Агнцы Божьи

Тело содрогнулось от омерзения, а из трещин корки, считающейся его кожей, выступили дурно пахнущие выделения.

– Господи, Боже мой милостивый, подсоби противостоять нечисти, подсоби мне не впускать в себя адовых тварей! – прошептал он в отчаянии.

В эту минуту раздался оглушительный стук в окно. Силантий вздрогнул и посмотрел на него. Ему почудилось, будто кто-то хочет распахнуть окно и ворваться в палату. Вдруг он увидел ворону на подоконнике, и на душе полегчало.

Открылась дверь, и в палату вошёл доктор. Он приблизился к кровати и склонился над Силантием.

– Эй, эй, что с тобой? – воскликнул доктор с испугом. – Ты чего так дышишь, как паровоз?

Путаясь и перебивая самого себя, Силантий стал рассказывать ему о своих видениях. Но вскоре он замолчал, так как язык прилип к гортани. Ему стало душно, разболелась голова, и в горле пересохло.

– Ай-я-яй, – покачал головой доктор. – Что-то ты мне не нравишься, очень не нравишься, мил человек. Можешь не говорить, только кивни, если чувствуешь себя очень плохо.

Силантий кивнул, а потом заговорил:

– Доктор, батюшку ко мне приведи. Только не того, кто под руку подвернётся, а иерея Георгия. Видимо, для покаяния время близится, и я хочу видеть его.

– Гм-м-м… – задумался доктор, – ты что, уже помирать собираешься?

– Я не собираюсь, но, видать, всё к тому идёт, – вздохнул, отвечая, Силантий. – Наваждения так и встают передо мной, да все нечистые, жуткие, пугающие.

– Но иерей Георгий ничем тебе не поможет, – хмуря лоб, сказал доктор. – Он сложил с себя сан, ушёл из храма и сейчас помощником машиниста на железной дороге работает. И живёт он сейчас неизвестно где. Дом, в котором он ранее проживал, он церкви оставил.

– А чего он ушёл? – насторожился Силантий. – В вере, что ль, разуверился?

– Вот чего не знаю, того не знаю, – пожимая плечами, ответил доктор. – Что про него знаю, то тебе сказал.

– А девушка, Евдокия, что у него жила? – дрогнувшим голосом спросил Силантий. – О ней ты ничего не знаешь?

– Нет, про неё мне ничего не известно, – покачал головой доктор. – После того как я её лечил и вылечил, мы больше не пересекались.

Силантий вздохнул, пошевелился, и…

– Свези меня к хлыстам, доктор? – попросил он. – Если здесь я вот-вот концы отдам, то после их настоек ещё поживу маленько. И… Не прячь глаза и не уводи их в сторону, Олег Карлович. Ты обещал, вот и исполняй своё обещание, доктор.

* * *

Выслушав рассказ дочери о возобновившихся приставаниях Власа Лопырёва, супруги сначала лишились дара речи. Потом, придя в себя, Марина Карповна залилась слезами, а Иван Ильич впал в бешенство. Раскрасневшись от душившего его гнева, он метался по кабинету, круша всё, что попадалось под руку, затем вооружился револьвером и собрался немедленно ехать в дом Лопырёвых. Но вставшие перед ним жена и дочь заставили его угомониться и отложить разбирательство.

Через два дня, прямо с утра, Иван Ильич поехал к Лопырёвым. Взбежав на крыльцо, он с силой толкнул дверь, вихрем ворвался в дом и, оттолкнув оказавшегося на пути слугу, вбежал в столовую.

– Ого, Иван Ильич? – воскликнул, увидев его, Гавриил Семёнович. – Да ты ли это, друг мой разлюбезный?

– Да, это я! – вскричал возмущённо Иван Ильич. – А ты, мерин драный… Сейчас ты мне сполна ответишь за действия твоего ублюдка!

Лопырёв отставил в сторону недопитую чашку чая и указал гостю на стул.

