Агония маздая

Перелет очень долгий — сутки. Сначала час на машине до Орли, потом регистрация и полуторачасовой перелет в Хитроу. Затем три часа пересадки и двенадцать часов полёта до Лос Анджелеса. Там еще два часа ждать, а затем шесть часов до Гонолулу. Очень тяжело. Мари несколько последних часов чувствовала себя неважно: болела голова, иногда бросало из жара в холод, часто хотелось пить. Тем не менее, не желая огорчать Жерара, она всё терпела, стараясь выглядеть бодро. В полёте они пили шампанское, но вскоре и оно уже не помогало, и только когда Жерар неожиданно уснул, она смогла расслабиться и дать волю чувствам. Закутавшись с головой в плед, Мари сжалась калачиком и несколько раз всхлипнув, тоже постаралась уснуть, но начавшееся сердцебиение и сон — вещи несовместимые. Она пыталась успокоиться, дышать более размеренно, но сердце, словно решившее выпрыгнуть из груди, жило своей жизнью. Пока ещё жило... Последним, что Мари успела осознать и почувствовать, было странное онемение всего тела, а затем ей просто захотелось закрыть потяжелевшие веки, немножко вытянуться и провалиться в сладкую дрёму, неожиданную и желанную...

Сначала удар. Затем, сквозь свист неизвестно откуда взявшегося ветра, сквозь непроглядную тьму, Мари уловила тоненький лучик света. Уловила и тут же устремилась к нему, подхваченная налетевшим вихрем. Снова удар. Затем ей стало горячо. Не жарко, а именно горячо. Свет становился всё ближе и ближе, постепенно заполняя собой всё вокруг. Еще удар. Очень сильно и больно. Прямо в грудь. Сверкнула яркая вспышка. Затем еще одна... и в то же мгновение Мари открыла глаза.

Прямо над ней склонились лица незнакомых людей, они что-то громко говорили, суетились, кто-то пробежал мимо, едва не задев её руку. Она скорчилась, неистово хватая ртом живительный воздух. Каждый глоток — дыхание возвращающейся жизни. Чьи-то сильные, но добрые руки, вновь перевернули её на спину, мягко вытерли лицо, грудь, а затем она услышала:

– Живи!

Мари снова глубоко вздохнула, а затем, неожиданно для всех, села, резким движением отпрянув в сторону.

– Где я?

– В самолёте, - ответил какой-то мужчина, передавая девушке-стюардессе пластиковый чемоданчик с красным крестом.
– Это больше не понадобится.

– Милая, я тут, - Мари услышала голос Жерара. Она повернула голову — да, вот он стоит впереди целой толпы пассажиров. Все смотрят на неё, какая-то женщина плачет.

– Что случилось?

– Тебе стало плохо, но один мужчина, проходя мимо, обратил внимание, что у тебя очень сильно запрокинута голова. Он позвал стюардессу, они разбудили меня, а затем мы все старались помочь тебе. На счастье с нами летело несколько врачей, а в аптечке нашлось всё необходимое...

– Вы, милая, вернулись с того света, - сказал крупный мужчина, вытирая руки влажной салфеткой. - Я реаниматолог, видел многое — еще бы минута и...

– Я знаю, - оборвала его Мари.
– Спасибо.

Тот улыбнулся:

– Мы с коллегой, - он указал на своего соседа, - вкололи вам миллилитр адреналина прямо в сердечную мышцу. Затем несколько ударов и вы заработали. Грудь будет болеть, будут синяки, но уж извините, это побочный эффект. Способ действенный, надёжный. По прибытии в аэропорт вы пересядете в скорую помощь, они отвезут вас в госпиталь, осмотрят...

– Не надо скорую!
– Мари решительно покачала головой.

– Это необходимо.

– Это моя жизнь!

– Ну хорошо, - мужчина, переглянувшись с соседом, лишь пожал плечами.
– В любом случае скорую вам вызовут, а если не хотите ехать, но напишите отказ.

– Долго её ждать?
– спросила Мари.

– Чего?
– не понял тот.

– Скорую.

– А! Да ну вы что! Пилот уже связался с наземными службами, так что карету подгонят к самому трапу. А почему, собственно, вы не хотите ехать? Два-три часа, и если всё нормально, то вас отпустят.

