Агент Их Величеств. Часть 2

– А, ну, так это же отличная новость! Осталось только достать из вашей головы нужную информацию... что? Что-то не так?

– Фигаро, Фигаро... Как вы думаете: чего больше всего на свете боится любой жулик?

– Ну, это просто: он боится, что его самого обжулят.

– Вот именно. Поэтому впервые узнав о псионическом колдовстве, я принялся пихать себе в голову всевозможные защитные заклятья. И занимался этим вплоть до своей скоропостижной гибели, случившейся, как вы помните, почти сразу после нашего драматического знакомства. Моё сознание защищено от колдунов-псиоников, от «врождённых» псиоников, от псионического воздействия Других... хотя Оверлорд меня, конечно, скрутит. Меня не возьмут даже гипноз и химия.

– Но вы ведь наверняка можете просто отключить...

– Не могу. Понимаете, приказ отключить защитные барьеры мог бы отдать мне псионик, пробившийся через первые слои защиты. Поэтому изобретая очередное изысканное заклятье, я совал его себе в голову с приказом рекурсивно уничтожить память о самом себе.

– Эм-м-м... Вы хотите сказать, что у вас в башке куча защитных заклинаний, причём о некоторых из них вы даже не помните?

– О некоторых? Ха! О большинстве не помню... Короче, тут только ждать и надеяться, что меня осенит.

– Вы упускаете ещё одну возможность.

– Что я сам себя накрутил, и мне просто кажется, что стиль этих записок мне знаком. Ничего я не упускаю... Да поставьте вы на место эти часы, вы их скоро сломаете! Вам скучно?

– Признаться, да. Ноктус меня не отстранял – это было бы невежливо – но и новых поручений мне не давал. А вы сидите над этими бумагами как сыч.

– Так сходите прогуляйтесь.

– Одному скучно... А знаете что: не хотите проветриться? Я тут узнал, что такое этот «жёлтый дом» о котором говорил Фолт... или кто он там есть.

– Не понял. Вы о чём?

– Ну, помните, Фолт рассказывал, что его сын, Мартин, живет в некоем «жёлтом доме» на окраине города. В ближайшей закусочной мне рассказали, где это – место в городе известное. Там когда-то был настоящий жёлтый дом, и по слухам...

– Да, да, могу догадаться: в этом милом заведении был главврач, который ставил над своими подопечными ужасные эксперименты. Ну да, прямая отсылка на то, что мы здесь нашли. Ещё одна издёвка этой анонимной сволочи.

– Вы думаете, что там никого нет? Что это просто фальшивое воспоминание, цель которого... ну... подколоть вас?

– Если честно, то да. Фигаро, этот человек... этот колдун... он подонок, сволочь, аморальная тварь, возможно, маньяк, но в последовательности ему не откажешь... Хотя, знаете что – идите. Наведайтесь в этот «жёлтый дом» или как там его, я пока закончу с этими проклятыми бумагами, а потом, скажем, в шесть вечера, встретимся на вокзальной площади, пойдём и напьёмся в стельку.

– И уха!

– И мясной пирог. Только не задерживайтесь... Ах да – вы же теперь на личном авто.

– Я его не выкупил, вообще-то.

– Вы бы ещё три года телились. Поэтому его выкупил я... Так, всё, подберите челюсть с пола, и шагайте в свой жёлтый дом. И попробуйте мне тут начать вот эти ваши «а сколько я вам должен?». Сгною.

Глава 12

...У Верхнего Тудыма не было окраин в полном понимании этого слова: в городе имелся шумный центр, фабрики, и всё остальное, что, в общем-то, и именовалось местными жителями «окраиной». «Жить на окраине» здесь было престижно; как и в Столице это означало приятное удаление от вони и шума фабричных корпусов, жилых кварталов, где неподалёку от своих контор ютились в многоквартирных душегубках низкоранговые чиновники, и грохота железнодорожной колеи.

Но если у «окраины» Верхнего Тудыма и существовала своя окраина, то «жёлтый дом» располагался именно что ни на есть на ней самой.

