Аксум

— Барабаны! — выкрикнул я следующий приказ, и несколько человек, быстро нацепив на себя огромные барабаны, стали наскоро подбирать ритм, а разобравшись, принялись согласованно стучать руками, заставляя идущие вперёд шеренги попадать в набиваемые ладонями монотонные удары.

Так шли копейщики, за ними мечники, а последними следовали пращники, что укрывались за всеми сзади. Вражеский строй тут же зашевелился и загомонил, а оставшиеся в живых штрафники бросились назад, да так все и полегли, от стрел в спину. Шансов выжить у них оставалось немного, может, только у кого здоровье запредельное или раны неопасные, ну или невосприимчивость организма к негативным последствиям зелья берсерка.

Вражеский строй стал лихорадочно готовиться отражать нашу атаку, но штрафники уже сделали своё дело, и восстановить ряды в прежнем порядке оказалось совсем не просто. Я подозвал к себе командира оставшихся у меня в подчинении пяти сотен дромадариев. Звали его Карас, происходил он из одного мелкого клана кочевников, которые в числе первых добровольно присоединились ко мне.

— Готовь людей к атаке, Карас. Ты зайдёшь от реки и попытаешься отсечь войско кушитов от ворот. Все должны оказаться готовы, а верблюды — не отстать. Только единым кулаком мы сможем затоптать и отбить ворота. Если сможем их захватить — город станет наш, не сможем — придётся биться о стены. Всё решит твой удар.

— А ты разве не поведёшь нас, Мамба?

— Нет, моё место рядом с пехотой. Я поведу отряд отборных воинов-дромадариев, на случай, если внезапно вернутся наёмники кушитов, что ускакали за нашими лучниками. Они могут неожиданно нанести удар в спину, чего допускать никак нельзя. Твоё дело — захватить ворота, моё — выиграть битву. Дерзай!

— Слушаюсь, повелитель! — Карас склонил голову и тут же ускакал к своим воинам, а я повернулся, чтобы ещё раз окинуть взглядом место сражения.

Обороняющиеся активно засыпали стрелами и камнями наши неспешно идущие ряды, но копейщики прятались за своими огромными щитами и не давали возможности кого-либо поразить с близкого расстояния, а вот пращникам и другим легковооружённым воинам пришлось нести потери. Потери несла и противоположная сторона, причём намного большие.

Сокращая расстояние, копейщики невольно увеличили шаг и врубились во вражеский строй. Я оглянулся и посмотрел в ту сторону, куда унеслись мои лучники-дромадарии, вместе с наёмниками, но их уже не было видно. Противник дрогнул, но устоял, и сражение вступило в кульминационную стадию.

Я внимательно следил за его ходом, временами кидая озабоченные взгляды на драмодариев, готовящихся атаковать, и опять в ту сторону, куда скрылись мои лучники. Рядом со мной находился резерв, и я не беспокоился о внезапной атаке, но помнил, что цель — выиграть минимальной ценой, а не положить всё войско ради одной победы.

Копейщики, как мне показалось, сильно завязли, но тут им на помощь пришли меченосцы, и схватка закипела с новой силой. Вражеский строй стал потихоньку отступать, сдвигаясь к стенам, и тут начал атаковать Карас. Его дромадеры зашли в левый фланг и, разогнавшись, устремились к кушитам.

* * *

В это время командующий кушитским войском афинянин Эрастон с тревогой смотрел на атаку аксумцев. С самого начала битва пошла не так, как он предполагал, но всё же, и не так плохо, как могла бы. Они разменялись с противником примерно равноценными отрядами. Егэр бросил в бой бешеных, а он поставил в первые ряды тех, кто не представлял для него никакого интереса. И те, и другие практически все погибли.

Его люди бежать не могли, так как сзади них стояли тяжеловооруженные воины, не собирающиеся им этого позволить, а аксумцы в принципе отметали для себя такую возможность. Войско Егэра оказалось намного меньше, и Эрастон всерьёз стал надеяться на победу. Всё теперь зависело от действий наёмников-дромадариев, тысяча всадников — это не мало. У противника, правда, оказались весьма хороши лучники-дромадарии, их стрелы всегда летели в цель, практически без промаха.

