Аккорды безумия

— Отдохни.

Арнгейр повёл меня на кухню, где предстояло готовить обед.

— Мне снилось, что солнце угасало, — зачем-то признался я. — Снова.

Старик попросил меня рассказать этот сон подробнее.

— Я поднимался на вершину горы, когда небо потемнело. Снег превращался в пепел, а внизу горела какая-то деревня. Затем меня самого охватило пламя… И я проснулся.

— Возможно, тебе снилось будущее, — предположил Седобородый. — По слухам, Уриэль Седьмой увидел во снах свою смерть. Возможно, тебе снились твои страхи — такое тоже часто бывает.

— Но мне уже второй раз снится потемневшее небо, — напомнил я. — И всё же на что я — ваша единственная надежда?

Арнгейр снова ничего не ответил, велев мне внимательнее следить за похлёбкой.

— Арнгейр? — настаивал я; старик пытался перевести тему, снова заговорил о готовке обеда. — Не уходи от ответа.

— На то, что ты восстановишь между смертными и драконами равновесие, — уклончиво ответил Седобородый.

Его ответ меня не устраивал: когда-то давно драконам, как я понял, поклонялись, драконы выбрали себе «любимчиков» из числа руководивших поклонением жрецов, эти жрецы, однако, принялись злоупотреблять своей властью. Народу, как водится, это не понравилось. Поставленная драконами верхушка в конце концов была свергнута, драконы вместо того, чтобы назначить новую верхушку из числа победивших, принялись всячески вредить победителям и были закономерно истреблены. Теперь же некая сила вернула уничтоженных драконов к жизни, и те принялись, по всей видимости, мстить за истребление. Я не собираюсь искать равновесие между мстительными злобными тварями и «смертными», как назвал Арнгейр людей, меров и зверолюдов.

— Драконы жгут города, убивают смертных и не предлагают ничего взамен, — парировал я. — Они хотят править на кладбище, мы этому справедливо сопротивляемся.

В ответ Арнгейр с неловкой улыбкой пробурчал что-то невнятное; затем в обеденный зал зашли остальные Седобородые и принялись за еду. Я снова задал тот же вопрос — на сей раз всем им. Старики перешептались, в комнате стоял гул, от которого на столе застряслась посуда, а огонь в очаге чуть не погас.

— Мы покажем тебе кое-что, когда ты будешь готов, — ответил Арнгейр. — Но сначала ты полностью освоишь Безжалостную Силу и расскажешь нам, как ты одолел Мирака.

***

Конечно, Мастер. Я расскажу тебе, как я одолел Мирака, и чего мне это стоило.

Мы с Фреей вернулись в деревню скаалов через два дня ближе к вечеру. Я волновался, до сих пор не мог придумать, что и как сказать Сторну. Отец и дочь крепко обнялись, старик с улыбкой позвал нас в свой дом, затем предложил помыться после почти недельного отсутствия… Что-то внутри меня шевелилось, из глубин души поднималась странная… обида? Зависть? Я ведь уже и не помнил, каково это — быть кому-то нужным и кем-то любимым. Я ведь точно помню, что мать любила меня — да, порой она была строгой, и чем старше я становился, тем больше требований ко мне предъявляли и тем меньше ласки я получал, отец тоже был ко мне доброжелателен… Как же давно всё это было!

После парилки я почувствовал прилив сил, ощущение чистоты бодрило… Разве что бриться я намеренно не стал — мне нравилась оформлявшаяся в бородку щетина. Домашней похлёбке из хоркера с пепельными бататами я невероятно обрадовался, с удовольствием съел всё до последней капли.

— Вам удалось узнать что-нибудь? — после ужина спросил Сторн.

— Хермеус Мора хочет, чтобы я привёл тебя к нему, — вздохнул я. — Говорит, что иначе не расскажет мне, как добраться до Мирака.

Старик пригладил бороду.

— Что же. Завтра мы возьмём Чёрную Книгу и пойдём с ней в лес, — произнёс он.

— Отец…

— Не спорь со мной, Фрея. Духи-хранители защитят меня, может быть, у меня выйдет задобрить Херму-Мору, ну, а если нет — значит, моё время пришло.

Фрея умоляюще смотрела на отца, схватила его за руку:

— Отец, давай я схожу. Херма Мора ведь будет мучить тебя, он может и убить…

— Он может убить и тебя, — возразил Сторн. — Уж лучше я погибну, чем ты.

— Сторн, может, есть ещё какой-нибудь способ? — мне не верилось, что шаман был готов отдать свои тайны Хермеусу Море.

— Боюсь, что иного способа нет, — вздохнул старик.

Видимо, нам придётся надеяться, что духи леса защитят Сторна и не позволят ему погибнуть.

— Интересно, — хмыкнул я. — «Мора» на моём родном языке означает «лес».

— Херма-Мора — демон леса, всё верно, — произнёс Сторн. — Один из множества, но самый могущественный из них. Моим предкам долгое время удавалось задабривать или обманывать его, возможно, получится и у меня.

После ужина Сторн взял тяжёлое, увешанное металлическими бляхами и ракушками одеяние, свой бубен и факел и ушёл в лес. Мы с Фреей сидели возле очага, я положил голову ей на колени, она сначала робко положила свои руки мне на плечи, затем прикоснулась к острому кончику моего уха и принялась с ним играть. Никогда не любил этого — и потому с улыбкой перехватил её руку.

— Поедем на материк вместе? — предложил я.

Фрея оживилась.

— А можно?

Я усмехнулся.

— Конечно. Вместе посмотрим Скайрим.

— А что скажут… те, кто послал тебя сюда?

— Да плевать на них. Пусть думают, что хотят. Или ты можешь побыть в городе, пока я все дела улажу, а потом вместе съездим ещё куда-нибудь.

Впервые ко мне закралась мысль, что я не хотел возвращаться на Алинор. Я уже достаточно отслужил, чтобы требовать отставку, да и надоело быть инструментом в руках Талмора, от которого, к тому же, избавятся. Лучше скрыть свои новые силы, подать в отставку, поводом сделав подкосившееся здоровье, посмотреть на Скайрим вместе с Фреей, а затем вернуться с ней на Солстхейм. Говорят, в Скайриме сохранилось много руин времён драконьего культа, возможно, в Коллегии Винтерхолда мне удастся узнать что-нибудь ещё об этой странной магии, с помощью которой я освободил Камни Солстхейма и призвать призрачные перчатки.

— Это было бы прекрасно, — обрадовалась скаалка.

Как ты уже понял, Мастер, этому желанию не суждено было сбыться — я понял это на следующий день.

Следующим утром Сторн так же надел свою шаманскую робу, взял Чёрную Книгу и направился вместе со мной в лес. Фрея увязалась за нами — ей не хотелось оставлять отца одного, она надеялась в случае чего помочь его… Ну или просто быть рядом с ним. Далеко уходить мы не стали — достаточно было подняться на скалу и отойти чуть вдаль. Сторн опустился на колени, прикоснулся ладонями к земле и принялся что-то нашёптывать. Затем он поднялся, обогнул несколько деревьев, прикасался к ним, так же что-то нашёптывая. Лишь после этого шаман взял в руки Чёрную Книгу. Едва старик прикоснулся к твёрдому переплёту, как книга сама открылась на середине и принялась парить над землёй, тело шамана опутали щупальца, а над нами склонилось отвратительное скопление глаз и щупалец.

— Отец!

Фрея хотела броситься отцу на помощь, но я едва успел задержать её.

— Хватит, демон! — приказал я. — Ты ведь убьёшь его!

— Ты прав, эльф, — согласился демон.

Сторн замертво рухнул на снег. На его лице застыла гримаса боли, кожа в местах, где к нему прикасались щупальца, была обожжена. Фрея бросилась к мёртвому отцу, не могла сдержать слёз; она ругалась, проклинала всё на свете — но Хермеусу Море были неинтересны её страдания.

— Тебе удалось доставить дар, который Я требовал, — тягучий голос даэдрического принца, кажется, звучал отовсюду; за него говорили каждое дерево и камень, каждый кустарник или засохший пучок травы. Даже губы погибшего шамана, казалось, шевелились. — Взамен Я сдержу обещание и дам Слова Силы, которые помогут тебе в схватке с Мираком.

К вязкому тягучему GOL присоединись острые Hah и DOV.

— Используй их вместе со Словом, которые ты выучил на заставе Сиринга и лиши Мирака всех его союзников.

Хермеус Мора исчез.

— Фрея, мне очень жаль, — я присел рядом со скаалкой, обнял её.

Фрея прижалась ко мне, продолжала рыдать и причитать.

— Помоги… отнести в деревню, — сквозь слёзы попросила она.

Проклятую Чёрную книгу я уложил в сумку, которую затем перевесил себе через плечо. Из крепкой палки и плащей мы соорудили подобие носилок и уложили на них тело Сторна. Я заставил Фрею идти впереди — мне показалось, что не стоит ей сейчас смотреть на обезображенное гримасой боли и обожжённое тело своего отца. Мы вышли из перелеска, спускались со склона холма по тропинке; наше появление привлекло внимание сначала кузнеца, а затем — и всех остальных. Скаалы собирались на центральной площади своей деревни, перешёптывались, затем начали требовать объяснений.