Ага, влюбился!

Не знаю, придумала я лесовичка или нет, но улыбнулась ему в ответ и даже помахала рукой.

– Ты чего? – опасливо спросил у меня Женька, решив, наверно, что я ненормальная.

– Ничего, – смутилась я. – Просто прощаюсь с парком – когда ещё тут побываю! А он мне очень понравился! Даже несмотря на то, что пришлось гулять не нему с тобой!

Женька усмехнулся, но тоже обернулся и тоже помахал рукой темноте парка.

– До встречи! – тихо сказал он.

– До встречи! – решила сказать и я.

Мне очень хотелось однажды сюда вернуться, несмотря на то, что пока было вообще непонятно, как отсюда выбраться и оказаться дома.

***

Автобусов не было, и стоянка оказалась почти пуста – только одинокая красная машинка с предупреждающей наклейкой в виде элегантной леди в огромной шляпе, дающей понять, что за рулём женщина. Но где она пропадала, было не ясно, так что даже совета спросить оказалось не у кого. Вроде бы тут должен быть сторож, но и его не наблюдалось.

Мы шли по дороге, благо она тут проходила одна. Шли рядом, глазели по сторонам, но вокруг не располагалось никаких домов и до самого Выборга предстояло идти невесть сколько.

Появившийся внезапно свет фар мы заметили издалека, и вскоре сзади послышался шорох шин и мерный гул мотора. Мы остановились, не сговариваясь. Оба понимали, что помощь нам требуется, но не обсуждали это вслух, а просто надеялись на чудо.

Машина ехала небыстро, и, едва заметив нас, сменила дальний на ближний, а потом, аккуратно поморгав поворотником, свернула на обочину и остановилась недалеко от нас.

Мотор заглушился, хлопнула дверь. Из машины вышла женщина, показавшаяся мне на тот момент средних лет, но на деле она была молода, даже на пару лет младше моей мамы.

Она подошла к нам быстрыми шагами, и в свете фар отлично вырисовывался её силуэт: узкие джинсы и ветровка добавляли женщине походный вид, но отлично сидели на хрупкой фигуре.

– О, Боже! Дети, вы одни? – озабоченно спросила она, но мы заметили, что в руке женщина сжимает баллончик и опасливо озирается по сторонам, прислушиваясь.

Видно, она нервничала и опасалась какой-то «подставы» и не верила, что просто так могут брести по дороге два ребёнка в столь поздний час.

На тот момент мы тоже напряглись от её поведения. Нам не хватало жизненного опыта, чтобы верно истолковать её опасения и признать, что женщина она смелая и мудрая. Также нам не хватало опыта, чтобы насторожиться самим.

– Да, – признался Женька осторожно. – Мы отстали от класса, и автобус уехал без нас…И теперь мы идём в город.

Последнее он сказал гордо, чтобы незнакомка поняла: у него всё под контролем и есть отличный план действий.

– Какой ужас! – женщина всплеснула руками. – Что за учителя нынче! В моё время такого бы точно не случилось! – она ещё раз огляделась по сторонам и, убедившись, что мы и правда одни, вздохнула: – Ладно, садитесь, я довезу вас. Вы где живёте?

– В городе, – ответил Женька уныло. – В Санкт-Петербурге. – И добавил, на случай, если женщина плохо ориентируется на местности: – Это очень далеко.

Женщина поджала губы, но ответила, ни секунды не колеблясь:

– Да уж, неблизко! Но хоть адрес назвать можете?

Мы могли. И назвали. А Женька как-то странно покосился на меня, на мою собаку, но ничего не сказал.

– Садитесь, довезу, – не отступала от своих слов женщина. – Придётся мне тогда у брата переночевать, он как раз в том же районе живёт.

А мы медлили, думая об одном и том же: пустит она нас в свою аккуратную машину со щенком или потребует оставить его? Но хоть можно попросить позвонить родителям, чтобы они приехали за нами сюда, хоть и придётся прождать всю ночь. Зато мы останемся со щенком!

– Ну, чего вы? – не поняла нашего замешательства женщина.

– У нас… собака, – признался Карпов. – Мы нашли её в лесу. И хотим забрать домой.

Мне стало приятно, что он не бросил и не перевалил всё на меня. Мол, это вот эта девчонка хочет собаку везти, а меня можно и без собаки до дома подбросить.

Женщина кивнула, подумав, а потом спросила:

– А вдруг это чья-то собака?

– Вряд ли. – отмахнулся Женька. – Она в коробке сидела и скулила… В лесу, там и не ходит никто, кроме нас. Мы потому и отстали – услышали скулёж, –успешно ввернул свою версию хитрый Карпов.

Женщина кивнула вновь, на этот раз как-то уважительно.

– Ладно. Вы молодцы, – тепло улыбнулась она. – Садитесь. Сейчас позвоним вашим родителям и предупредим. Телефон помните?

Я помнила, а Женька – не знаю. До сих пор говорил в основном он, а тут как- то замешкался, и, раз уж молчание затягивалось, пришлось отвечать мне.

– Домашний! – отозвалась я.

– Отлично, – похвалила женщина. – Тогда звони и называй номер моей машины. И имя моё скажи: Милена Сергеевна Фёдорова.

Я покладисто взяла из её рук телефон и принялась звонить, а Женька с присущей ему подозрительностью спросил:

– Зачем это?

– Затем, что люди разные бывают, и мало ли, куда я вас увезу, – объяснила боязливая Милена. – Так что лучше, чтобы родители знали номер машины и моё имя. И вообще: никогда не садитесь в машины к незнакомцам.

Женька нахмурился от её слов, сочтя их правильными, но и признавая безвыходность нашей ситуации.

– Мам, привет! – начала я, когда гудки сменились маминым: «Алло». – Мы тут немного отстали от группы, и нас довезёт тётя, ты запиши номер машины и её имя… – и я продиктовала опешившей маме все необходимые данные, а потом она попросила дать телефон Милене.

О чём говорили, было не ясно, но женщина улыбалась, временами кивала или, наоборот, качала головой, сопровождая это короткими фразами:

– Да. Конечно! Конечно! Да ну что вы, бросьте. Сама не пойму, как так могло произойти! И не говорите! Да! Да ну что вы! Конечно!

Потом она убрала телефон и спросила у Жени:

– А ты будешь звонить своим?

Он не сразу ответил. Но мы ждали, смотрели на него, и ему пришлось говорить:

– Домашнего у нас нет, а мобильный длинный, я не помню, – пожал плечами он, и мне стало очень грустно за его родителей, что они будут ещё долго переживать за него и не знать, где он и что с ним.

Но Карпова это не волновало, и он сел в машину первый. Я последовала его примеру.

Милена не стала настаивать – разговор с моими родителями успокоил её.

Начался путь домой.

Играла негромкая музыка, и Милена Сергеевна иногда барабанила пальцами по рулю в такт или качала головой. Не нервно, а скорее просто, от хорошего настроения. Ведь делать доброе дело всегда приятно. Особенно, когда это доброе дело не какое-то банальное, а уникальное, как приключение.

Она особенно не разговаривала с нами, заметив, что мы не очень-то настроены на общение. Каждому из нас было, о чём подумать, глядя на проносящиеся в темноте огни домов и яркие фонари.