– Мари, что ты говоришь?!
– вмешался Жерар.
– Это необходимо! Я буду всё время рядом с тобой... возьми плед, а? У тебя грудь голая, а вся одежда в багаже..

– На мне всё разорвано!

– Мари только сейчас опустила глаза вниз.
– Ну что вы смотрите, господа? Я жива, все нормально, простите за беспокойство, - обратилась она к пассажирам.
– Если хотите помочь, то может быть у кого-нибудь найдется футболка?

– А меня есть поло, - откликнулась одна из женщин.
– Только она на пару размеров больше.

– Ничего, сойдёт.

Дождавшись, когда женщина вернётся, Мари, заслоняемая от чужих взглядов Жераром, одела на себя принесённую ей одежду и ещё раз поблагодарив своих спасителей, вернулась на место.

– Сколько нам еще лететь?
– спросила она, отодвигая шторку иллюминатора.

– Пятнадцать минут, - Жерар внимательно посмотрел ей в глаза.
– Как ты себя чувствуешь, милая? Ты какая-то не такая.

– А ты хотел, чтобы после всего, что со мной случилось, я осталась прежней?

– Всё будет хорошо!

– Может быть.

– Мы обязательно должны поехать в госпиталь. Мало ли что может...

– У меня нет на это времени, - резко оборвала его Мари.
– Если я сказала нет, значит нет.

– Пожалуйста!
– Жерар пожал плечами.
– Но будешь сама виновата, если что случится. А еще..., - он помедлил, подбирая слова, - а ещё я настаиваю, чтобы ты поехала. Я, как твой будущий муж, имею на это право. В конце концов, как я смогу быть весёлым и раскрепощённым, зная, что у моей невесты что-то не в порядке. Я раньше только в кино видел то, что сейчас произошло. Удары по груди, укол в сердце... бррр. Ты себя не видела в этот момент... увидела, так сразу поехала в госпиталь без чьего-либо напоминания.

– Почему ты так со мной разговариваешь?
– Мари отклонилась назад, чтобы целиком окинуть его взглядом.
– Я должна еще раз повторить слово «нет»?

– Нет?

– Нет!

– Знаешь, мне начинает казаться, что мы зря затеяли всё это...

– Что именно?

– Нашу свадьбу.

– Ах вот как?!

– Да. Я не могу общаться с женщиной, которая проявляет такие странности. Зачем мне это нужно? Мы говорили о детях, а какие дети могут быть, если у тебя такие проблемы с сердцем!

– Разве в этом всё дело?
– грустно спросила Марию

– Нет, но не думая о себе, ты, таким образом, не думаешь обо мне. Это мне кажется нечестным.

Мари усмехнулась:

– Да пошёл ты!

– Что?

– Что слышал. Ты сейчас себя достаточно раскрыл.

– А ты думала, что будешь мне во всем перечить, а я буду молчать?

Мари не ответила. Она понимала, что в чем-то он прав, но обстоятельства были сильнее. К тому же, Жерар так быстро заговорил о своих сомнениях по поводу свадьбы. Несложно понять, что только нынешние обстоятельства вынудили его на это, а значит в глубине души неуверенность была всегда. Рано или поздно это всё равно вырвалось бы наружу... Лучше уж рано... В отличии от Джека, Мари не испытывала сомнений, относительно произошедшего с ней. Побывав на Тракте уже в третий раз, она знала, как отличить смерть от простой потери сознания, а потому не колебалась в своей линии поведения с Жераром. Всё надо было закончить немедленно, без сердцеразрывающих признаний и мольб. Ну а то, что он с первых слов повел себя вызывающе, лишь облегчало её задачу.

Между тем, самолёт пошёл на снижение. Прозвучало требование пристегнуть ремни, закрылись технические помещения, командир сообщил метеообстановку. Мари и Жерар по-прежнему сидели молча, и только когда в иллюминаторах показалась земля, он заговорил:

– Ты успокоилась?

– Нет!
– Мари судорожно дёрнула плечом.
– Я не хочу с тобой разговаривать.

– Прости меня, - Жерар осторожно взял её за руку.
– Я наговорил лишнего, но пойми моё состояние.

Мари прищурилась: