Академик Ландау. Как мы жили

Да, еще Берия подарил братьям физикам Абуше и Артюше Алиханьянам вагон имущества, вывезенного из Германии, и они приняли эти подарки. Их принципы не были такими строгими, как у Ландау. Тогда многие физики принимали щедрые подарки.

Главное — Митя был в загоне, а Алиханьян процветал. Ните импонировало видеть Алиханьяна у своих ног. Когда она бывала в Ереване вместе с экспедицией, ей отдавали должное и как жене великого композитора, и как спутнице Алиханьяна, которого Армения очень почитала и прочила ему большое будущее в науке. На каком-то торжественном ужине с шампанским у нас дома Нита бросила Артюше такую фразу: "Артюша, когда вы откроете новую частицу и станете нобелевским лауреатом, тогда я, возможно, оставлю Митю и выйду за вас замуж". Конечно, сказанное звучало шуткой, но во взгляде Артюши я прочла собачью покорность.

Через год приборы Алиханьяна на горе Алагез зарегистрировали новые частицы! В Физическом институте Армении был устроен большой бум. А московские физики отнеслись недоверчиво, стали проверять. О, я помню, было много шума! Ландау стал горой на защиту Алиханьянов: это только ошибка, наврали приборы! Ошибки в экспериментах бывают, приборы соврать тоже могут, в честность же человека-физика Ландау твердо верил. А я вспомнила Ниточкину фразу, с кокетливым вызовом брошенную Артюше. Вероятно, он просто свихнулся от своей великой любви к чужой жене. Порой я замечала, как он с восточным пламенем ревновал Ниточку к самому Мите.

Приближалось время очередной экспедиции, Митя стал серьезно возражать против поездки Ниты: в последнее время она стала сильно терять в весе, талия стала совсем девичьей. Нита согласилась лечь в больницу на обследование. Две недели длилось обследование в кремлевской больнице. Врачи уверили Митю, что его жена совершенно здорова. Перед отъездом Нита и Артюша зашли к нам. Нита помолодела и была жизнерадостна. В Москве наступала зима, а в Ереване стояла золотая осень, такая щедрая на вкуснейшие плоды. Это время года Нита привыкла проводить в Ереване. Пошел пятый год, как она стала работать у Алиханьяна.

Осеннее солнце Армении всегда привлекает на гастроли артистический мир Москвы. В ту роковую для Ниты осень там были Вертинский, Утесов и многие другие. Когда экспедиция Алиханьяна спускалась с Алагеза, интеллигенция Еревана отмечала это событие банкетами вместе с артистами. Жена знаменитого композитора и Алиханьян были всегда в числе звезд. Едва под утро закончился банкет, Нита попала на операционный стол. Непроходимость кишечника, срочная, безотлагательная операция. Оперировали лучшие хирурги Армении. Непроходимость устранили, но потревожили злокачественную опухоль сигмовидной кишки. Это место в кишечнике — белое пятно для рентгена. Ведь несколько месяцев назад Нита прошла полное обследование, и опухоль не была обнаружена.

Уложив Ниту на операционный стол, Артюша помчался телеграфировать Мите. Шостакович с сыном мгновенно прилетели в Ереван. А Нита через два часа после операции пришла в сознание, сказала: "Какое счастье, что операция уже позади", — улыбнулась, закрыла глаза и умерла. Легко, спокойно, как уснула. Артюша усадил Шостаковичей в самолет, а сам в специальном самолете один с пилотом сопровождал гроб с телом Ниточки. Гроб был свинцовый, как бы серебряный, с красиво изогнутой стеклянной крышкой, и мы увидели Ниточку как спящую красавицу в хрустальном гробу. Были белый снег и черная земля могилы, которую Артюша усыпал алыми розами. Все годы после смерти Ниты в день ее похорон могила всегда была усыпана алыми розами, пока жив был сам Артюша.

В тот трагический день на похоронах Митя крепко держался за Артюшу, чтобы устоять на непослушных ногах. И после похорон Митя ни на шаг не отпускал Артюшу. Целый месяц прожил Артюша у Мити, бережно выхаживая его. Их соединила любовь к прекрасной женщине.

