Агентство «Аргентина»

— Мы с ним поначалу даже повоевали малость, с Кеменом, то есть, — в его голосе явно слышалась легкая грусть по старым добрым временам. — Эх, вспомнить приятно! У нас полномасштабные боевые действия шли!

Он тепло улыбнулся воспоминаниям, но тут же погрустнел:

— А потом пришлось нам все-таки перемирие заключать, договариваться… Ньялсага говорит: худой мир лучше доброй войны.

Бахрам пожал могучими плечами.

— А я так думаю наоборот: хорошая война всегда лучше худого мира!

А теперь никакой войны, конечно, не дождешься… нечего и мечтать!

Ему хотелось поделиться с девушкой своими соображениями относительно военных действий, но вряд ли она так хорошо разбиралась в тактике и стратегии. Эх, и почему никогда не заносило сюда самого завалящегося военачальника? Вот поговорили бы, отвели душу!

Он посмотрел на девушку: она не сводила глаз с Кемена.

— Да не бойся ты! Ты — человек, а Ньялсага никогда не позволит Кемену уничтожить человека!

— И он послушается?

— Святые ежики, еще бы! — самодовольно заявил Бахрам. — Кемен вашего брата терпеть не может, была б его воля, он бы их всех…

Бахрам состроил зверскую физиономию.

— Но договор есть договор и он его соблюдает. Но, конечно, если гость здесь кого-нибудь убил, то уж тут мы, как говорится, умываем руки…

Девушка непонимающе посмотрела на него.

— Как это?

— Бывает иной раз, что попадет сюда кто-нибудь… оборотень там или гоблин… да прикончит здесь кого-нибудь из людей, прольет кровь. С перепугу или того… есть захочет, — Бахрам развел руками. — Вот тогда — все. Тех, кто здесь пролил кровь, мы не защищаем. Своими руками, можно сказать, кеменовской банде отдаем!

Ему показалось, что девушка затаила дыхание.

— Но… почему?

— Людей убивать нельзя, — твердо сказал Бахрам. — Убил — значит, смертный приговор себе подписал. Ясно?

Он взглянул на девушку и сделал неуклюжую попытку ободрить ее.

— Тебе-то чего бояться? Ты же здесь никого не убивала, верно?

Девушка взглянула на Бахрама и слегка улыбнулась.

— Верно, — ответила она

…Потомок Хэрвелла появился в агентстве, как и обещал: через час-другой после событий на морском берегу.

Кемен в агентстве никогда прежде не бывал и Ньялсага ожидал расспросов, но тот лишь бросил хмурый взгляд на сгиллы, нарисованные над дверью, на убранство, состоящее из разномастных стульев, столов и еле заметно кивнул.

— Привез амулет, как договаривались, — сказал он и протянул фарфоровый медальон на белой шелковой ленточке. Гинзога, перед тем, как исчезнуть, в ярости швырнула его людям и, если бы Кемен не поймал его на лету, амулет угодил бы прямехонькой в груду дымящегося пепла — все, что осталось от однорукого воина-предателя по имени Харгал.

— Пусть хранится у тебя, так безопасней. Ты бессмертный, к тому же, заклинатель. Сделай так, чтоб закрыть сюда дорогу и Своре и всем остальным!

Ньялсага осторожно взял в руки медальон.

— Сделаю. Гостей из другого мира больше не будет и настанет у нас спокойная мирная жизнь.

Он спрятал амулет в нагрудный карман и взглянул на Кемена.

— Как жить станешь, потомок Хэрвелла? Чем заниматься?

Тот пожал плечами.

— Еще не думал. А вы?

Ньялсага обвел взглядом комнату. Все было знакомым и привычным: сгиллы над дверью, шкаф с заклеенными стеклами, свернутые спальные мешки у стены…

— Помещение переходит в собственность Бахрама, он давно собирался устроить тут что-то вроде штаб-квартиры своего пейнтбольного клуба.

Коль гостей больше не будет, то и агентства «Аргентина» тоже не будет. Через денек-другой все тут переделаем: закрасим сгиллы, уберем решетки, снимем с двери вывеску…

Ньялсага пожал плечами.

— Хотя, что здесь будет — неважно. Главное, нам удалось победить Свору. Честно говоря, не сильно я на это надеялся!

Потомок Хэрвелла кивнул, напряженно раздумывая о чем-то.

— Я тоже. Вот только…

Он запнулся.

— Марк. Не могу в толк взять, как это могло произойти? У него был твой защитный амулет. Кто смог напасть на него?

Ньялсага перевел взгляд в окно. Мысль о погибшем парне тоже не давала ему покоя. Было во всей этой истории что-то странное, чудилась какая-то загадка, которая свербила в мозгу, требуя, чтобы ее разгадали.

— Не знаю, — признался он.

Кемен закусил губу.

— Я не успокоюсь, пока не выясню. Погиб один из наших, и погиб при обстоятельствах более, чем странных!

Он сунул руки в карманы.

— Лютер сейчас поехал туда, к «Химере». Обшарит парковку, может, что и найдет. А ваш гость… ты говорил, это девушка? Она здесь?

Ньялсага кивнул на дверь в соседнюю комнату.

— Здесь. Бахрам обнаружил ее возле клуба.

— Хочу с ней поговорить. Вдруг она что-то видела?

— Попробуй, — пожал плечами Ньялсага. — Только аккуратно: она каждого шороха боится. Сидит в комнате и носа оттуда не кажет.

…Ньялсага поглядывал в открытую дверь соседней комнаты, где беседовал с девушкой Кемен. На его, Ньялсаги, взгляд, беседа больше напоминала допрос, но вмешиваться он не стал, не до того:

в агентстве, шумно пререкаясь, появились Алина и Ява.

Завидев их, Бахрам оживился.

— Пожрать привезли? — нетерпеливо спросил он.

— Если бутерброды из закусочной можно назвать едой, то да, — отозвалась Алина. — Я настаивала на чем-нибудь полезном, но Ява отказался покупать здоровую пищу, — она бросила на стол пакет. — А где девушка? Интересно взглянуть. Она не маг?

Ньялсага, торопливо разворачивая пакет, помотал головой.

— Нет. Ауру я еще не видел, но и так ясно: обычный человек.

— Говоришь, красивая? — заинтересовался Ява. — Блондинка, брюнетка?

— Началось… — проворчала Алина, выкладывая из сумки пачку салфеток и упаковку пластиковых вилок. — Бахрам, ты когда, наконец, приберешься? — она брезгливо отодвинула коробку с остатками засохшей пиццы. — Здесь все-таки не конюшня Черного Легиона. И что это за мешки валяются там, в углу? В поход, что ли, собираешься?

Бахрам повел плечами.

— Вроде того, — уклончиво ответил он, не глядя на друзей. — Слушайте, я тут подумал… кое-что сказать вам хочу…