Агидель стремится к Волге

Когда писарь кончил и зачитал вслух челобитную, Ермак спросил:

— Ну, и кто ж возьмется доставить грамоту царю?

Иван Кольцо резво вскочил со своего места и выпалил:

— Дозволь мне, атаман!

— Экий ты скорый, Ваня! Погоди, не рвись, — вскинул руку Ермак. — Никак забыл, что ты к смертной казни оглашенный? Посылать тебя к государю — все равно как на плаху! Попадешь под горячую руку, живым не воротишься. Да и провожатым твоим не поздоровится.

— Знаю я, каков у царя нашего норов. Потому и беру это дело на себя. Как услышите про погибель мою, не мешкайте. Спасайтесь, как можете!

Ермак не устоял, уступил настойчивой просьбе друга.

— Что ж, братец мой Иван, — с грустью промолвил он. — Быть по-твоему, езжай с богом. Даю тебе полсотни казаков. Ежели не свидимся на этом свете, прощай, не поминай лихом!

Глубокими были сугробы сибирские. Отряд под началом Ивана Кольца отправился по насту на санях, кто в оленьих, а кто в собачьих упряжках… Кроме челобитной, казаки везли с собой в Москву рухлядь мягкую: шестьдесят сороков [28] соболей, два десятка черных лисиц и полсотни бобров.

28

2 400 штук.

XIX

Бежавший в Ишимские степи хан Кучум словно в воду канул — уж сколько времени ни слуху о нем, ни духу.

Успокоились Ермаковы дружинники, потеряли бдительность. Как-то морозным декабрьским днем двадцать казаков отправились на озеро Абалак, что в тридцати-сорока верстах от Кышлыка, ловить рыбу. Прорубили лунки и только было настроились удить, как появился, откуда ни возьмись, неприятель. Застигнутые врасплох беспечные рыбаки не успели даже оказать сопротивление. Спастись удалось лишь одному. Он-то и сообщил Ермаку о случившемся.

Прихватив с собой уцелевшего после бойни казака, разгневанный атаман немедленно устремился к Абалаку и, настигнув вражеский отряд, разбил его. После этого тела убитых казаков были похоронены недалеко от Кышлыка на древнем ханском кладбище.

А вскоре в ставку Ермака пожаловали вогульские князья Ишбердей и Суклем. Признав себя ломанными России, они поклялись Ермаку, что будут платить ясак соболями. Вогулы были рады услужить казакам и дали слово при появлении Мухаметкула тут же известить их о его местонахождении.

Однако честь выследить и выдать царевича досталась татарскому мурзе Сенбахтитагину. Он явился однажды в город с вестью о том, что царевич находится неподалеку.

— Много ли душ в евоной рати? — осведомился Ермак.

— Совсем мало.

— И где же нам оного сыскать?

— Есть в наших местах речка, Вагай прозывается. Там его найдешь.

— Возьмешься нас проводить?

Мурза с готовностью согласился.

Ермак отобрал шестьдесят самых дюжих казаков и, не откладывая, вечером того же дня покинул Кышлык.

Уже за полночь казаки прибыли на место. Умертвив безмятежно спавшую стражу, они без труда захватили Мухаметкула и увезли его с собой.

На следующий день Ермак учинил ему допрос с тем, чтобы доподлинно узнать, где обитает хан Кучум.

Однако верный Мухаметкул не пожелал отвечать на его вопросы.

— Мало было тебе, разбойнику, нашего разорения, так теперь и хана хочешь сожрать. Убей меня, ежели хочешь, но о дяде своем я тебе, презренный пес, ничего не скажу!

— Не надейся, Махметкулка, — сказал ему с насмешкой атаман. — Не стану я тебя убивать, хошь и руки жуть как чешутся. Потому как ты мне живой нужон. Ишо как нужон! Как пожалует сюда хан с войском, послужишь ты мне заложником.

Долго издевался над пленником Ермак. А на рассвете приказал запереть в погреб.

Не прошло и недели, как в Кышлык пожаловали вогульские князья Ишбердей с Суклемом. Они сообщили, что хан Кучум перебрался за Ишим.

— Мы все выведали, атаман. Говорят, хан в большой печали из-за того, что Мухаметкул у тебя в плену.

— А велико ли ханское войско? — в нетерпении спросил Ермак.

— Прежде много людей было, — ответил Ишбердей. — А как прознали татарские князья про Мухаметкула, некоторые бросили хана и разъехались кто куда.

— Да-a, незавидная у Кучума доля, — добавил Суклем. — Слыхали мы, будто бы и Сейдек собирается вместе с бухарскими узбеками отомстить ему.

— За что?

— За то, что хан порешил отца его — татарского князя Бикбулата.

— Вон как! Выходит, дни кровавого Кучумки сочтены, — заключил Ермак, потирая от удовольствия ладони.

Поблагодарив вогульских князей за верную службу, Ермак дотошно расспросил их, как лучше добраться до ставки хана, и с наступлением весны, оставив часть дружины в Кышлыке, отправился по Иртышу на север.

Он не очень спешил, то и дело причаливал к берегу, завидев какое-нибудь селение. За время плавания никто не пытался оказать дружинникам сопротивление. И лишь жители татарской крепости в устье Аримдзяна встретили их градом стрел.

— У-у, проклятое отродье! — выругался Ермак и велел палить из пушек.

Когда в засеке образовалась брешь, казаки бросились с победными криками в атаку.

Захватив крепость, они учинили расправу над непокорными, рубя их нещадно саблями, расстреливая и вешая. Лишь смирившиеся избежали страшной участи. Принуждая поклясться в верности Белому царю, их заставляли целовать окровавленную саблю.

Жители целого ряда улусов, не осмеливаясь выказывать неповиновение, покорно согласились стать российскими данниками.

И все же не везде казаков встречали с почестями. Достигнув владений остяков и вогулов, они встретили вооруженное сопротивление. Князь Демьян, имевший под началом две тысячи воинов, приготовился к обороне своей крепости. Он гордо отказался принять выдвинутые Ермаком условия.

Обозленный, тот велел открыть по осажденной крепости стрельбу, после чего казакам уже ничего не стоило завладеть ею. Князь Демьян и его близкие приняли мученическую смерть.

Один из остяцких батыров, весь изувеченный, плюнул атаману кровью в лицо и изрыгнул напоследок:

— Будьте вы прокляты, душегубы! Пока золотой кумир [29] с нами, вам нас не одолеть!..

Атаман пришел в бешенство. Велев изрубить батыра саблей, он решил дознаться, где спрятан идол. Но никто так и не смог ответить на его вопрос. Поклявшись во что бы то ни стало отыскать золотого кумира, Ермак поплыл со своей дружиной дальше.

Завидев как-то группу людей, совершавших на берегу обряд жертвоприношения, казаки подплыли поближе и разогнали их одним лишь выстрелом. Точно так же поступили они и со встречавшей их вооруженной толпой жителей Цынгальской волости.

29

Речь идет об упоминаемом в летописи золотом кумире, будто бы вывезенном из Древней России во время ее крещения. По слухам, остяки держали его в чаше, из которой пили воду, чтобы стать сильными и непобедимыми.