АкаДЕМОНиЯ. Я - не чудовище! Я только учусь!

— Может, отвяжешь меня? — ласково попросила я, заискивающе глядя в глаза учителю, стараясь не думать о еде.

— Отвяжу. Только обещай не снимать повязку. Не заглядывать, не лазить туда, не щупать, не смотреть и не чесать. Зная тебя, я все предусмотрел? Вроде все, — вздохнул Асфард, отправляя кусочек мяса себе в рот. Ремни ослабли, и я сумела сесть. Плечо было туго замотано повязкой, поэтому я почти ничего не чувствовала.

— А бирку ты зачем мне на ногу нацепил? — простонала я, снимая ее с большого пальца. На бирке размашистым почерком было написано время.

— Прости, я забыл снять. Это время, когда я тебе наложил жгут, — ответил невозмутимый некромант, подавляя зевок.

— Это — твоя комната? — с ужасом спросила я, натягивая простынку по самый подбородок.

— Нет. Это мой кабинет. А ты что думаешь, что восемь лет я учился уворачиваться от меча? — поинтересовался гостеприимный хозяин, с аппетитом доедая завтрак, — Я воспользовался тем, что ты была без сознания, и привел твое плечо в порядок. Предупреждаю сразу. Я по большей части боевой некромант, так что если результат разочарует, сильно не возмущайся. Сама виновата. Надо было не рану рассматривать и сознание терять, а реверс делать.

— А мог бы заодно и аппендицит мне вырезать? — поинтересовалась я, — И гланды? Ну… пользуясь случаем. Там у меня в носу еще одинокий аденоид есть… Врачи предположили. Он мне не мешает, но жить с мыслью о нем, мне невыносимо.

— Не говори глупостей. Давай, перебирайся отсюда в комнату. Твоя одежда там. Завтрак тоже. Все, что мне удалось спасти.

Я спустилась босыми ногами на пол и, кутаясь в простынку, отправилась вслед за учителем.

Его апартаменты поразили мое воображение роскошью, размерами и мрачной красотой. В огромном зале стояла большая кровать с черным балдахином, который поддерживали два вырезанных из дерева скелета, черные тяжелые шторы на окнах, кованые подсвечники, стоящие на полу, книжный шкаф, в котором царил идеальный порядок. На стенах была черная мозаика, а с потолка свисала огромная хрустальная люстра. В центре комнаты стояли два красивых черных кресла с бархатной обивкой и столик. Столик был круглым, а ножка у него напоминала костлявую кисть руки. Такое чувство, что у официанта оторвали поднос вместе с рукой.

«Моменте море» — вздохнула я, задумываясь о вечном и явно неизбежном.

Моя одежда висела на спинке кресла. Я схватила платье, собралась снять простыню, но потом вздохнула, осознавая бессмысленность свой просьбы, но правила приличия требовали, чтобы я это сказала:

— Отвернись, пожалуйста.

Пусть на мне и было нижнее белье, но все равно было как-то неловко.

— Как пожелаешь! — со смешком ответил хозяин комнаты, — Я бы на твоем месте не стал бы переодеваться. Повязку скоро менять. Заодно посмотрим, что получилось. С пока еще живыми, я раньше не работал. Поздравляю. Ты у меня первая и единственная.

Я закашлялась. Быть первой и единственной хорошо, но только не у практикующего некроманта.

— А я думала, что некромантия это — вытряхнул косточки в кружочек пошептал, руками поводил и опа!.. скелетик! — заметила я, все еще рассматривая интерьер и ковыряя вилкой завтрак.

«Махнула Царевна-Лягушка на пиру левой рукой, появилась куча голодных зомби, махнула правой — подняла армию кровожадных скелетов. Вот и сказочки конец, а кто выжил — молодец!»

— Да, Ника, все именно так, как ты это себе и представляешь… — усмехнулся Лорд, — Главное, все из мешочка вытряхнуть и ничего не забыть. Доела? А теперь показывай рану. Мне самому интересно, что получилось.

Я встала из-за стола, переминаясь с ноги на ногу.

— Давай попозже? Я просто немного не готова к этому… — я сделала шаг назад, вспоминая незабываемое ощущение отклеивания пластыря от вавки и восковой полоски от ноги.

