After Ever Happy

— Твоя мама чувствовала, что я был не достаточно стабилен для нее. И я просто сидел с закрытым ртом, когда они объявили, что ждут ребёнка и немедленно поженятся.

Какого хрена? Я смотрю на него, но Вэнс явно застрял в прошлом, потому что его взгляд был стеклянным.

— Я хотел для нее самого лучшего и не хотел окунать её в грязь, рушить ее репутацию, заставляя рассказать Кену или кому-нибудь правду о том, что произошло между нами. Я твердил себе, что он наверняка должен подозревать , будто это не его ребёнок. Твоя мама клялась, что у них ничего не было уже несколько меясцев, — Вэнс слегка передёргивает плечами, как будто чувствует холод. — Я стоял там, в костюме, на их скромной свадьбе, когда был шафером. Я знал, что он даст ей то, чего не мог дать я. Я даже не собирался поступать в университет. Всё, что я делал, так это убивался по замужней девушке и вспоминал старые романы, которые никогда не станут реальностью. У меня не было ни планов, ни денег, а ей нужны были обе эти вещи, — он часто моргает, пытаясь избавиться от воспоминаний.

Наблюдая за ним, я удивлён тем, что приходит мне на ум. Я чувствую, что вынужден что-то сказать. Я сжимаю кулак, затем расслабляю руку, пытаюсь сопротивляться своим мыслям по этому поводу.

Затем я снова с удвоенной силой стискиваю руки в кулаки и не узнаю свой голос, когда спрашиваю его:

— В общем, моя мать использовала тебя для развлечения и кинула, потому что у тебя не было денег?

Вэнс издает глубокий возмущённый вздох.

— Нет. Она не использовала меня, — он пристально глядит в мою сторону. — Я знаю, что всё выглядит именно так, но она должна была подумать о тебе и твоём будущем. Я был полным и самым настоящим фуфлом. У меня не было ни-хре-на.

— А теперь ты типа миллионер, — я горько усмехаюсь. Как он может защищать мою маму после всего этого дерьма? Что не так с ним? Но потом что-то в голове переворачивается, и я думаю о моей матери, потерявшей двух мужчин, которые впоследствии оказались богачами, в то время как она работала до изнеможения и возвращалась в наш крошечный серый дом.

Вэнс кивает.

— Кто знал тогда, что у меня что-то получится . У Кена было всё. А у меня – нет… Некоторый период времени.

— Тот самый, когда он нажирался каждую ночь, — мой гнев начинает овладевать мной снова. Я чувствую, что никогда не смогу сбежать от этого, острое жало предательства прошивает меня насквозь. Я провёл свое детство бок о бок с грёбанным алкоголиком, пока Вэнс жил крутой жизнью.

— Это было ещё одной моей ошибкой, — говорит этот человек, в котором я был уверен. Я, блин, правда думал, что знаю его. — Я прошел через такую помойку после твоего рождения, но я поступил в университет и любил твою маму, ничего не требуя в ответ. Я просто был неподалёку.

— До того, как?

— До того, как тебе исполнилось пять. Это был твой день рождения, и мы устроили праздник. Ты прибежал на кухню и, громко крича, звал своего отца, — голос Вэнса подозрительно срывается, и я стискиваю не только кулаки, но и зубы. — Ты прижимал книгу к груди, и на секунду я забыл, что ты обращаешься не ко мне.

Я больше не могу. Мой кулак жёстко опускается на приборную панель с жутким звуком.

— Выпусти меня из машины, — я требую. Я не могу больше это слушать. Это настолько отвратительно. Это уже чересчур, и легче просто взять и сдохнуть, чем вникнуть в эту муть.

Вэнс игнорирует мою выходку и продолжает движение по жилой улице.

— Я потерял её в тот день. Я потребовал, от твоей матери, что та сказала правду Кену. Мне было больно смотреть, как ты растешь, и к тому времени я уже спланировал переезд в Америку. Я умолял её уехать со мной. Уехать вместе с моим сыном.

