Аксум

Закружились в кровавой пляске мечи и копья, засвистели выпущенные луком стрелы, закхекали убитые, заревели верблюды, падая наземь на всём скаку, с перерубленными ногами. Всего несколько мгновений продлилась встречная атака, и вот уже всё смешалось в дикой рубке всех и вся, потому как схлестнулись лучшие и храбрейшие.

Кушитам нельзя отступать, а аксумцам невозможно не выполнить приказ. Силы противников оказались примерно равны, если брать в расчёт колесницы, но аксумцы оказались намного опытнее, а кони действительно боялись верблюдов, что вскоре стало катастрофически влиять на сражение. Колесницы завязли, всю их прислугу быстро вырубили и сразу принялись за остальных всадников.

Пехотинцы кушитов, бившиеся из последних сил, тут же дрогнули и начали сдавать назад, и чем дальше, тем быстрее. Они бы и побежали, но в бой вступила конница и колесницы, и это дало им шанс отступить организованно.

Схватка конницы и дромадариев оказалась скоротечной.

Наверное, для самих дерущихся она длилась целую вечность, а для некоторых и всю жизнь, но на самом деле прошло едва ли десять минут, как возник перелом. Пехота аксумцев оказалась на голову мощнее кушитов, да ещё и подпитанная эликсирами, что усиливали её, ну а дромадарии не уступали им. Практически все колесницы оказались уничтожены, а остаток конницы, пробившись сквозь ряды аксумцев, стал разворачивать коней и скакать в сторону запасных ворот, находящихся с противоположной стороны города.

Завидев это, пехота кушитов стала ещё быстрее отступать к главным воротам, и если бы не местные отборные копейщики, то большинство отступающих, так и не добежав до ворот, погибли не от мечей врага, а в банальной давке. Аксумцы усилили давление, и в воротах образовалась пробка из спасающихся бегством людей. Сверху стреляли лучники, в упор поражая аксумцев, но те находились либо под защитой доспехов, либо укрывались за щитами, хотя кровавую жатву лучники, всё же, смогли собрать большую.

Клубок сражающихся друг с другом людей завертелся с ещё большей силой, и тут со стен громко затрубили трубы, и в бой пошла элитная сотня греческих гоплитов, которых вёл сам командующий. Выставив длинные копья, они нанизывали на них всех, кто попадался на пути, не разбирая, свой это или чужой, отталкивая в стороны спасающихся бегством воинов. Убегающая внутрь города толпа раздалась в стороны, пропуская их, и вновь сомкнулась за их спинами, быстро втекая в город.

Гоплиты сдерживали аксумцев минут пять, после чего стали отступать. Едва они успели войти в ворота, как с грохотом сверху начали падать камни, посыпались ливнем стрелы, потекла вязкой патокой горячая смола, растекаясь по доспехам и щитам аксумцев. Огромные камни разбивали и ломали доспехи, как скорлупу орехов, смола прожигала кожу и ткань, добираясь до тела, и атакующие не выдержали и отступили от стен.

А отступив, стали вынуждены отходить всё дальше и дальше, спасаясь от стрел. И в этот момент возвратились наёмники, и хоть они стали изрядно потрёпанные, но, несомненно, желали поставить в этой битве жирную точку и тем самым взять большой куш.

Пользуясь тем, что основная масса войск находилась у ворот, включая пехоту и дромадариев, наёмники решили убить полководца аксумцев, быстро решив тем самым исход битвы. Погоняя верблюдов, они бросились к холму, на котором находилась его ставка. Исход сражения повис буквально на волоске. И Эрастон, и Эргамен, увидев эту атаку, стали молиться всем богам, чтобы она увенчалась успехом.

Глава 19 Ночной штурм

Стоя на холме, я внимательно наблюдал за ходом сражения, стараясь вовремя корректировать свои решения. Пока, несмотря на ожесточённое сопротивление кушитов, побеждало моё войско, но в деле ещё не принимал участие отборный отряд всадников и отряд пехоты, что сейчас находился в ложбине между холмов, примерно в километре отсюда. Так сказать, последний довод чернышей.