— Ника! Иди сюда. Я не собираюсь за тобой бегать. Или ты идешь сюда по- хорошему или по — плохому, — зевнул учитель, — А мне так не хочется делать тебе больно. Поэтому будь послушной девочкой и иди сюда.

Я определенно не любила играть в детстве в больничку. А кто-то явно любил. Откуда-то со стены на нас смотрел немолодой мужчина с хмурым взглядом. Мы с ним не знакомы, но он уже осуждает меня.

— А ты дуть будешь? — заволновалась я, делая неуверенный шаг навстречу боли, — Если дуть не будешь, то я не подойду. Я морально не готова к такому… Я планирую сначала морально подготовится, а потом… Погоди…. Я сейчас настроюсь… Дай мне пять минут….

— Конечно, — нежно вздохнул Асфард, подходя ко мне, — Как пожелаешь. Пять минут… Десять… Полчаса…

— Понимаешь, у меня очень низкий болевой порог… Я даже если палец порежу, то чуть сознание не теряю от боли… — захныкала я, чувствуя, как он медленно разматывает бинт, — Я однажды руку порезала о консервную банку… Оливки открывала… Так знаешь, как я орала, чуть соседи не сбежались… У меня шрам остался… Могу показать…

— Я уже видел все твои шрамы, — участливо произнес некромант, глядя на меня своими грустными фиалковыми глазами, сворачивая бинт в руках, — Я тебя понимаю. Боль невероятная. И никто не подул тебе на вавку… Бедная Ника… У меня прямо сердце разрывается от жалости… Как же так? Никто не пожалел? Вот изверги…

На ране оставалась окровавленная тряпочка, сложенная в несколько слоев. Я прекрасно понимала, на чем она держится, поэтому сделала шаг назад.

— Не надо! Я прошу тебя! — взмолилась я так, словно мне вместе с тряпочкой уже сняли кожу, хотя к ней еще не прикасались, — Я… прошу тебя… Ну пожалуйста… Дай мне пару минут подготовиться морально! Сейчас я настроюсь, а потом можешь отдирать… Или давай лучше я сама! Я аккуратненько… Медленно…

— Я тоже аккуратненько… — участливым голосом произнес некромант, явно передразнивая меня. Я почувствовала, как его рука легла поверх тряпочки. Он положил палец мне на губы.

— Ш-ш-ш! — прошипел он, глядя мне в глаза. Зрачки его расширились. Я пыталась отвести взгляд, но у меня не получалось. Я могла смотреть только на него, не в силах даже отвернуться. Я смотрела на него, как кролик на удава, как бандерлоги на хищного и мудрого Каа. Это меня пугало гораздо больше предстоящей процедуры.

— А! Да чтоб тебя! Больно же! — заорала я, хныкая. На моем плече красовался тонкий еще не до конца заживший шрам с коричневой коростой. Судя по его виду, получила я его минимум неделю назад. Чудеса!

— Эй! Ты как это сделал! — возмутилась я, тряся головой, — Этот трюк с глазами?

— Меньше знаешь, крепче спишь, — ответили мне, торжественно вручая одежду, — Все. Дуй в свою комнату, а я пока отдохну. Шрам не трогай. Не ковыряй и не расчесывай.

— Ты что? Всю ночь не спал? — спросила я, глядя на то, некромант начинает снимать с себя одежду, — Из-за меня?

У меня сейчас слеза потечет от умиления. Я сразу представила, как он сжимает мою руку, мол, Ника, держись! Не сдавайся! Как он щупает пульс, делает искусственное дыхание с обязательным «Мы ее теряем!» в кульминационный момент реанимационных действий. Мысль мне понравилась. Люблю, когда обо мне заботятся. Хотя что-то мне подсказывает, что меня молча сгрузили на стол, обрадовавшись возможности попрактиковаться на пока еще живом теле.

— Конечно, Ника! Только из-за тебя. К твоему сведению, я еще полночи прибирался внизу. Но там еще осталось, что убирать. Поэтому я буду тебе премного благодарен, если ты продолжишь дело, начатое мной, — ответил Асфард, выставляя меня за дверь.