.

У меня больше нет для него слёз, не сегодня; но оказывается, что плакать без слёз больнее, чем с ними.

После всего этого, всех ссор, и смеха, всего времени, проведённого вместе, вот как он предпочёл закончить это? Вот как он отбрасывает меня в сторону? У него так мало ко мне уважения, что он напивается и позволяет другой женщине трогать себя и носить его одежду после, Бог знает чего, он сделал с ней?

Я даже не могу думать об этом. Черт, это так больно. Я знаю, что я увидела, но знать и принимать - это две разные вещи.

Я хорошо умею находить оправдание его поведению. Я выучила этот талант до совершенства за месяцы наших отношений, и я принимала эти извинения на веру. Но сейчас этому нет прощения. Даже боль, которую он чувствует от предательства его матери и Кристиана, не даёт ему права делать мне так больно. Я не давала ему никаких поводов к такому поведению. Моей единственной ошибкой было - попытаться быть с ним и мириться с его гневом слишком долго.

Унижение и боль превращаются в злость, чем дольше я сижу на пустой лестничной клетке. Это тяжёлый, удушающий гнев, и мне надоело искать ему оправдания. Меня достало позволять делать ему всё это дерьмо и отпускать с простым извинением и обещанием измениться.

Нет, Чёрт возьми, нет.

Я не сдамся без боя. Я отказываюсь уходить и позволять ему думать, что можно вот так обращаться с людьми. У него, очевидно, нет ни капли уважения к себе или ко мне прямо сейчас, и, пока гневные мысли наполняют мою голову, я не могу остановиться от того, чтобы потопать наверх по лестнице в этот притон.

Толкая дверь так сильно, что она врезается в кого-то, я прокладываю себе путь на кухню. Мой гнев усиливается, когда я нахожу Гарри на том же месте с той же шлюхой, прижавшейся к его спине.

– Никто, чувак. Она просто случайная… - говорит он Марку.

Я почти ничего не вижу от ярости. Прежде чем он засекает меня, я выхватываю бутылку водки из руки Гарри и швыряю её в стену. Она разбивается, и комната моментально погружается в тишину. Я чувствую в себе больше силы, чем кажется; я наблюдаю за тем, как злая, взбешённая копия меня теряет голову, и я не могу помешать ей.

– Что за чёрт, Бэмби?
– вопит Марк.

Я поворачиваюсь к нему: - Меня зовут Тесса!
– ору я в ответ.