Агентство ’ЭКЗОРЦИСТ’: CITRINITAS

— Рьен, это я решу, — уверенно успокоил туберкулёзный.

Слушая разговор, я обратил внимание, что в ресторане постепенно собирается народ: не прошло и четверти часа, как все столики оказались заняты.

Голоса за перегородкой смолкли, и ничего не оставалось, кроме как приняться за странное блюдо, которое поставил перед ним кельнер: кажется, основным ингредиентом в нём были грибы, перец и чеснок.

Вдруг из-за пыльных тёмных занавесок начали появляться музыканты в плохо сидящих фраках и несвежих манишках. Они молча рассаживались на принесённых с собой раскладных стульях, доставали ноты и укладывали их на пюпитры.

Когда шуршание, скрип и ёрзанье прекратились, на маленькую тёмную сцену вышла певица в голубом платье и сдвинутой набок шляпке. Я удивился: во-первых, обычно подобные выступления происходили по вечерам, а во-вторых, я вообще не думал, что в заведениях вроде этого поют.

Женщину приветствовали бурными аплодисментами. Хлопали, как старой знакомой. Певица с достоинством поклонилась публике, вышла вперёд, выпрямилась, глядя куда-то поверх голов. Овации стихли, в зале воцарилась напряжённая тишина. Все лица были обращены к маленькой некрасивой женщине с серыми волосами и светлыми, слегка прищуренными глазами. Она подняла руку, провела ею по воздуху и запела неожиданно чистым и глубоким голосом.

Её слушали внимательно, многие с одобрительными улыбками. Когда она закончила, зал разразился аплодисментами. Женщина поклонилась с достоинством, как человек, привыкший к подобной реакции.

Четверо убийц встали и направились к выходу. Их провожали неодобрительными взглядами. Видимо, решили, что им не понравилось исполнение.

Я поднялся спустя полминуты и пересёк зал, стараясь не глядеть по сторонам. Женщина уже начала новую песню. Под шиканье и ворчанье я выскользнул из зала, пересёк второй, по-прежнему полупустой, и вышел на улицу.

Убийц осталось двое — широкоплечий и низенький. Выглядели они забавно, но мне было не до смеха: эти люди собирались меня убить. Чего я не понимал, так это зачем им — а вернее, тому, кто их нанял — документы мэтра Барни. Скорее всего, дело было в протоколе осмотра тела того господина, которого застрелили в рот. Или в записной книжке, которую мне так и не удалось расшифровать.

В любом случае, становилось очевидно, что придётся убить этих господ. И это меня совершенно не радовало.

Глава 58

Убийцы разделились: высокий пошёл направо, а его товарищ свернул налево. Можно было проследить за кем-нибудь из них, но я решил, что это ни к чему: я теперь знал об их планах. Двое, что будут следить за домом Рессенс, меня не интересовали. Нужно позаботиться о портье, которому угрожает опасность, и о «деловом», собирающемся вселиться в «Герцогиню».

Я поспешил в гостиницу, где прежде всего переговорил с портье. Сказал, что ему лучше немедленно смениться, потому что возникли кое-какие осложнения с теми, кто пытался его подкупить. Портье мгновенно побледнел и даже слегка пошатнулся. Я сунул ему в утешение банкноту, посулив ещё.

— Лучше вам пока что домой не возвращаться, — добавил я. — Поживите у друзей или родственников.

Портье явно жалел, что вообще ввязался в историю и на меня поглядывал с ужасом и ненавистью.

— Прежде чем уйдёте, скажите, как вы связываетесь с госпожой Рессенс, — сказал я.

— По телефону. Её друзья — частые и… желанные гости в нашей гостинице, — вяло ответил портье.

— Наберите её номер и оставьте меня на минуту одного.

Портье потыкал дрожащим пальцем в кнопки аппарата, передал мне трубку и поплёлся в соседнюю комнату.

— Слушаю! — преодолевая треск, раздался на другом конце провода голос, принадлежащий то ли мужчине, то ли женщине.

— Это Блаунт, — проговорил я, прикрыв рот ладонью. — Мне нужна госпожа Рессенс.

— Минутку.

Прошло, однако, довольно много времени, прежде чем Рессенс взяла трубку. Я даже решил было, что связь прервалась.

— Да? — голос по-прежнему казался бесполым. — В чём дело?

— Нужно кое-что обсудить. Срочно!

— Не могу. Я сейчас уезжаю по делам. Как, кстати, продвигается наше?

— Об этом я и хотел поговорить.

— У нас есть договорённость. Выполняйте свои обязательства.

— Мне может понадобиться помощь.

— Хорошо. Но приехать я не могу.

— За вами будут сегодня следить.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

— Тогда тем более.

Я раздражённо бросил трубку. Позвал портье, но никто не пришёл. Тогда я зашёл за стойку, снял с крючка ключ и отправился к себе в номер. Нужно многое обдумать и составить план действий.

«Деловой» не станет затягивать с заселением в «Герцогиню». Наверняка появится в гостинице уже сегодня и тут же возьмётся за дело. Ему будет нетрудно установить, что я нахожусь здесь. Цвет волос и фальшивые усы не панацея. Долго ждать убийца не будет: во-первых, у него мало денег, чтобы платить за продолжительный постой, а во-вторых, сроки, отведённые заказчиком, и так давно пропущены. Значит, «деловой» постарается уложиться в один-два дня.

Я пообедал в ресторане «Герцогини», поглядывая на соседние столики, но никого из четверых не заметил. Значит, убийца объявится позже. Он, конечно, уверен, что я не знаю, как он выглядит, так что прятаться не станет. Возможно, даже попытается познакомиться, чтобы подобраться поближе.

Остаток дня прошёл в ожидании. Главное — не дать себя застигнуть врасплох. Чтобы сбросить напряжение, я даже облился перед ужином ледяной водой.

Как он попытается это сделать? Наверняка не станет палить, чтобы не устраивать переполох. Скорее, воспользуется либо ножом, либо удавкой. Чтобы сделать всё тихо, придёт ночью.

Исходя из этих соображений, я составлял и корректировал план.

За обедом я так тщательно изучил постояльцев «Герцогини», что сразу увидел нового. Гладко выбритый коротышка в сером фраке и жилете, с очками на чёрном шнурке сидел, изучая меню. Когда я вошёл в ресторан, он поднял похожие на маслины глаза и внимательно меня изучил. Взгляд у него был какой-то масляный, шедший словно из глубины черепной коробки.

Я сел за свой столик, оказавшись недалеко от «делового». Покосился, чтобы понять, смотрит ли тот до сих пор. Не смотрел — изучал меню. Вероятно, ещё ничего не выяснил. Впрочем, это был вопрос времени — в этом я не сомневался.

Аппетита не было, но я поковырялся в индейке и поджаренной до золотистой корочки спарже, пожевал воздушное суфле, выпил бокал пива и отправился к себе.

В номере подпёр дверь комодом, сдвинув его с большим трудом, и улёгся спать — нужно было подготовиться к ночи, когда понадобится свежая голова.

Около половины двенадцатого я встал, принял ванну, окатился холодной водой и полностью оделся: спать этой ночью не собирался.

Вдруг в дверь постучали.

Я замер. Затем бесшумно подошёл и заглянул в замочную скважину. Увидел форменную ливрею.