Академия Семи Миров. За пределами.

Рейн на миг прикрыл глаза, успокаиваясь. Эти двое… бесили.

Снизу мягко постучали по ботинку. Василий бесшумно ухитрился подойти и теперь сурово вглядывался в бывшего ректора. Видок рыкуна как бы говорил: “Проворонил – не лезь”.

Он и не собирался. Просто… просто…Рейн не нашел оправдания и мрачно поправил рукав. Боль уже прошла, а на коже предплечья исчезала печать, которой прежде не видел.

– Вы не сможете рассказать ничего из того, что услышали от Верманда. – проговорила Кристина. – В смысле, вы можете попытаться, но у вас не выйдет. Можно я уже пойду к друзьям. Там интересно и атмосфера доброжелательнее.

Рейн проглотил шпильку в свой адрес. Герард и вовсе на Кристину не смотрел, всячески избегал контакта взглядами. Ну да, его то тоже обманула, мелькнула мысль у Рейна. Но только одно дело заправлять финансами в Академии, а другое – быть ректором. Один с адептами практически не общается, тогда как второй, то есть он, должен был заметить неладное.

Но нет! Повелся на милое личико и невинный взгляд.

– Иди, Кристина, – кивнул Верманд, – я найду тебя, когда понадобится.

– Как вы собираетесь отыскать демона? – хмуро спросил Рейн, изо всех сил стараясь не смотреть в сторону девушки.

Та тоже ушла, не взглянув в его сторону. Василий отправился следом, обдав всех напоследок презрением и пометив ближайшие кусты. Листья тут же завяли и осыпались.

– У нас есть методы. Зависят от того, какой именно демон явился сюда.

– Ничего не понимаю в демонах. – пожаловался Герард.

Да уж, мысленно согласился Рейн. Его братец в свое время хоть и закончил Академию, но чисто номинально, ради отца. На деле же Герард Путником не был, предпочитаю путешествию среди миров путешествие среди цифр. У него прямо экстаз был, когда в расчетах все сходилось.

– Зато ты разбираешься. – сообщили Рейну с таким видом, точно это не вопрос, а утверждение.

– На практике почти не сталкивался. – не стал он врать.

Верманд лишь пожал плечами, которые были раза в полтора шире чем у Рейна. Отчего у последнего росло желание вытянуться и расправить все свои мышцы. Он это поборол, ибо знал почему хочет так сделать. Это все типично мужское желание казаться лучше соперника.

А он ему разве соперник? В чем? Рейн прищурился, попытался убедить себя, что отношения Кристины и Верманда – если они и есть – его не волнуют.

В конце концов, симпатичных адепток вокруг много.

И можно не слушать внутренний голос, который говорит: “Ой дура-а-а-а-ак”.

– Но думаю у тебя богатый опыт изучения миров. – опять это прозвучало не как комплимент, а утверждение. – Потому ты и здесь, Рейн. Кристина инстинктивно доверяет тебе. Значит, ты можешь помочь.

– А вы не слишком доверяете той, кого знаете всего то ничего?

– Либо ты доверяешь и воспитываешь Странницу либо убиваешь. – пожал плечами Верманд. – Третьего не дано. Когда-то давно… впрочем, неважно. – он чуть дернул головой, точно отгоняя плохие воспоминания. – Дорогой ректор, ваша задача: спокойно и без паники обеспечить город наблюдением.

– Вы же сами демонов можете вычислить. – не без ехидства отметил Рейн.

Верманд не рассердился. Он, казалось, вообще не испытывал каких либо эмоций кроме спокойного дружелюбия в смеси с легкой усталостью.

– Так и вычисляем мы их не просто с помощью внутренних демонов, но и благодаря таким вот вещам.

– Прошу прощения, – вмешался Герард, которого все эти демоны сейчас волновали меньше всего. – Если мы обсудили мои задачи, то я пойду дальше. Работа не ждет.

Он ушел, мысленно ворча, что эти Лорды Равновесия совсем обнаглели, раз распоряжаются тут как у себя дома. Но против ничего сказать не мог. Понимал, что случись чего – Семь Миров долго не продержатся.

Рейн же и Верманд остались, сверля друг друга взглядами. Причем бывший ректор продолжал непонятно на что злиться.

– Внутренние демоны… это у вас такая фигура речи для обозначения сил?

Они не спеша пошли по дорожке, что вела в академический парк. Вокруг уже не бегали адепты, начались занятия. Рейн прогнал мысль о том, что сейчас делает Кристина. И что она делала эти месяцы.

– Нет, я не использую фигуры речи там, где можно назвать вещи своими именами. Лорды Равновесия живут в симбиозе с определенными демонами. Они заменяют нам часть души.

Рейн закашлялся.

– Умеешь в шутку.

– Сейчас не время шутить. – серьезно ответил Верманд. – Тем более, на тебе метка молчания, так что никто не узнает тонкостей. Каждый Лорд Равновесия носит в себе демона в буквальном смысле слова. Они ослабленные, часть функций вырезана, но демон есть.

У Рейна, чьи глаза медленно, но неумолимо округлялись, был лишь один вопрос.

– Зачем?!

Он ожидал ответов, каких-то высокопарных и надменных, мол, что с вас, смертных, возьмешь. Но вместо этого Верманд пожал плечами и ответил:

– Надо.

В воздухе, довольно прохладном, пусть и солнечном, повисло молчание.

– И? – Рейн не выдержал первым.

– Что?

– Издеваешься? – нрав у Путника порой давал сбои, и он начинал закипать.– У тебя долбаный демон в душе, а ты так спокойно заявляешь об этом?! Надеюсь, Кристину это не ждет?

– Только если она тоже решит стать Лордом Равновесия.

Такой ответ заставил Рейна остановиться, точно ему в лицо с размаху прилетело кулаком. Даже скулы заныли. То ли от воображаемого удара, то ли от растущей неприязни к этому золотоволосому гиганту.

– А такая возможность существует?

– Среди миров Древа существуют мириады возможностей. Я не могу дать тебе точный ответ.

Рейн с трудом удержался от вопроса, есть ли возможность того, что он врежет Верманду и таким образом отведет себе душу. Вместо этого тяжело произнес:

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Мне пора.

Он и сам не знал, куда хотел уйти, но главное, чтобы подальше отсюда.

Глава пятая

Я плачу редко. Очень редко. Такое чувство, что организм сначала копит, копит, копит слезы, а затем плотину прорывает. И тогда держитесь все.

Подруги и Эльнарр утащили меня в комнату к последнему. Он сообщил, что его сосед со вчерашнего дня гостит в городе у подружки и будет только завтра утром. Рокс удрал, пообещав вернуться позже.

Глубоко вздыхать и ощущать странное пощипывание в глазах я начала еще в парке, когда уходила от Рейна. Оказывается, слова могут очень сильно ранить. Очень. В груди ныло, точно туда ударили кинжалом, а затем его еще и провернули.