Аксель в три с половиной оборота

Джеймс протянул руку в успокаивающем жесте и погладил сжатые пальцы Элис, лежащие на столе:

– Думаю, тем, что существуешь на свете… – задумчиво сказал он. – Ладно. Поступим по-другому. Давай, сначала расскажу я?

– А кофе тогда с меня?

Элис пыталась сменить тему, но Джеймс явно не собирался поддерживать ее в этом стремлении.

– Нет уж. Кофе, как я уже сказал, с меня. Зато потом рассказывать будешь ты. А я тебе так, прелюдию поведаю.

– Ох. Может, не надо? – осуществила последнюю робкую попытку Элис.

– Надо, дорогая. Надо. Слушай!

Пальцы Джеймса опять начали гладить сжатые пальцы рук Элис, лежащие на столе, а тем временем он спокойно и размеренно начал рассказывать:

– Джаспера я знаю очень давно. Хотя он и старше меня на восемь лет, между нами всегда существовали достаточно близкие отношения. Мой отец был детским тренером по фигурному катанию. У него сначала занимался Джас, потом и я. Так мы и познакомились много лет назад. Джас очень быстро достиг успеха – его талант признавали все, вскоре он уже занимался у самых известных тренеров. Чемпион США, победитель многих этапов Гран-при – он был надеждой нашей страны на Олимпиаду в Ванкувере, но досадная травма поставила на этих надеждах крест. Джас не смог продолжать карьеру. Тогда же он расстался с женой – она была его партнершей. Скажу тебе честно, я не видел Джаспера несколько лет перед тем, как его принесло в Солт-Лейк-Сити – в наш с ним родной город. И я просто не узнал его, настолько он поменялся. Из восторженного мальчика, вдохновенно любящего фигурное катание, улыбчивого, безумно обаятельного он превратился во взрослого мужчину. По-прежнему обаятельного, но обаяние стало каким-то… недобрым, что ли. Темным. Я знаю, женщинам нередко такое нравится, но я-то помнил совсем другого Джаса!

Рассказ явно был слишком личным, и Элис сделала последнюю попытку прервать монолог:

– Джеймс, стой. Зачем ты мне это все рассказываешь?

– Слушай! – приложил он палец к ее губам, прекращая дальнейшие возражения. – Тайн я тебе никаких не выдам. А если и выдам – на пользу.

– М-м-м…

– Пей кофе и слушай, – Джеймс сделал небольшую паузу, как будто подбирая слова, и заговорил вновь: – Так вот. Приехал он тогда и сказал, что с одним из своих тренеров будет работать в школе фигурного катания в Сиэтле. Я пытался его как-то расшевелить, узнать, что его сделало таким, но он молчал и лишь смотрел на меня ледяным взглядом – думаю, ты знаешь, о каком взгляде я говорю?

Джеймс вопросительно поднял бровь. Элис поежилась. Еще бы она не знала! Кивнув, он продолжил:

– Именно. В общем, ничего у меня не получилось, он уехал. И не было его дома года два, наверное. В Сиэтле у него всё шло на лад, но мы не виделись, лишь иногда перезванивались. Потом он приехал на свадьбу сестры. В тот вечер он напился, и я многое узнал. В основном рассказанное им тогда уже абсолютно не важно. Но в числе прочих вещей он мне и Розали поведал о молоденькой фигуристке, с которой занимался на тот момент в Сиэтле. С чудесными карими глазами, открытой душой, верой в мечту и необыкновенными способностями к фигурному катанию. И тогда мне показалось, что карие глаза его интересуют несколько больше, чем способности к спорту.

Элис слушала, замерев и практически не дыша. Теперь она понимала, что Джеймс был знаком совсем с другим Джаспером: открытым, улыбчивым, мечтательным, любящим семью. Оставался вопрос о том, каков настоящий Джаспер? Слова же о кареглазой фигуристке заинтересовали ее больше, чем какие-либо слова до того.

– Да… – задумчиво произнес Джеймс. – Девушка в самом деле произвела на него впечатление. Мы с его сестрой уж понадеялись, что в его жизни что-то изменится – ну не нравился нам его образ жизни на тот момент! В подробности, прости уж, вдаваться не буду.

Джеймс усмехнулся, кинул на сидящую напротив Элис внимательный взгляд, сделал большой глоток кофе, и его рассказ потек дальше.

