Аконит
Шрифт:
Меня используют. Меня принуждают ментально и физически. Меня ломают и переделывают. Насильно заставляют повзрослеть. Я никогда прежде не думала, чем отличается ребёнок от взрослого. Потеряв девственность, думала, что перестала быть ребёнком, считала, что этого достаточно, чтобы провести черту. О, как же я ошибалась. Потеря физической невинности ничто по сравнению с потерей ментальной. Увидев кровь, боль, испытав весь спектр страха, понимаешь, насколько хрупок повседневный мир. Насколько легко его можно разрушить. Мы все живём в стеклянном замке, а снаружи нас поджидают монстры.
***
Арман
Мужчина читает новости, поглаживая поверхность стола. Он сознательно игнорирует меня и это сильнее заводит. Распаляет раздражение, превращая его в нечто большее.
Подойдя к столу, вытащила из фруктовой композиции зелёную виноградину и положила себе в рот, села напротив него, скрестив руки на груди.
— Я ухожу.
Ноль эмоций.
— Я говорю серьёзно. Здесь нет ничего, что принадлежит мне, так что ухожу сразу после завтрака.
— Нет.
— Я пленница? — восклицаю сквозь зубы.
Он оторвался от светящегося экрана и внимательно посмотрел в глаза.
— Нет, Елена. Ты никуда не пойдёшь. Лучше придумай другое слово. Может быть всё-таки гостья?
— Давай будем откровенными друг с другом. Ты всё время говоришь о честности, так вот скажу правду — мне это не интересно. Я не собираюсь становиться частью триады, не собираюсь быть волчьей подстилкой и уж тем более не собираюсь быть футбольным мячиком между тобой и Лико. У меня нет ни сил, ни опыта играть в такие игры, а быть снова куклой просто не хочу.
— Вчера ты была более активной, — он ухмыльнулся, совершенно не реагируя на резкие слова. — Елена, когда ты вошла в этот дом, то сразу поняла, что, принимая мою защиту, принимаешь и мои правила. Так вот — игра не закончена. И пока мы играем — ты остаёшься здесь. Кстати, в саду опять ждёт Лико. Кажется, ему есть, что сказать.
Я выразительно посмотрела на него, а затем выставила средний палец.
— Ты знала, что связанные способны чувствовать друг друга на расстоянии? — почти рассеянно спросил он и, не ожидая ответа, продолжил: — Наверное, поэтому среди нас почти нет измен. Мы чувствуем страсть и похоть и можем разделить эти чувства на троих.
Значит Лико почувствовал то, что произошло вчера ночью. Вот зачем Арман сделал это. Через меня, фигурально, он добрался до него. Мерзко.
— Арман, серьёзно — я устала. Это не по мне. Я не хочу лишиться… человечности. Ведь твоя игра — это сплошная ложь и принуждение. С меня хватит. Я хочу уйти. Пожалуйста, отпусти меня.
— Так значит ты не хочешь узнать, откуда этот шрам на твоём лице? — невозмутимо спросил он.
Но в глазах проявилось понимание. Кажется, Арман забеспокоился. Интересно, что он сделает? Запрёт или отпустит?
Забавно получается, именно в этом доме, впервые за долгие годы забыла, что отличаюсь от других. Смотрясь в зеркало, день за днём, видела шрам, но и не видела его. Он перестал доставлять неудобство и Арман поспособствовал этому.
Хочу ли узнать, что со мной случилось, когда была маленькой? На меня действительно напал дикий волк? А знают ли об этом родители? Почему они скрыли правду?— Думаю, смогу самостоятельно узнать об этом из первых уст. Родители лгали, но верю, что сейчас расскажут правду.
— И ты готова так рисковать? Кай наблюдает за твоей семьёй, если он заподозрит, что ты связывалась с ними — с лёгкостью выйдет на тебя. Или заберёт их, чтобы ты сама пришла к нему. Пока он не знает, где ты и что с тобой, ничего не сделает им.
Это были подлые, но правдивые слова.
Арман подошёл, прислонившись к столу достаточно близко, чтобы нависнуть надо мной всеми двумя метрами роста. От такой близости внутри всё перевернулось до щекотки, но я постаралась не выдать себя.
— Я что-нибудь придумаю. Ведь именно этому ты меня здесь учил весь последний месяц. Думать.
— Всего лишь месяц! А должны быть годы. Хотя выживанию учатся в диких условиях, так что ты на верном пути. С одним лишь отличием — ты легко можешь погибнуть.
— Пока не попробую — не узнаю.
Я посмотрела на него с вызовом. Янтарные волчьи глаза глядели прямо в сердце, Арман проверял выдержку, давил, не говоря ни слова и я выдержала его давление.
— Ну хорошо, — неожиданно легко сказал он, отходя в сторону и забирая со стола зелёное яблоко. — Я подумаю над твоими словами. Вечером ещё раз всё обсудим, а пока встреться с Лико. И не забудь сказать ему о своём решении. Надеюсь, он переубедит тебя.
— Отчасти именно из-за него и хочу уехать. Я больше не могу чувствовать к нему то, что чувствую и ничего не делать. Разумом понимаю, что это фальшь, чистая биология, но глубоко внутри всё равно хочется быть с ним. Мне всё ещё снятся сны с его участием. Я устала от принуждения! — моментально взъярилась, вставая из-за стола.
Меня смутила лёгкость его решений. Он точно что-то задумал, но гадая, что именно, легко выйти из себя.
— Так и скажи ему.
Заканчивая разговор, Арман надкусил яблоко, подмигнул и вышел из комнаты.
***
После утреннего дождя на небе остались глубокие ватные облака, сквозь которые проступала истинная голубизна весны. Солнце то появлялось, то скрывалось за тучами, чередуя тепло и холод, а лёгкий ветер принуждал теплее кутаться в шаль. Апрель выдался ненастным, как и вся весна, с её переменчивой погодой, холодом и жарой. Я читала, что в Москве сейчас уже плюс пятнадцать градусов и к майским праздникам температура поднимется ещё выше. Как жаль, что о Питере такого сказать нельзя.
Лико ожидал в глубине парка подальше от любопытных ушей и глаз. Напряжённый, сжимающий руки в кулаках, он стоял в профиль ко мне, наблюдая за парой птиц, скачущих по веткам пока ещё голого дерева.
— Ты хотел видеть меня, — чувство вины ошпарило в ту же секунду, как он посмотрел мне в глаза.
Непривычно и чуждо. Злость поднялась из сердца, и я вызывающе вздёрнула подбородок, скрещивая руки на груди.
— Ты спала с Арманом.
— Знаешь, Лико, вот тебя это точно не касается. Мы не женаты и даже не пара, чтобы ты приходил и выставлял претензии, да ещё таким тоном!