After 3

– Если ты не хочешь быть со мной, тогда отпусти меня, - выпаливает она. Никаких слез, только злость. Я справлюсь с ее гневом; ее слезы-убивают меня. Гнев делает ее сильнее.

– Не пытайся бороться со мной, - я держу оба ее запястья за спиной.

– Ты не должен делать это каждый раз, чтобы заставить меня чувствовать себя плохо. Ты не можешь решать, что я слишком хороша для тебя!
– кричит она мне в лицо. Я игнорирую ее и прислоняюсь ртом к изгибу ее шеи. Ее тело вздрагивает снова, на этот раз от удовольствия, а не от гнева.

– Прекрати… - говорит она абсолютно без осуждения. Она пытается отказать мне, потому что она думает, что должна. Но мы оба знаем, что это то, что нам нужно. Нам необходимо физический контакт.

– Я люблю тебя, ты знаешь это, - я впиваюсь в ее нежную кожу у основания шеи; от моих губ остается розовый след. Я продолжаю сосать и покусывать кожу, достаточно, чтобы оставить красные следы.

– Ты уверен, что ты не ведешь себя как он, - голос у нее хриплый, и ее глаза следят за моей свободной рукой, которая движется по ее оголенному бедру. Ее платье задирается до талии самым сводящим с ума способом.

– Все, что я делаю, потому что я люблю тебя. Даже самое ужасное дерьмо, - я добираюсь до кружева ее трусиков, и она задыхается, когда я одним пальцем собираю влагу.

– Всегда такая мокрая для меня, даже сейчас, - я проскальзываю пальцем под ее трусики снова и вхожу двумя в нее. Она скулит и выгибает спину, опираясь грудью на руль, и я чувствую, как ее тело расслабляется. Я отодвигаю сиденье еще дальше назад, чтобы дать нам больше пространства внутри тесного автомобиля.

– Ты не можешь отвлечь меня, - я вынимаю пальцы из нее и ввожу их обратно, останавливая слова, прежде чем они снова могут упасть с ее губ.

– Да, детка, я могу, - я прислоняюсь губами к ее уху.

– Не будешь сопротивляться, если я отпущу твои руки?
– она кивает. Как только я отпустил их, они сразу направились в мои волосы. Ее пальцы углубляются в густой беспорядок моих волос, и я тяну край ее платья вниз с одной стороны.

Ее светлые волосы и белое платье создают яркий контраст с моими темными волосами и темной одеждой. Этот контраст настолько чертовски эротичен: черные татуировки на моем запястье, то, как мои пальцы исчезают внутри нее, ее кожа чистая, без татуировок, кожа ее бедер, ее тихие стоны и всхлипы наполняют воздух, когда мои глаза бессовестно рыщут от ее живота и обратно к груди. Я не могу оторвать глаз от ее совершенной груди достаточно долго, чтобы просканировать стоянку. Окна затонированы, но я хочу быть уверен, что мы все еще одни на этой стороне улицы. Я расстегиваю лифчик одной рукой и продолжаю медленные движения другой. Она стонет в знак протеста и ухмыляюсь в ее шею.

– Пожалуйста, - она умоляет меня продолжать.

– Пожалуйста, что? Скажи мне, чего ты хочешь, - я уговариваю ее, как и в самом начале наших отношений. Она всегда чувствовала, что если только она не проговорила это вслух, это не могло быть правдой. Она не могла хотеть меня так, как я хочу ее. Она сползает вниз и толкает мою руку между ее бедер.

– Дотронься до меня, - она раздвинула ноги и мне кажется, она стала еще более мокрой. Блять, я ее так люблю. Больше, чем она может себе это представить. Мне нужно это; мне нужна она, чтобы отвлечь меня, чтобы помочь мне отвлечься от всего этого дерьма, даже если только на некоторое время. Я даю ей то, чего она хочет, и она стонет мое имя в знак одобрения, кусая ее губу. Ее рука движется под мои джинсы. Я так сильно хочу ее, что это больно, и от ее прикосновения не становится легче.

– Я хочу трахнуть тебя. Сейчас. Я должен сделать это, - скольжу языком по ее груди, вызывая ее стоны. Она кивает, ее глаза закрываются, и я массирую ее сосок одной рукой, второй все еще входя в нее.

