Академия

Йона больше не произнесла ни слова, пока не отвела меня в ту самую комнату, где мне уже посчастливилось побывать в плену. На складе ничего не изменилось: кресла, мрак, маленькое зашторенное окошко и десятки ящиков у стен.

Закрыв дверь, женщина сразу же велела:

— Подними руки.

Она быстро обыскала меня и, не обнаружив ничего, кроме кошелька с монетами, отошла обратно к двери.

— Зачем явился?

— Чтобы попросить вас изготовить для меня заклинание, — ответил я прямо: с Йоной следовало разговаривать именно так, без намёков и полумеров. — У меня есть деньги, как видите.

— Деньги — это хорошо. Сходи и купи безделушку в нашей лавке.

Она собралась уже выпроводить меня, но я добавил:

— Это заклинание можете изготовить только вы. И в магазинах они не продаются.

Женщина сощурилась. Белый шарик, что стоял вместо её левого глаза, чуть блеснул. На лице со шрамами от ожогов появилась угроза.

— С чего ты взял, что я такое создаю?

— Ваш босс Саргон об этом говорил.

— Он мне не босс. Это первое. Ты зря пришёл. Это второе. Выметайся. Это третье. — Она взялась за дверную ручку, чтобы открыть дверь, и добавила: — Ты ведь притащился сюда без ведома Галея, и что за делишки у тебя, я не знаю. Так что проваливай по-хорошему.

Я не двинулся с места.

Время уходило, и надо было нажать сильнее. Если этой женщине доверял Галей, значит, мог доверять и я.

К тому же, её прошлое поведение говорило о том, что ей не чужды сочувствие и благородство. Причинив Мидори боль, она перед ней искренне извинилась, да и варваров скрывала, рискуя собой.

— Помните ту девушку, что была со мной, когда мы попали к вам в плен? Вы ещё подарили ей свой эликсир. Так вот я подозреваю её и ещё шестерых студентов Академии в связи с подземными магами и, возможно, с чароитами. Точнее, одного из студентов. И это за четыре месяца до дня Бартла. Стокняжье готовит серьёзное наступление на Земли Котлованов. Оно может быть сорвано. Предателя нужно вычислить.

Йона сложила руки на груди.

— Ты подозреваешь дочь своего собственного учителя в предательстве?

— Мне бы не хотелось её подозревать, она мой друг, но я должен убедиться в её непричастности.

Судя по лицу, мой ответ она посчитала достойным, чтобы выслушать дальше.

— Продолжай.

— Я собираюсь проверить всех семерых студентов за один раз, но не хочу заранее привлекать к ним внимание властей или Академии. Для этого мне нужно заклинание, которое можете создать только вы.

Она уже догадалась, о каком заклинании речь, но всё равно уточнила:

— И какое же?

— Заклинание Повинности, — ответил я без заминки. — То, которое вы уже применяли к Мидори две недели назад.

Губы Йоны тронула улыбка.

— А ты не обнаглел, мальчик? Даже если ты продашь всё имущество своего покровителя Маямото вместе с «Царицей Алхимии» и всеми рабами, которыми он владеет, то не сможешь купить у меня заклинание Повинности. Такие вещи не продаются. У тебя всё?

— То есть вы не хотите помочь своей стране в поимке человека, который, возможно, замешан в госизмене? Накануне тяжелейшей битвы.

— Не страна просит у меня заклинание, а ты. И у тебя, мальчик, свои мотивы. Не вмешивай сюда государство.

— Мои мотивы неожиданно совпали с интересами государства.

Йона усмехнулась.

— Да уж, ты стоишь своего учителя. Галей когда-то тоже много на себя брал. Да только надорвался. Повезло ещё, что он лишился руки, а не головы...

— Послушайте, у меня мало времени. Если вы не продаёте эти заклинания и не отдаёте их для защиты страны, тогда что хотите взамен?

— Надеюсь, ты не настолько бесстрашный, чтобы предлагать мне взамен своё молчание о том, что мы тут варваров прячем?

— Сдам я ваших варваров или нет — это никак не поможет мне вычислить предателя, — ответил я по-честному. — И я не сказал даже учителю о том, что у вас в лавке происходит.

— Не сказал, это верно. Галей своё отвоевал, пусть и остаётся в неведении. Но ты должен знать, что заклинание Повинности создаётся в течение пяти лет. Ну как? Подождёшь?

Она прощупывала меня со всех сторон.

— Если учесть, чем вы тут занимаетесь, то у вас должен быть целый запас уникальных заклинаний, даже если они создаются пять лет. Вы ведь не первый год варваров скрываете и довольно легко расстались с заклинанием Повинности, когда использовали его на Мидори Арадо. Значит, у вас есть запас.

— Знаешь что, мальчик, — Йона шагнула в мою сторону и сунула руку в карман плаща, явно угрожая тем, что там находится, — когда я выбираю между смертью человека и возможностью узнать о нём правду, я всегда выберу второе. Жаль, не все говорят правду.

Это был настолько жирный намёк, что я сразу среагировал:

— Тогда я могу прямо сейчас поклясться на жреческом пергаменте в том, что говорю правду. Но с одним условием. После этого я уничтожу бумагу, на которой поклянусь. Она будет предназначена только для ваших глаз.

Йона остановилась и задумалась ненадолго, после чего кивнула: именно этого ответа она и ждала.

Женщина прошла к одному из ящиков, сдвинула крышку и, пошарив рукой, вытянула лист бумаги. Точно такой же, какие использовали в Канцелярии Академии. Из соседнего ящика Йона достала уже карандаш с красным грифелем.

— Приступай, а я прослежу. — Она протянула мне лист и карандаш. — Но знай, мальчик, что обмануть меня невозможно. Ну а то, что ты хитрый стратег, я и так вижу.

— Меня зовут Кирилл, если вы забыли моё имя.

Я уселся в ближайшее кресло и принялся коротко и сухо излагать всё то, что недавно говорил Йоне вслух.

Та безотрывно следила за движением моей руки и молчала.

В нескольких предложениях я написал всё, что нужно, затем показал лист Йоне, чтобы она прочитала, после чего положил ладонь на бумагу и произнёс клятву:

— Сим жестом заверяю перед Небом и Богами, что если солгал хоть в слове, то ни есть, ни спать, ни мирно жить не смогу отныне.

Бумага позеленела, строки вспыхнули мерцаньем и погасли.

В следующее же мгновение я скомкал лист, подбросил его вверх и, не вставая с кресла, воспользовался щитом Стража: задрал рукав пиджака и отправил в воздух лёгкую волну божества Ган, сферы Огня.

Листок вспыхнул пламенем, а на пол осыпался уже почерневший пепел.

Йона такого не ожидала.

От горячего всполоха она отшатнулась к двери. Шарик в её глазнице отразил жёлтый отблеск пламени. Великая Йона боялась огня, и дело было, вероятно, в том, что когда-то ей обожгло лицо.

— Ювелирно... — выдавила она.