Это длинное двухэтажное здание песочного цвета издали походило на старого замшелого лешака, который забрался на холм, подальше от суеты, да так и заснул там, продуваемый всеми ветрами, обратившись в груду камней. Жёлтый дом не показался Фигаро жутким, скорее уж, бесконечно одиноким.

Было заметно, что зданию не более пятидесяти лет; эти минималистичные коробки с узкими окнами, скудными пилястрами, похожими на тонко выщипанные брови и покатыми крышами, покрытыми оцинкованным листом стали строить не так давно. Следователь даже смутно вспомнил какую-то визгливую статью в «Столичных дребезгах», где некий «комитет городских архитекторов и неравнодушных жителей» требовал прекратить строить подобные дома, поскольку те, мол, «уродуют лицо города своей безвкусностью».

«А заводы с фабриками, значит, не уродуют, – думал Фигаро, сбрасывая передачу (дорога пошла в гору, и «Рейхсваген» уже ругался, подвывая мотором). – Они, наверное, города украшают. А алхимические цеха так вообще заместо парфюма. Да только проще воевать с безымянными архитекторами, что кое-как содержат свои семьи на государственное жалованье, чем наехать на Броков, Фрюков или, упаси Святый Эфир, Форинтов... Однако, какая, всё-таки, тоскливая постройка! Смотришь, и веришь, что когда-то тут была больница для скорбных главою. И во врача-психопата тоже верится... Гляди ж ты: дым из каминной трубы – дома кто-то есть. Впрочем, здание не выглядит заброшенным: дорожки подметены, фруктовые деревья закрыты на зиму фанерными щитами, а дорожный знак недавно подкрашивали... Ага, а вот и парковка. Ого, целый «Роллс-Вальс 140» – такой и в Столице нечасто увидишь. Может, это дом местного фабриканта? Возможно, вполне возможно...»

Дверной молоток в виде мордатой химеры с кольцом в зубах тоже недавно начищали до тусклого латунного блеска. Химера была мордатая, улыбчивая и совсем не страшная, но следователя смутило то, что рядом с ней имелся вполне современный электрический звонок-кнопка. Было решительно непонятно, как следует известить о своём прибытии, поэтому Фигаро сперва постучал, а потом позвонил – чтоб уж наверняка.

Звонок сработал – чуткие уши следователя уловили слабое жужжание где-то в недрах дома. Фигаро нахмурился; ему вдруг пришло в голову, что он совершенно не подготовил никакой легенды, и понятия не имеет, как вообще обосновать своё прибытие.

«Плевать, – подумал он, – будем импровизировать. Артур, вон, всегда так делает»

Щёлкнул хорошо смазанный замок, и дверь открылась. На пороге стоял высокий человек в угольно-чёрном фраке и сверкающих остроносых ботинках.

«Дворецкий, – понял Фигаро. – Да, скорее всего, это дом какого-то фабриканта. Ну, или старшего инженера – эти тоже не бедствуют»

– Чем могу помочь? – Дворецкий чуть наклонил голову, демонстрируя безукоризненный пробор, разделяющий сверкающие чёрные волосы ровно напополам. Ослепительно-белый накрахмаленный воротник его рубашки, казалось, вот-вот перережет тонкую шею, синеватую от частого бритья, а треугольник платка в нагрудном кармане был похож на дыру, вырезанную ножницами в лоснящейся черноте дорогой ткани. Многие женщины наверняка бы назвали дворецкого красивым мужчиной, но Фигаро бросилась в глаза нездоровая бледность этого человека; похоже, субчик в чёрном фраке не выходил на солнце очень и очень давно.

«Вампир, – подумал следователь, – как есть вампир. Сейчас высосет из меня кровушку, а тушку подаст к столу своим упырям... Хотя вампиры, говорят, обычно, румяные, шумные и довольные жизнью – чужая кровь в них играет. А это прямо какое-то живое космическое уныние»

Вслух же он сказал вот что:

– Добрый день, уважаемый. Меня зовут Фигаро, Александр Фигаро. Я старший следователь Департамента Других Дел. – Последовал ритуал демонстрации личного удостоверения. – Могу я увидеть господина Мартина?