– Гарри… - стонет она. Ее руки горят желанием освободить меня от моих джинсов и боксеров. Я поднимаю бедра, чтобы она смогла стащить мои джинсы. Мои пальцы все еще в ней, движутся в нежном темпе, достаточном, чтобы свести ее с ума. Я вынимаю пальцы из нее и подношу их к ее опухшим губам, проталкивая их в рот. Она сосет их; ее язык работает медленно вверх и вниз по моим пальцам, и я издаю стон. Я поднимаю ее за бедра и опускаю обратно на себя. Мы одновременно издаем стоны, отчаянно нуждаясь друг в друге.

– Мы не должны быть друг без друга, - говорит она, потянув меня за волосы, пока мой рот на одном уровне с ее. Может ли она почувствовать последнее прощание в моем дыхании?

– Мы должны, - говорю я, и она начинает двигать бедрами. Черт. Тесса медленно поднимается и опускается.

– Я не буду заставлять тебя хотеть меня. Больше нет, - я начинаю паниковать, но все мои мысли теряются, когда она медленно опускается вниз на меня, только чтобы отступить, а затем повторяет то же мучительное движение. Она наклоняется вперед, чтобы поцеловать меня, ее язык движется вокруг моего, и она берет все под свой контроль.

– Я хочу тебя, - произношу я ей в ухо, - Я всегда, блять, буду хотеть тебя, ты это знаешь, - низкий звук прорезает меня, когда ее бедра продолжают мучительные движения. Черт побери, она собирается убить меня.

– Ты уходишь от меня, - она скользит своим языком по моей нижней губе, и я тянусь туда, где наши тела соединяются и обхватываю ее клитор своими пальцами.

– Я люблю тебя, - говорю я, не находя других слов, и она замолкает.

– О Боже, - ее голова падает мне на плечо, и она обхватывает руками мою шею, - Я люблю тебя,- она практически рыдает кончая, сдавливая мышцы вокруг меня. Я следую сразу за ней, заполняя ее буквально каждой своей частицей. Минуты молчания проходят, и я держу глаза закрытыми, мои руки обвились вокруг ее спины. Мы оба в поту, тепло по-прежнему льется из печки, но я не хочу отпускать ее надолго, чтобы выключить его.

– О чем ты думаешь?
– наконец спрашиваю я. Ее голова покоится на моей груди, ее дыхание медленное и ровное.

Она не открывает глаза, когда отвечает: - Хочу, чтобы ты остался со мной навсегда.

Навсегда. Хотел ли я чего-то меньшего с ней?

– Я тоже, - говорю я, желая, чтобы я мог дать ей обещание будущего, которое она заслуживает. После нескольких минут молчания, телефон Тессы вибрирует на приборной панели; я инстинктивно тянусь и схватываю его.

– Это Кимберли, - говорю, протягивая телефон Тессе.

***

Два часа спустя мы стучимся в дверь Кимберли в гостиничном номере. Я почти убежден, что мы ошиблись дверью, пока не вижу Кимберли. Глаза ее распухли, и у нее нет ни грамма макияжа. Ей гораздо лучше без макияжа, но сейчас она выглядит такой расстроенной, как будто она выплакала все свои слезы.

– Входите. Это было долгое утро, - говорит она, ее дерзкие нотки полностью отсутствуют. Тесса сразу же обнимает ее за талию, и Кимберли начинает рыдать. Я чувствую себя невероятно дискомфортно, просто стоя в дверном проеме, учитывая, что Ким чертовски раздражает, и что она не из тех, кто хочет аудиенции, пока она уязвима. Я оставляю их в гостиной Гранд-люкс и блуждаю в кухонной зоне. Я наливаю чашку кофе и пялюсь в стену, пока рыдания не превращаются в приглушенные голоса в соседней комнате. Я буду держать дистанцию от них.

– Мой папа вернется?
– мягкий голос говорит откуда-то, заставляя меня вздрогнуть от неожиданности. Глядя вниз, я вижу зеленоглазого Смита, который занял место в пластмассовом кресле рядом со мной. Я даже не слышал его приближения. Я пожимаю плечами и занимаю место рядом с ним, напряженно уставившись в стену.

– Я думаю, да, - я должен сказать ему, что-нибудь о его отце… Нашем отце. Блять. Этот странный маленький ребенок - мой родной брат. Я посмотрел на Смита, который принимает все это как намек на возможность продолжить свой допрос.