Ах ты... дракон!

– Что боги?

– Он все время к ним взывал, к правильным богам. Но ни разу не помолился...

– Ясно.

Мы помолчали.

– А ты? Ты его как раскусил? Я же видел, как вы с ним... ты на него смотрел, как кошка на таксу.

– Почему на таксу?

– То ли собака, то ли нет.

– Понял... черт, да что она там ищет?

Славка приподнялся:

– Ты о чем?

– Да девчонка. Такое впечатление, что ей нужен мой карман.

– Ты серьезно?

– Нет, блин, шучу я так! Вон, смотри... эй, а она и правда... что тебе там надо, а?

Найденыш, не жалея поломанных пальцев, пыталась втиснуть их в вожделенный карман. Я торопливо распустил шнуровку, хочет - пусть копошится, ничего там такого не... ё!

– Ух ты...
– выдохнул Славка.
– Откуда?

Так и есть. Цветок, цветок она чуяла. Снежник из горного поселка. Я тогда по всем карманам такие рассовал, от их запаха проходила злость и становилось спокойно... Никому про свою причуду, естественно, не говорил, вот еще. Мне только славы ботаника по-новой не хватает. А теперь вот придется.

Девчонка тем временем с почти счастливой улыбкой прижала цветок лицу и скорчилась в позе зародыша. Ну... ну и ладно. Чего уж тут. Пусть. Хоть так...

– Ты что, еще тогда их сорвал?

– Ну да.

– И он до сих пор не высох...

– Он медленно вянет. Это... ну... вместо дезодоранта, короче, - вот и чего я оправдываюсь? Ну ношу я в кармане цветочек? Кому какое дело?

– Практичный ты наш.

– Какой есть.

Настроение опять нырнуло вниз. Хотя, казалось, куда уж...

– Пахнет как...
– Славка зажмурился. А я отвернулся. И мы оба пропустили тот момент, когда наш найденыш снова зашевелилась.

Я открыл глаза в последний момент. Она уже нависла надо мной, опухшие губы раскрывались, приоткрывая белые, острые, ровные зубы с проступающими клыками... и глаза! Она открыла глаза! Желтые, горящие. С вертикальными зрачками...

Вскрикнул или нет - не помню.

Она дохнула. Багрово-синее, тусклое пламя на долю секунды вскипело на разбитых губах и рванулось на меня. Казалось, прожгло насквозь. Наверное, я все-таки вскрикнул. Больно было...

Очень. Очень...

Приходить в себя второй раз в той же КПЗ было ничуть не лучше, чем в первый. Даже хуже. На этот раз болел не только бок - болело все тело, сильно жгло в груди, где бронхи, и во рту. Кости ломило невероятно, будто внутри каждой катался колючий шар... и не шевельнешься. Тело как чужое.

– Славка?
– даже повернуть голову было трудно.
– Славка?

– Здесь...
– прошелестело рядом.

– Где эта?

– Тоже тут... без сознания она...

– Ты отползти можешь?

Невеселый смешок.

– Нет. Да и поздно уже.

– Тебя тоже?

– Да. Не шевельнуться.

– И жжет.

– Ага. Сначала несильно, а теперь совсем. И руки отнялись.

Молчание.

– Ну что, кажется, до разъяснений, кто из нас маг, мы не доживем?

– Похоже... никогда не думал, что это будет так. В чужом мире, в подвале у бандитов. От зубов девчонки с кошачьими глазами. Интересно, кто она?

– Теперь-то какая разница?

– Так просто. Макс... ты не злишься?

– За девчонку?
– я подумал.
– Нет. Все равно нарвались бы. Только теперь не узнаем ни про Янку, ни про Ирину Архиповну.

– Ты недооцениваешь Ирину Архиповну. Они выберутся. Макс, давно спросить хотел...
– послышалось после паузы, - а почему ты притворяешься?

– В смысле?

– Говоришь, как быдловатый 'патсан'. А когда забываешь, переходишь на нормальный язык. Почему?

– Тебе зачем?

– Так... не хочу молчать. Страшновато...

Он так это сказал... Искренне, по-настоящему... И я решил не отмалчиваться. И правда, теперь-то какая разница?

– Привык притворяться, чтоб сходить за своего. Прилипло. Раньше был ботан-ботаном. Мама даже сплавила в лицей для продвинутых.

– В лицей?

– Угу. Только не знаю, с чего она решила, что лицей - это для умных. Может, где-то так и есть... или было. А сейчас лицей для богатых. Я там был, как прыщ на носу модели. Шмотки из хенда, игрушки из ларька на рынке, про компьютер только слышал - и при всем при том в классе, где сплошь крутизна. Лупить меня перестали только когда я домашку додумался продавать ленивым богатеньким сыночкам.

– Продавать?

– Именно! Даром отдавал - презирали, продавать додумался - зауважали... Так и повелось.

Я смотрел в заросший паутиной потолок. Кружится, гад. И глаза ломит. И вообще. Нет, и правда лучше не молчать...

– Слав, а что у тебя со спиной?

Он вздохнул.

– Перелом. Мы с папой ехали в машине, ему стало плохо за рулем. Вылетели на встречку, а там джип. Он так и не вышел из комы.

– А ты давно?...

– Третий год. Две операции. Обещали, что после реабилитации я смогу ходить, я потому и костыли к коляске прикрепил.