Мой сын.

Мой живот сводит спазм. Я должен просто убраться из этой машины, едет она или нет. Я смотрю на маленькие уютные домики, проплывающие мимо, и думаю лишь о физической боли, которая охватит меня за эти дни. Я об этом позабочусь.

— Но она отказалась и сказала мне, что у делала какие-то тесты. Что ты не мой ребёнок вовсе.

— Что? — Я усиленно растираю виски. Блять, да я готов разнести эту приборную панель к чёртовой матери, если это поможет.

Я смотрю на него и вижу, что он быстро вертит головой то вправо, то влево. Затем я замечаю, с какой скоростью мы едем, и понимаю, что он просто игнорирует стоп-сигналы и светофоры, лишь бы я не сбежал из этой машины.

— Она была в панике, наверное. Я не знаю, — он смотрит на меня. — Я знал, что она врет. Она признала, что не было никаких тестов пару лет спустя. Но в то время она была непреклонна; она велела мне оставить её в покое и извинилась за то, что заставила меня думать, будто ты был моим ребёнком.

Я просто смотрю на свои белые кулаки. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

— Прошел ещё один год, и мы начали снова общаться, — он начинает говорить , но что-то в его тоне меняется.

— Ты имеешь в трахаться?

Очередной тяжелый выдох вырывается из его рта.

— Да. Каждый раз, когда мы были рядом друг с другом, мы совершали одну и ту же ошибку. Кен очень много работал, учился на магистра, а она сидела дома с тобой. Ты всегда был так похож на меня: каждый раз, когда я приходил, ты сидел, зарывшись лицом в страницы книг. Я не знаю, помнишь ли ты, но я всегда приносил тебе книги. Я отдал тебе свою копию Великого Гэтс…

— Стоп!— Я теряюсь от обожания, звучащем его голосе, когда искажённые воспоминания туманят мой разум.

— Мы повторяли всю эту чушь по кругу из года в год, и думали, что все вокруг ничего не замечают. Это была моя вина. Я никогда не мог приказать себе разлюбить её. Что бы я ни делал, она преследовала меня. Я переехал поближе к их дому, прямо через дорогу. Твой отец узнал. Я не знаю, каким образом, но стало ясно, что это так, — после паузы и поворота на другую улицу Вэнс добавил. — Тогда он начал пить.

Я сижу, хлопая ладонями по приборной панели машины. Его голос даже не дрогнул.

— Итак, ты оставил меня с алкоголиком, который стал таковым из-за тебя и моей матери? — Гнев в моем голосе заполняет машину, и я едва могу дышать.

— Я пыталась убедить ее, Гарри. Я не хочу, чтобы ты обвинял её в чём-то. Я пытался просить её переехать ко мне, с тобой, но она не соглашалась

Его пальцы зарываются в волосы и он очень сильно оттягивает их.

— Его пьянство набирало обороты, и так продолжалось каждую неделю, но она все равно не признавала, что ты был моим сыном, поэтому я и ушел. Мне пришлось.

Он перестает говорить, и когда я смотрю на него, его глаза наполняются слезами. Я тянусь к ручке двери, но он уверенно нажимает на кнопку блокировки несколько раз подряд, клик-клик-клик, словно эхо.

Голос Вэнс осипший, когда он заговаривает снова.

— Я переехал в Америку и ничего не слышал от твоей мамы в течение многих лет, пока Кен, наконец, не бросил ее. У неё не было денег, и она работала как проклятая. Я тут же начал отсылать ей деньги, не столько, сколько у меня сейчас, но достаточно, чтобы выжить. Я вернулся сюда и нашел дом для нас, нас троих, и я заботился о ней во время его отсутствия, но она становилась все более и более далекой. Кен присылал документы на развод, из какой-то дыры, куда сбежал, а она всё еще не хотела быть со мной, — Вэнс хмурит брови. — После всего того, что я сделал, я всё ещё был не тем.