Возвращаясь с похорон Ниты, Дау грустно читал стихи: И перед пастью гильотины, Достав мешок для головы, Палач с галантностью старинной Спросил ее: " Готовы ль Вы?". В ее глазах потухли блестки, И, как тогда в игре в серсо, Она поправила прическу И прошептала: "Вот и все!".

Киношники Армении создали художественный фильм в честь Ниты и Артюши, только в нем Нита погибает на фронте, а Артюша опять «почти» открывает новые частицы. Однако при жизни открытия его обошли, из жизни он ушел тяжело — рак желудка.

Сейчас уже и Мити нет, есть Дмитрий Дмитриевич Шостакович великий композитор века! И имя его, и музыка его — бессмертны! Он познал радость творчества, славу, большую любовь, без которой счастье человека не бывает полным. Узнал он и горечь несправедливости, всю беспомощность, когда приходится доказывать, что ты не «верблюд». Его не обошли муки ревности, настоящее человеческое горе — потерять горячо любимую жену.

Сейчас, анализируя прошлое, я пришла к убеждению, что серьезного романа у Ниты с Артюшей не было и быть не могло: гениальная личность Мити бессознательно устанавливала расстояние между ними. Артюша был примитивен. Преклоняясь перед могучим талантом Шостаковича, он не мог себе позволить украсить голову Мити рогами, он стремился отвоевать Ниту у Мити. Его тщеславию очень бы импонировало, если бы Нита, оставив гениального мужа, предпочла его. Ниточку это только забавляло, а Артюшу бесконечно воспламеняло.

Была игра, как у нас с Колечкой. Ведь никто не сомневался в наших интимных отношениях. Разница только в том, что Артюша был действительно влюблен в Ниту, а Колечке позарез нужно было только имя моего мужа в корыстных, карьерных целях. Продираясь только локтями, он стал академиком. Сейчас с легкостью подписывается под работами своих талантливых сотрудников, достойно "водит руками". Так Дау говорил о руководителях такого класса, околонаучных работниках. И еще у Мити была обаятельная внешность, озаренная его гениальностью, чего никак нельзя было сказать о бедняге Алиханьяне: невысок, линия ног стремилась скорее к окружности, нежели к прямой линии, рано стал лысеть наружность весьма заурядная.

— Даунька, сегодня за обедом ты, кажется, проповедовал иностранным гостям о свободной любви? Я уловила несколько слов, но ничего не поняла.

— Нет, Коруша, когда они все из института ввалились к нам, то устремились в ванную мыть руки. Потом стали хвастаться, что в их квартирах по нескольку ванн. Я им сказал, что у меня семья из трех человек, одной ванны нам вполне достаточно. И хотя у вас много ванных комнат в квартире, вы лишены элементарной человеческой свободы. Вот, к примеру, вы влюбились в жену вашего сотрудника по университету. Вы можете за ней поволочиться? "Ну что вы! У нас это строжайше запрещено. Я сразу попаду в "черный список". Наши попечители меня выгонят вон, никакие научные заслуги не помогут и конец научной карьере". А в нашей свободной стране интимная жизнь человека никого не волнует. Я могу влюбиться в чужую жену, и никакие попечители мне не страшны. И ты знаешь, Коруша, они с трудом в это поверили.

— Дау, мне Женька сказал, что завтра в Москву прилетает твой издатель из Лондона Максвелл. Вероятно, я должна приготовиться к его приему?

— Нет, нет, что ты. Он только однофамилец великого физика, я с ним встречаться не собираюсь, он просто делец, миллионер. Говорить мне с ним не о чем. Вся техническая работа лежит на Женьке, а я "не такая, я иная, я вся из блесток и минут".

В один из дней Дау сказал мне:

— Коруша, сейчас был телефонный звонок из Министерства культуры. В Москву приехал американский писатель Митчелл Уилсон. Ты была в таком восторге от его последней книги "Брат мой — враг мой". Так вот, он в министерстве сказал, что хочет познакомиться с физиком Дау. Ему дали наш адрес, и сейчас он на пути к нам.