— Командира наёмников ко мне, — выкрикнул приказ Эрастон, лихорадочно обдумывая дальнейшие действия. На его зубах скрипел песок, а ветер продолжал дуть со стороны полупустыни, нагоняя его ещё больше.

Грек сплюнул невкусные твёрдые песчинки и повернул голову к подошедшему главарю наёмников. Им оказался уже не молодой, наголо обритый негр, голова которого была закутана в странный головной убор, а тело прикрыто несколькими обрывками разнообразных шкур и так перетянуто ремнями с навешанным на них оружием, что казалось, будто он сделаниз бронзы.

Когда он подошёл ближе, Эрастон брезгливо поморщился: от вождя наёмников так воняло, что сшибало, в буквальном смысле, с ног. Запах человеческого пота давно смещался с потом боевого верблюда, а ещё присутствовало незнакомое амбре, природу которого Эрастон распознать не сумел, но тошнило от него знатно.

— Видишь лучников на верблюдах? — кивнул он на маячивших вдалеке стрелков, что двигались по кругу, непрерывно выпуская меткие стрелы.

— Вижу, — хмыкнул наёмник, имя которого Эрастон даже спрашивать не стал.

— Догони их и уничтожь, только не увлекайся погоней, нам нужны твои всадники здесь.

— Я их поймаю, у меня тоже есть лучники.

— Поймай, — в свою очередь хмыкнул Эрастон, — если сможешь.

— Смогу! — с вызовом ответил вождь и повернулся, собираясь уходить.

— Не забудь вернуться за деньгами, в случае успеха. А если ты ещё сможешь принести голову вождя аксумцев, то я тебе заплачу за неё оружием на всех твоих оставшихся в живых воинов.

— Клянись! — тут же остановился наёмник и ткнул своим узловатым и чёрным пальцем в командующего.

Эрастон расхохотался от такой наглости.

— Клянусь всеми богами Греции, я выплачу тебе награду, пусть даже мне не хватит тех денег, что я получу от Эргамена.

— Клятва принята! — и наёмник ушёл, чтобы через несколько минут умчаться вслед вражеским лучникам.

Эрастон проводил его взглядом и, увидев, что они вступили в бой, на время забыл о наёмнике. Бой постепенно разгорался, и полководец аксумцев двинул вперёд свои основные силы. В это же самое время все его верблюжьи всадники стали перемещаться в сторону Нила. Эрастон оценил задумку: следовало ждать удара с фланга. Ну, что же, никто не надеялся, что битва окажется лёгкой, но, пожалуй, стоит уйти из порядков войск и вернуться в город. Он оглянулся.

Царь Куша стоял на стене башни, куда не могли пока добраться стрелы, выпущенные вражескими лучниками, и наблюдал за битвой. Посмотрев на царя, Эрастон решил подождать и занял позицию недалеко от городской стены, поставив перед собой в два ряда две сотни отборных местных копейщиков, перекрыв ими доступ к воротам. Враг оказался очень силён, и всё, что он слышал о Егэре и его воинах, к сожалению, оказалось правдой. Теперь остаётся только надеяться на чудо, но судя по тому, как начал прогибаться строй, оно может и не произойти.

Оставался ещё резерв: колесницы и отборные всадники Куша, их-то Эрастон и держал наготове. Придётся их использовать в самом скором времени. И не успел он занять новое место, как в атаку ринулись вражеские дромадарии. Аксумские всадники атаковали широким фронтом, охватывая как можно большую площадь, собираясь обрушиться тем самым на его левый фланг и смять его.

Ничего не оставалось, как отправить им навстречу колесницы и отборную конницу. С дикими криками, подбадривая себя, бросились в атаку вышеозначенные. Лошади заржали и понеслись сломя голову, насаженные на ось длинные лезвия бешено завертелись, грозя отхватить ноги любому, кто подвернётся им навстречу, так и случилось, когда они достигли своей цели.