– Говори потише, Ванюша, – сказал он. – Будешь орать, ни о чём мы с тобой не договоримся.

– Ну, уж нет, договоримся, ещё как договоримся! – сжал кулаки, но сбавил тон Сафронов. – Где твой оболтус, Гаврила? Где его черти носят, живо говори! Опять с дружками водку хлыщет или людей на задворках грабит? Сейчас много уголовников в Самаре развелось, уж не примкнул ли он к ним?

– Нет, мой сынок не из таких, – хмыкнул Лопырёв. – Он после того, как жандармам в руки попал, сразу пить бросил. Ничего спиртного на дух не переносит.

– Ишь ты, это что же, благодать на него снизошла? – с сарказмом высказался не поверивший ему Иван Ильич. – К хлыстам бегал, чтобы от пагубной привычки отмолили голоссалиями и плясками?

– Ничуть, – пожимая плечами, возразил Гавриил. – Я от хлыстов отошёл, Ваня. Потешился, и будя. Сейчас торговля вон, слава богу, в гору идёт, а сын… Так мой Влас нынче ого-го каким человеком стал! Он теперь большой начальник при новой власти, понял?

От прозвучавшей новости у Ивана Ильича вытянулось лицо.

– Твой обалдуй стал начальником? – вскричал он. – Да ты брешешь, Гаврила, признайся? Твой недоносок снова к моей дочери пристаёт, а я…

Он хотел сказать, что увидит Власа и переломает ему ноги, но…

– А что, теперь власть у него в кармане, – осклабился Лопырёв. – Влас мой заместитель начальника народной милиции! И револьвер носит в кобуре, и мандат в кармане!

– Стой, о чём это ты? – почувствовав слабость в ногах, присел за стол Сафронов. – Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, – не дослушав его, продолжил Гавриил, – что для борьбы с уголовной преступностью и для охраны общественной безопасности при Самарском комитете народной власти и Совете рабочих депутатов образован милицейский отдел. Вот в него и поступил мой Влас на службу.

– А милиция – это та же полиция? – хмуро глянул на него Иван Ильич.

– Да, то же самое, – кивнул Гавриил, наливая в чашку из самовара чай и двигая её гостю.

– А кого туда набирают? – поморщился Сафронов. – Всех тех, кто под руку попадётся? Никто нормальный в такое-то время туда служить не пойдёт.

– Ага, не пойдёт! – хохотнул Лопырёв. – Не просто идут, а валом валят. В марте только за один день записались аж триста человек! Сейчас народу в милиции хоть отбавляй. Вся Самара поделена на пять милицейских участков. Во главе каждого поставлены бывшие офицеры Самарского гарнизона.

– Только всех новых берут, так я тебя понял? – осторожно поинтересовался Иван Ильич.

– Да нет, бывших жандармов и полицейских тоже привечают, – охотно поведал Гавриил Семёнович. – Если бы твой зять несостоявшийся не отбыл на фронт германский, то, глядишь, снова на службу вернулся бы. Бывших документик подписать заставляют, подпиской именуемый. Так в ней они пишут, что признают новое правительство, обязуются повиноваться ему и беспрекословно исполнять его распоряжения. И всё, возврат на службу гарантирован.

– А твой Влас тоже такую подписку давал? – хмуря лоб, поинтересовался Сафронов. – В каком участке он служит, в первом или ещё в каком?

– Мой сын в разведочном бюро служит! – с гордостью сообщил Лопырёв. – А этот отдел самый ответственный во всей милиции. Он розыском бандитов, воров и прочей уголовной сволочи занимается. Раньше, при царе-батюшке, этим жандармерия и сыскное отделение полиции занималось, а теперь разведочное бюро народной милиции!

– Да-а-а, удачно пристроился твой лоботряс, поздравляю, – проронил уныло Иван Ильич. – Теперь ему сам чёрт не брат, раз револьвер в кобуре и мандат в кармане. Следует понимать, что и тебе его должность в помощь? Теперь мне понятно, с чего ты снова процветать начал, Гаврила.