Агдан. Лунная роза

Через пару часов после того как наша героиня поразмыслила. Снова кабинет начальника тюрьмы. Те же действующие лица.

Похоже я несколько недооценил СунСиль. После эпического «Вон!» в ее исполнении думал теперь я долго не увижу данную невоспитанную особу. Но нет, ошибся, не прошло не то что полгода, пара часов только миновала, и я снова за столом переговоров, коим стал стол в кабинете начальницы Анянской тюрьмы.

Не понятно, с чего это все вдруг? Чуть ли не впавшая в знаменитый корейский «ук» госпожа СунСиль успокоилась и позвала меня снова? Поняла насколько была не права в отношении меня красивого? Ага сейчас, три раза! Такие люди априори не считают себя не правыми при любых обстоятельствах. Значит ей что-то такое от меня надо такое, что она убрала на время как я понимаю свой апломб и пренебрежение к жалким людишкам в моем лице и снизошла до повторного разговора со мной. А это … настораживает и несколько пугает. Что же такого нужно этой дамочке от меня, а может и не только ей, а самой ее подруге … тьфу, тьфу ты. Чур меня! Как там в «Горе от ума» звучало?

Минуй нас пуще всех печалей

И барский гнев, и барская любовь!

Так что этого мне точно не надо. Ни гнева, ни любви! Когда зашел то сделал приветливое лицо и поклонился вновь, не переломлюсь чай, а так глядишь проканаю за примерную девочку корейского происхождения. Хотя похоже на СунСиль мои действия произвели мало впечатления.

– Садись ЮнМи. – кивнула она.
– Давай поговорим более спокойно и обстоятельно. Не бойся, предлагать работу в своем фонде я тебе больше не намерена. Мне люди, которые ставят мне же условия работы в моем же фонде не нужны, какими бы талантливыми они не были. Поговорим немного другом. Все-таки, я считаю, что ты все равно очень строго была наказана за свое преступление. Пять лет — это совсем не малый срок, и нужно ли тебе будет его сидеть от звонка до звонка, смотри сама, но я бы все-таки попыталась на твоем месте его сильно сократить или вообще отменить.

– И что вы предлагаете? – осторожно уточняю я.

– А вот это правильный вопрос! – оживляется СунСиль.
– Если ты напишешь на имя президента прошение о помиловании, то я смогу отследить весь его путь и сделать так чтобы оно попало к ней на рассмотрение как можно быстрей. А там как она уже сама решит, так и будет. Президент у нас человек добросердечный, гуманный и человечный. Она бывает очень жалостливой и отзывчивой к таким прошениям. Так что у тебя есть реальный шанс выйти отсюда раньше срока, намного раньше. Так что если хочешь, можешь прямо сейчас написать это самое помилование, а я сама передам его в специальную комиссию при президенте. Ну что ты скажешь на это?

Да, да вот таким людям я точно верю! – это мыслю я про себя. Особенно словам про «доброту и гуманность» нашей президентши. «Самый человечный человек»? – это я уже слышал у Владимира Маяковского. Правда потом нас всех уверяли, что «самый человечный» оказался совсем не таким уж и человечным, а очень даже наоборот. Ну ладно, сейчас не об этом.

Вот не верю я, что прямо КынХе, да и СунСиль с ней на пару, вдруг воспылали ко мне такой резкой любовью, что одна послала другую, нет не в одно известное место, а в тюрьму Анян, что для кого-то, впрочем, равно «такому» вот месту. Ладно. Но все это для того чтобы я такой красивый написал прошение о помиловании, которое, читай меж строк, обязательно будет удовлетворенно, и даже возможно в самое ближайшее время. Звучит очень заманчиво, что ни говори. И где же вы все были раньше, самые … человечные люди?

Что вдруг изменилось в верхних эшелонах власти что ажно сама могущественная СунСиль примчалась ко мне практически простым курьером. И даже после того как не вытерпев моего, с ее точки зрения нахальства, выгнала прочь и вот неожиданно вновь вызвала в кабинет, который временно оккупировала и снова ведет здесь разговоры о том какая у нас добрая президент и как она сильно хочет подписать мое прошение о помиловании.

