After 3

Я сделал много дерьма в моей жизни, очень много. Я знаю, и Тесса знает, черт возьми, все в этой церкви, вероятно, блять, знают благодаря ее маме, что я сделал со своей девушкой. Я не буду ни перед кем извинятся за свое дерьмо ни из моего прошлого, ни из настоящего; я только забочусь о том, чтобы восстановить, то, что сломано внутри нее.

Я сломал ее… Она сказала, что не смогла меня исправить… Что она никогда не сможет. Но я был сломлен не из-за нее. Она исцелила меня, она лечила меня, а я расколол ее прекрасную душу на маленькие кусочки. По сути, я сам разбил ее, сломал ее чертовски блестящий дух, в то время, когда мы были связаны. Самый кошмар состоит в том, что этот разгром заключается в том, что я просто отказывался видеть, насколько я делал ей больно, сколько света в ней померкло. Я знал это, я знал это все время, но это не имело значения, это обрело смысл только тогда, когда я, наконец, понял это. Когда она отказала мне раз и навсегда, я понял это. Это ударило меня, как чертов грузовик, и я не мог сойти с пути, даже если бы я попытался.

Смерть ее отца показала мне, насколько глуп был мой план, держать ее подальше от меня, для ее же спасения. Если бы я подумал об этом, действительно подумал, я бы понял, как глупо это все было.

Она хотела меня — Тесса всегда любила меня больше, чем я заслуживаю, и как я отплатил ей? Я отталкивал и отталкивал ее, пока она, наконец, не смирилась с моим дерьмом. Теперь она не хочет меня, она даже не хочет хотеть меня, и я должен найти способ, чтобы напомнить ей, как сильно она меня любит. Теперь вот сижу, наблюдая, как Зейн обнимает ее за плечо и тянет в свою сторону.

Я не могу отвернуться. Я застыл, наблюдая за ними. Может, я наказываю себя, может и нет, но в любом случае, я не могу перестать пялиться на то, как она наклоняется к нему, и он что-то шепчет ей на ухо. Его вдумчивое выражение лица как-то успокаивает ее, и она вздыхает, кивает головой один раз, и он улыбается ей. Кто-то садится рядом со мной, временно прерывая мои самоистязания.

– Мы чуть не опоздали… Гарри, почему ты сидишь здесь? – спрашивает Лиам.

Мой отец… Кен, садится рядом с ним, в то время как Карэн берет его, чтобы дойти до передней части маленькой церкви, чтобы подойти ближе к Тессе.

– Ты тоже можешь пойти туда. Передний ряд только для людей, которые могут стоять рядом с Тессой, - я жалуюсь, взглянув на очередь людей, от Кэрол, до Ноа. Я не могу стоять там.

Я люблю ее, но я не могу находиться так близко к ней, пока ее утешает Зейн. Он не знает ее так, как я; он не заслуживает быть рядом с ней прямо сейчас.

– Прекрати это. Она сможет вынести тебя, – говорит Лиам, – Это похороны ее отца, постарайся запомнить это.

Я поймал взгляд моего отца, блять, Кена. Он уставился на меня.

Он даже не мой отец. Я знал это, я узнал это еще на прошлой неделе, но теперь, когда он передо мной, я как будто понял это в первый раз. Я должен сказать ему прямо сейчас, я должен подтвердить его давние подозрения и просто раскрыть истину о моей маме и Вэнсе. Я должен сказать ему, прямо здесь, прямо сейчас, и позволить ему почувствовать себя так, как я был разочарован. Был ли я разочарован? Я не знаю точно; я был зол. Я все еще злюсь, но это нормально после такого удара.

– Как ты себя чувствуешь, сынок? – его рука тянется через Лиама, чтобы положить мне ее на плечо.

Скажи ему. Я должен сказать ему.

– Я в порядке, - я пожимаю плечами, удивляясь, почему мой рот не хочет подчиниться моему уму и просто сказать слова.

– Я сожалею обо всем этом, я должен был позвонить раньше. Я клянусь, я пытался его остановить, Гарри. И я понятия не имел, что он ушел, пока не стало слишком поздно, - Мне жаль, – разочарование в глазах Кена, заставляет меня посочувствовать, - Прости, что я всегда подвожу тебя.

Мои глаза встречаются с его, и я киваю, решив в этот момент, что ему не нужно знать. Не прямо сейчас.

– Это не твоя вина, - говорю я спокойно.

Я чувствую взгляд Тессы на себе, через столько фунтов, я чувствую ее внимание. Ее голова повернулась ко мне, а рука Зейна больше не на ее плече. Она уставилась на меня, так же, как и я на нее, я хватаюсь за деревянную скамью со всей силой, чтобы сдержать себя и не побежать к ней через всю церковь.

– В любом случае, я сожалею, – говорит Кен и убирает свою руку с моего плеча. Его карие глаза блестят, как и у Лиама.

– Все нормально, - бормочу я, по-прежнему держа взгляд серых глаз на себе.

– Просто сходи туда, она нуждается в тебе, - говорит Лиам мягким голосом.

Я игнорирую его и жду, чтобы она дала мне какой-то знак, любой крошечный фрагмент эмоции, чтобы показать мне, что она нуждается во мне. И я буду с ней в считанные секунды. Проповедник идет к сцене, и она отворачивается, от меня, не подзывая к себе. Но прежде, чем я могу чувствовать себя слишком жалко, Карэн улыбается Зейну и он отсаживается от Тессы, что бы позволить ее маме сесть рядом с ней.

POV Тесса

– Спасибо, что пришли, - я дарю еще одну искусственную улыбку, еще одному безликому незнакомцу и прохожу дальше, благодаря каждого из них за участие.

Похороны были короткими; по-видимому, эта церковь относилась недоброжелательно к наркоманам. Несколько натянутых слов и фальшивых похвал – всё, что было сказано.

Оставалось всего несколько людей; еще несколько наигранных благодарений и вынужденных эмоций, похожих на соболезнования. Если бы я еще раз услышала, каким великим человеком был мой отец, думаю, я бы закричала. Думаю, я бы закричала прямо в той церкви, стоя со всеми мамиными друзьями, которые пришли поддержать нас. Многие их них даже никогда не были знакомы с Ричардом Янгом. Почему они были там, что наврала им мать, что они стояли и молились за него?

Это не значит, что я не считаю, что мой отец был хорошим человеком. Я не достаточно хорошо его знала, чтобы точно судить о его характере. Но мне известны факты, и те факты, что он оставил нас с матерью, когда я была ребенком, и что он вернулся в мою жизнь лишь несколько месяцев назад, по случайности. Если бы я не была тогда с Гарри в тату салоне, вероятно, мы с отцом никогда бы не встретились.

Он не хотел быть частью моей жизни. Он не хотел быть отцом или мужем. Он хотел жить своей собственной жизнью и делать выборы, которые касались его и только его. Это нормально, но я не могла понять это. Я не могла понять, почему он убежал от всех его обязанностей только для того, чтобы стать наркоманом. Я помню, каково мне было, когда Гарри упомянул о том, что мой отец употреблял наркотики; мне было трудно в это поверить. Почему я могла смириться с тем, что он был алкоголиком, но не с тем, что он был наркоманом? Я просто не могла объять это. Думаю, я пыталась сделать его лучше, в мыслях. Я постепенно понимала это, потому что, как часто говорил Гарри, я была наивной. Я была наивной и глупой, продолжая попытки найти хорошее в людях, когда они все пытались доказать мне обратное. Я всегда наивная, и мне от этого очень плохо.

– Гости хотят пойти к нам, когда мы уйдем из церкви, поэтому мне нужна твоя помощь в подготовке, до того момента, как они придут, - сказала мама после последних объятий.

– Какие гости? Они хоть знали его? – отрезала я. Я не могла контролировать манеру своего голоса, поэтому почувствовала себя виноватой, когда мать нахмурилась. Вина отошла, когда она оглядела церковь, чтобы убедиться в том, что никто из ее “друзей” не слышал мой резкий голос.

– Да, Тереза. Некоторые знают.

– Думаю, я могла бы помочь, - прервала нас Карен, когда мы вышли на улицу, - Если вы не против, конечно, - мать улыбнулась.