Академия безмолвия

– Твоя мать была магом?
– Ларс подходит ближе, почти вплотную, так, что Габ вынужден опустить руку.

– Была. И училась здесь, - со вздохом признаю я.

Заслушившийся призрак встряхивает головой, и исполинские длинные пряди взметаются вверх, как крылья, ухватывают нас за затылки и начинают выталкивать к двери.

– Анна, прекрати!
– прикрикивает Габ.
– Сами выходим уже...

– Обсуждайте все у себя в комнатах!
– шипит призрак.
– И не смейте подозревать в чем-то нехорошем сэра Лаэна!

Я вырываюсь из призрачных пут, наклоняюсь, чтобы поправить спавшие с ног ботинки.

Свет в целительском зале начинает подрагивать, сначала чуть-чуть, потом ритмичнее, сильнее и резче.

– О нет, - свистит призрак.

– Нет, нет, нет, не успели...

Призрак словно истлевает, сносится в сторону, размазывается по стене и исчезает. Свет гаснет. Повсюду.

Глава 51

Внезапная темнота кажется какой-то особенно зловещей. За окном и то светлее, но время все еще не чувствуется.

– Эй, ребят...
– неуверенно говорит Ларс, а мы с Габом одновременно хватаем его за руки и дружно шикаем.

Где-то вдалеке скрипит дверь, ветер за окном завывает так сильно, что, кажется, вот-вот выдавит стекло. В темноте глаза мальчишек блестят, вместо того, чтобы идти к выходу из зала, мы одновременно пятимся назад - к окнам и стенам. Ступаем тихо, очень тихо, совершенно бесшумно. Но полная тишина вдруг прерывается мягкими шлепающими звуками.

Шлеп. Шлеп. Шлеп.

Шаги. Со своим обострившимся за долгие месяцы безмолвия слухом мы понимаем - шаги приближаются к нам.

Ларс быстро подходит к одному из маленьких окон и пытается поднять оконную раму, потом бросается к другому окну... Габ снимает светильник со стены - не знаю, что он там с ним делает, но теперь комната озаряется слабым светом. И в этом свете мы отчетливо видим, как в полуоткрытую дверь проходит мальнькая, мне по пояс, фигурка.

***

"Не сегодня", говорила Анна, не сегодня... Полночь уже явно давно миновала, настало двадцать четвертое число. Проклятие ректора продолжает действовать, но почему сейчас, почему именно сюда? Словно сбились какие-то неведомые настройки гигантского мирового клавишника, и он теперь выдает фальшивую мелодию. Я почти даже не испугалась, после всего, пережитого за сегодня, страх отступил. Остается только смотреть на маленького ребенка, пятилетнего мальчика, умершего много лет назад. В первый момент он не показался мне чудовищем, полуразложившимся монстром, отнюдь. Черные волосы, тонкие и влажные, прилипли ко лбу. Черты лица, их выражение сразу не разглядеть в неясном свете лампы, а вот кожа... темная, сероватая, с белесыми шрамами, словно у штопанной-перештопанной грязной тряпичной куклы, Одежда рваная, неряшливая, смазанных невнятных оттенков.В руке зажата книжка, название, цвет обложки, разумеется, не разглядеть. Больше всего от живого ребенка существо отличали движения: неестественные. Другое слово на ум не приходило. Словно паук, потерявший половину лапок.

И все же это не лабораторный монстр, не искусственный результат безумных экспериментов, это человек, ребенок... Что осталось в нем от человека и осталось ли?

Тело Лукаса шло, двигалось, подрагивало, словно вот-вот собираясь откинуться на спину в конвульсивном припадке, как потравленная крыса, но все же удерживаясь в вертикальном положении и продолжая упорно двигаться. Зачем, зачем, кому это нужно? Месть? Мне даже не хватит воображения представить себе, кто может так ненавидеть ректора, чтобы обязать его долгие годы ежемесячно смотреть на это... Тем временем, Лукас, вышедший на середину зала, задрал кверху нос, словно выслеживающая добычу собака - и утробно захрипел, недовольно, гневно. Внезапно я поняла, что глаза у него есть, и они смотрят куда-то между мной и Габом - просто они были темные, одноцветные, почти сливавшееся с кожей.

Не нашедшее в комнате, очевидно, сэра Лаэна существо разозлилось, опять же, очень по-звериному. Оно закружилось на месте, неловко, будто пытаясь увидеть собственный несуществующий хвост - и вдруг, не удержавшись, рухнуло и покатилось. Прямо мне под ноги.