– Но нашим с Розали надеждам не суждено было оправдаться. Джас решил, что девушка слишком молода – во-первых. А во-вторых, он вспомнил о данном после развода обещании не заводить серьезных отношений. Он обозвал всю эту историю глупой сказкой и продолжил вести обычный образ жизни. Розали даже каталась потом в Сиэтл в попытках его вразумить – он обидел какую-то из ее многочисленных подруг… Но бесполезно. Следующая наша встреча состоялась полгода назад. Я тогда как раз планировал перебираться в Нью-Йорк и попробовать всё-таки еще раз пройти дальше, чем секционные отборочные, когда он свалился буквально как снег на голову и предложил себя в качестве тренера. Меня это устраивало, и даже очень. Мы приехали в Нью-Йорк…

Молодой человек замолчал, достал мобильный телефон. Набрал сообщение, отправил. Судя по звукам – дождался ответа.

– Прости, чуть не забыл отправить важное сообщение, – его голос чуть дрогнул, похоже, сообщение, и правда, было важным. – Так вот… Когда мы приехали в Нью-Йорк, мне показалось, что он опять поменялся – стал задумчив, мрачен. Девиц рядом не наблюдалось. Мария не в счет – она знает его лет сто, всегда на него вешалась и всегда без толку. У нас удачно шли тренировки. И вот в один из летних вечеров он звонит мне с просьбой чуть поменять наше расписание – у него в группе появилась еще одна ученица…

– Джеймс! – утомленной событиями дня Элис не нравились его намеки.

– Слушай, дорогая, слушай! – повторил Джеймс, в который раз за вечер прекрасно осознавая состояние Элис. – Полезно. Кажется, ты поняла, о ком я. Я, собственно, тоже быстро многое смекнул. Девушка приехала из Сиэтла – раз. Имела потрясающие карие глаза – два. Имела отличные способности к фигурному катанию – три. Я бываю идиотом, временами даже клиническим, особенно перед лицом прекрасного пола. Но сложить один плюс один и плюс еще один я смог без труда. Джаспер год назад решил, а вот принять решение забыл, похоже. Дальше ты историю знаешь и рассказала бы лучше меня. Скажу одно: наблюдая за той самой девушкой, я пришел к выводу, что там с обеих сторон далеко не всё гладко. Маловероятно, что это увлечение известным спортсменом и тренером из-за стремления к деньгам и славе. Я прав?

– Джеймс, зачем ты это затеял? Зачем всё это мне рассказал?

Элис совсем растерялась и от рассказа, и от вопроса. Она понимала, что отрицать глупо, но сказать вслух очевидное не решалась.

– Прав?

Джеймс протянул руку и взял ее за подбородок, поднимая голову и заставляя смотреть в глаза.

– Да прав ты, прав! – сдалась она, пытаясь вырваться из цепких пальцев и спрятаться от не менее цепкого взгляда.

– Отлично!

Он явно удовлетворился полученным ответом, что только усилило растерянность Элис.

– Только зачем тебе это? – спросила она, опять отворачиваясь в сторону. – Ты красиво рассказываешь, но мне всё равно кажется, что ты ошибаешься. Его если и волнует, то только одно – мои возможные успехи в спорте.

– Элис, я не думаю, что ошибаюсь… Впрочем, у меня есть еще один аргумент. Рассказывать?

– Да! – она уже сама перевела взгляд на Джеймса, желая скорее закончить тяготивший ее разговор.

– Тогда слушай. У меня хороший друг работает в Нижнем Манхеттене, в тату-салоне. Он художник, виртуоз и профессионал. Я знал, что Джаспер побывал у него – сам давал адрес. Правда, не знаю зачем, – последнее время Джас и со мной не особо разговорчив. Но знаешь, что удивительно? Я тут заглядывал к своему другу в салон на огонек. И он поведал мне о красивой молоденькой девушке с потрясающими карими глазами. Которой он сделал ма-а-аленькую татуировку. И о том, как стоически она перенесла процесс…

– Хейл был у него? – Элис ухватила лишь самое важное. Джаспер зачем-то был в том же тату-салоне. Зачем? Татуировки и Джаспер Хейл в ее голове были несовместимы.

– Элис? Покажешь тату?

– Черт. Поймал.

Глаза Джеймса вновь наполнились смехом, он явно забавлялся ситуацией.

– Пожалуйста! – умоляюще протянул он.

Элис сняла свитер и подняла рукав футболки. На тонком девичьем предплечье красовалась буква «J», украшенная завитушками и черточками. И в этот момент к предплечью Элис прислонилась другая рука. Мужская, чуть тронутая загаром. На которой виднелась татуировка, явно выполненная рукой того же самого мастера. Но буква была другая.