Битва закипела с новой силой, после атаки моих дромадариев я даже засмотрелся на неё, решая, прорвутся ли мои воины за стены или нет, но вскоре стало ясно, что нет, и тут справа резко выметнулись вражеские верблюжьи всадники и лихо поскакали прямо в мою сторону. Ух, болезные, как мало вас осталось, бывает, сейчас и последние сгинут, я атаку на себя не прощу.

Всадников у меня оставалось намного меньше, но и эликсир, который я им собирался дать, окажется покруче даже зелья берсерка. Времени на это ушло всего ничего, и вот, повинуясь моему приказу, впереди стала группироваться моя личная сотня. И пусть нас раз в пять меньше, чем надвигающегося противника, зато вооружены мы намного лучше, и опыта в разы больше, да и вообще, я же с ними! А это почти половина победы.

Сотня быстро построилась клином и, на ходу расчехляя луки, пошла на сближение с атакующими. Те довольно загоготали, предвкушая лёгкую победу, мои же, давно выдрессированные воины молчали, берегли дыхание на яростный бой. Надвинув глубже шлем, я взял в руки лук и поскакал в середине клина, на ходу накладывая первую стрелу.

Стрела вжикнула и понеслась навстречу моей первой сегодняшней жертве. Удар! Первый готов. Следующая, следующая, следующая. Я стрелял, как мог, быстро, пользуясь своим преимуществом, ведь мой лук был одним из самых лучших, да и принятое зелье ловкости оказывало своё действие. Остальные воины стреляли так же быстро и ловко, как и я, метко попадая в цель каждым ударом.

И к моменту, когда мы прекратили огонь, сделав передышку, враги потеряли, как минимум, полсотни своих воинов, но их пыл это не охладило, и они по-прежнему считали, что сегодня им несказанно повезёт. Придётся разбить в пух и прах их напрасные надежды.

Подхватив щит и копьё, я немного отстал от основной группы и стал выбирать себе очередную жертву. В это время и произошло столкновение первых рядов моей сотни с противником, раздался грохот и треск ломаемых копий, крики раненых, и в тот же миг я нашёл себе цель.

Направив верблюда немного влево, я закрылся щитом и ударил копьём своего противника. Того вынесло из седла, и я еле успел вывернуть из его тела лезвие копья, чтобы буквально через несколько секунд вонзить его снова. На этот раз мне не удалось освободить его так быстро, пришлось выпустить оружие из рук и оставить в теле врага.

Уловив краем глаза, что ко мне кто-то пытается пробиться, я повернул голову и рассмотрел своего следующего противника. Желающим напасть на меня оказался коренастый воин, имеющий странную чалму на голове, свирепый взгляд и двух телохранителей, скачущих рядом. Очевидно, это местный командир.

Меня он заметил давно и захотел сразиться лично, видимо, лавры спасителя Куша не давали ему покоя. Ну, посмотрим. Усмехнувшись, я повернул верблюда в его сторону и даже слегка хлестнул плетью. Верблюд рванул, и я в мгновение ока подлетел к воину. Тот, размахнувшись, ударил меня хопешем, но его удар пришелся по щиту, а я мечом проткнул его правого телохранителя и помчался дальше, чтобы убить ещё одного воина, попавшегося мне навстречу.

Увидев просвет между всадниками, я направил верблюда туда, выскочил из общей схватки, сунул меч в ножны и снова схватился за лук. Не уйдёт от меня этот фрукт. Стрела легко легла на тетиву, и тут же слетела с неё, устремившись в тело неудачника. Тот успел обернуться и поймал её боком, а вслед уже летела вторая и третья. Нашпигованный стрелами кочевник начал заваливаться на бок и через несколько мгновений свалился с верблюда.

Неизвестно откуда, тут же прилетела стрела и ко мне. Звякнув о нагрудник, она отскочила в сторону, и тут же я поймал, но уже шлемом, вторую. Оглянувшись, увидел двух лучников на верблюдах, что скакали в стороне от общей схватки. Но их уже заметили другие мои воины и напали, отбив желание продолжать пускать выстрелы по мне.

А я продолжил стрелять из лука по любой мишени, что оказывалась у меня перед глазами. Ещё немного, и уже изрядно поредевшие наёмники стали уходить в разные стороны, спасаясь бегством. Их вождь погиб, а наиболее храбрые давно свалились с сёдел, окропив местные пески своей кровью.