Я не удержалась от короткого визга и прыгнула - в последний момент осознав, что прыгать на руки Габриэлю не надо - и чуть ли не в воздухе изменила направление прыжка к входной двери.

Существо поднялось мгновенно, упруго и гибко - и вдруг пошло на меня. Свисающие руки казались слишком длинные, или ноги коротковаты: крепко зажатая в руке книга почти касалась пола. Нарушенная координация, мнимая неуверенность в движениях никак не влияли на скорость и планомерность перемещения. То ли из-за того, что я заговорила и задвигалась, то ли по каким-то другим причинам, но Лукас шел за мной, ко мне.

Честно сказать, в тот момент я испугалась не за себя - за парней. Вряд ли они смогут долго смотреть на то, как мертвое тело приближается ко мне, а та история про собаку с оторванной головой... И я побежала прочь по коридору, сначала просто пошла, а увидев, что тело сына ректора движется за мной, ускорилась и перешла на бег, выскочила из целительского корпуса и помчалась в лес, мысленно от всей души благодаря утренние тренировки - мчалась, не имея никакого определенного плана, просто видя перед собою лес. Сердце колотилось безумно, я ожидала, что парни выскочат за мной - но их почему-то было не видно и не слышно. Я даже обернулась, чуть не споткнувшись о какой-то горбатый корень, подумав, что Лукас отстал - и вдруг увидела его одноцветное лицо совсем рядом. Да что ж такое, когда я уже перестану нарываться на неприятности?! Сама виновата, сама, сама...

"Двигай быстрее, повезло с сестрицей, ничего не скажешь"

" Заткни-и-и-ись"

Что-то дернуло сзади за плащ, словно он зацепился краем за расщелину, я упала, ощутив звенящую боль в пояснице и ниже. Маленькая, крепкая и очень, очень холодная рука с острыми длинными ногтями ущипнула меня за щеку...легонько...больнее...еще больнее. В нос ударил влажный земляной запах.

Внезапный топот, удар - и я покатилась, таким же валиком, как и Лукас по полу целительского зала, проехалась лицом по неровной каменистой дорожке. Села, пытаясь удержать на месте гудящую, ноющую голову на плечах, напряглась, выдавая огонь на руке.

Меня и Лукаса сбил исполинский лосиный скелет.

***

Под ногами носителя здоровенных рогов копошилась еще какая-то лесная звериная мелочевка - белые кости хорошо были видны даже без моего огня. А вот темное маленькое тельце оказалось на их фоне почти незаметным - и тем не менее, оно яростно хрипело и расшвыривало кости в разные стороны с неверятной силой, скелеты разлетались - и собирались снова. Я поползла по тропинке подальше, так и не вставая в полный рост - и врезалась в чужие ноги.

Ректор ухватил меня за плечо без особого трепета и живо поставил на ноги.

– Адепт, вы просто, вы...
– зашипел сэр Лаэн мне на ухо.
– Убирайтесь отсюда, кому было сказано, живо! Вы...

Беснующиеся скелеты в очередной раз разлетелись, а Лукас резко двинулся к нам. Его высокий, почти писклявый отрывистый голос, словно у плохого актера, пытающегося сымитировать ребенка, вспорол ночь:

– Папа. Почитаешь. Мне. Книжку?

***

Призрачная Анна опустилась откуда-то сверху, скелеты как по команде разбежались по сторонам и застыли сказочной жутковатой стражей по сторонам. Габ и Ларс, невероятно взъерошенные, как два птенца-переростка, остановились с другой стороны дороги.

– Лук...посмотри на меня, Лук, давай, я тебе почитаю?
– голос призрака вибрировал больше обычного. Существо на нее не обращало внимания, не оборачивалось к ней. После стычки с костяными зверушками кожа мёртвого ребенка повисла лохмотьями, только усилив сходство с потрепанной тряпичной куклой.

– Лукас, послушай меня, малыш, - умоляюще свистела Анна.
– Лукас...

– Папа. Ты. Не. Хочешь. Мне. Читать?
– скрипуче на одной ноте твердило существо, продолжая идти на ректора, который пятился назад по тропинке, задвинув меня за спину.
– Почему. Не. Хочешь? Они. Тебе. Мешают? Они. Всегда. Тебе. Мешают. Пусть. Они. Уйдут. Пусть. Их. Не. Будет.