Угу, такую личную приязнь ко мне испытывает госпожа президент всея Кореи - что даже кушать не может, пока его не подпишет!

Не верю! – сказал бы Станиславский и тут я солидарен с этим уважаемым человеком. Значит что-то неладное в Датском королевстве, а точнее в Корейском государстве. И что тут изменилось? Единственное что изменилось, и что приходит сразу на ум, это конечно же вмешательство в мою жизнь со стороны мирового сообщества, точнее пока небольшой его части. Но это пока. Что-то подсказывает мне, что в воскресенье эта небольшая часть может несколько так подрасти, причем очень и очень даже существенно подрасти.

А думать, что в корейской власти сидят какие-то бестолочи очень даже неразумно. Особенно когда дело напрямую касается их теплых мест и кресел, а точнее должностей которые им эти кресла предоставляют то эти дамы и господа в быстроте мышления дадут фору всем.

Так что вполне возможно, что политическое чутье нашей главной кумихо в обличье президентши и ее подельника женского рода в лице особы сидящей сейчас в кресле НаБом, быстро просчитали чем им может грозить этот воскресный показ. Поэтому как там еще говорили в моем мире? Что-то вроде того, что правильно и вовремя написанный тонкий лист бумаги иногда защищает лучше, чем танковая броня.

Так что будет в фильме что-то страшное для них или не будет, пока не известно, но подстраховаться хороший и умный политик всегда постарается заранее. Если ничего такого и не будет с этим кино, так одна комедия на пару с фэнтэзи, то и этот лист с моим прошением можно бросить в дальний ящик стола и забыть о нем на время, или навсегда. А можно в этом случае и использовать его и по прямому назначению, к примеру, растопить им камин в холодную зимнюю ночь где-нибудь в хорошем загородном доме. Чем не выход из положения? И тепло и хорошо всем будет в доме. Ну кроме того кто будет в … казенном доме, но кого это сильно будет там интересовать.

А вот если фильм, а точнее реакция на него корейского и в первую очередь мирового сообщества будет убедительной, однозначной и явно неблагоприятной для властей Кореи, то тут можно будет сделать этакий финт ушами.

Ну, а точнее быстренько подписать мое прошение и предъявить его миру. Вот смотрите все, Агдан свою вину признала, и написала прошение о помиловании. Ну, а мы его конечно же его подписали, мы же не звери какие-то держать такую известную и талантливую личность в тюрьме. Так что езжайте все к проходной тюрьмы и сами скоро в этом убедитесь, а нам не мешайте, ну очень много у нас другой более важной работы.

Вот такие думаю не хитрые мыслишки в голове хитро сделанных корейских политиканов. Это прошение мне вдруг неожиданно напомнило о рапортах на увольнении, написанных сотрудниками полиции в моем мире. Сотрудниками, которые обвинялись в громких и тяжелых преступлениях вдруг чудесным образом оказывались уволенными по собственному желанию, и надо же какое совпадение, прямо накануне совершения этого самого преступления. Вот прямо так «слышу» размышления такого вот «доблестного» сотрудника правоохранительных органов.

«Сегодня я иду грабить банк с применением огнестрельного оружия, так нужно обязательно написать рапорт об увольнении и положить его в верхний ящик своего рабочего стола. Так что если что-то пойдет не так, то прошу, не считайте меня больше полицейским. В этом случае я гражданский и вольноопределяющийся».

Конечно сравнение не совсем корректно, но идею вы думаю уловили. К тому же что значит прошение о помиловании, написанное мной лично?

Это значит ни много ни мало, но вину я свою признаю полностью и в содеянном раскаиваюсь. Так или похоже будет звучать в текстовой части этого самого документа. Так что нет господа, утритесь! Никакого признания вины и прошений о помиловании с моей стороны не будет, не дождетесь.