Актуальные вопросы судебных экспертиз

Кстати, и самофинансируемая НКО без прибыли вообще существовать не может: некоторые виды затрат, в том числе направленные на развитие организации, могут быть произведены только из прибыли. Даже премировать сотрудника за особо рьяное служение общественному благу без прибыли затруднительно, ибо фонд зарплаты, как известно, не резиновый. Да и упомянутый уже Закон «О НКО» в ст. 24 прямо разрешает НКО осуществлять предпринимательскую и иную приносящую доход деятельность, в том числе приносящее прибыль производство товаров и услуг, отвечающих целям создания НКО.

В той или иной степени в извлечении прибыли заинтересованы как коммерческие организации, так и НКО – разница лишь в том, что руководитель (учредитель) НКО не вправе эту прибыль распределить между участниками (например, просто забрать себе в качестве дивиденда). Но так ли эта разница существенна?

Заметим, что в России в настоящее время довольно много негосударственных экспертных бюро, центров и институтов юридически оформлены как ООО или ЗАО. Преобразование таковых в НКО законом никоим образом не предусмотрено, так что принятие проекта вынужденно повлечёт за собой закрытие этих организаций. В свете этого вполне обоснованным выглядит мнение, что проект, вышедший из недр государственных структур, банально преследует цели вытеснения конкурентов из данного сегмента рынка услуг.

Не менее сомнительна и ч. 3 ст. 13 проекта, требующая в его нынешней редакции от негосударственной организации наличия не менее одного штатного эксперта, для которого данная организация является основным местом работы [21] .

Российское трудовое законодательство форму найма работника и вопросы штатного расписания относит к компетенции руководителя организации-работодателя и ограничивает трудовым договором с нанимаемым работником, так что для самоуправляемой негосударственной организации полномочия руководителя не могут быть ущемлены никакими директивными предписаниями.

21

В первом варианте проекта штатных экспертов предписывалось иметь даже целых пять; однако реакция экспертного сообщества была настолько показательна, что аппетиты ретивых законотворцев несколько поуменьшились.

В существующей практике широко распространена такая форма участия эксперта, как привлечение его для выполнения конкретной стоящей перед экспертным учреждением задачи без оформления на постоянную работу. С одной стороны, это удобно для эксперта, получающего возможность трудиться в качестве фрилансера или по совместительству в различных местах; с другой стороны, удобно для организации, имеющей возможность привлечь не «крепостного» штатного сотрудника, а именно того, кто представляется наиболее квалифицированным и компетентным для решения конкретной задачи. Не последнюю роль играет и то, что, приняв на работу штатного эксперта, руководитель должен, в ущерб прочим своим обязанностям, обеспечивать ему постоянный «фронт работ», что далеко не всегда возможно. Впрочем, творцам проекта (явно представителям государственных структур) этого, видимо, понять не дано.

Кстати, та же ч. 3 ст. 13 проекта требует от этого штатного эксперта, чтобы его квалификация была обязательно подтверждена сертификатом компетентности, что явно противоречит ст. 17 проекта, согласно которой сертификация компетентности судебного эксперта – работника негосударственной судебно-экспертной организации – дело сугубо добровольное.

Идея сертификации компетентности эксперта, сама по себе вполне здравая, реализована в проекте весьма неуклюже и вновь демонстрирует попытку государственных структур подмять под себя всех прочих и выставить серьёзные препятствия конкурентам. Часть 4 ст. 15 проекта отдаёт сертификацию любых (не только государственных) экспертов фактически на откуп государственным структурам, хотя ясно, что государство уже подтвердило квалификацию эксперта, выдав ему диплом государственного образца по окончании соответствующего учебного заведения. Дальнейшее подтверждение квалификации может производиться привлекающей его экспертной организацией, либо самим экспертным сообществом – подобно тому, как самоорганизующееся адвокатское сообщество удостоверяет квалификацию своих сочленов. Роль же государства при этом должна быть чисто регистрационной, удостоверительной.

Кстати, Е. А. Зайцева и В. И. Внуков также полагают, что «выдача сертификатов или свидетельств на право производства экспертиз какой-либо ведомственной экспертно-квалификационной комиссией станет причиной ущемления прав частных экспертов или государственных экспертов других ведомств в условиях нездоровой конкуренции. Создание межведомственных комиссий также приведёт к неравенству, так как не исключена возможность лоббирования интересов этих ведомств в ущерб частным, негосударственным экспертам» [22] . Того же мнения придерживаются и другие специалисты в области судебной экспертизы, указывающие, что «всё дело в стремлении Минюста России единолично осуществлять добровольную сертификацию – подтверждение компетентности негосударственных (вневедомственных) судебных экспертов. Это приведёт к недобросовестной конкуренции и порождению коррупциогенных факторов. Поскольку все рычаги воздействия будут находиться в руках одного ведомства, неизбежно появление «карманных» экспертных организаций – созданных «по благословлению» действующих «экспертных» чиновников. Что станет с неугодными негосударственными судебно-экспертными организациями и отдельными негосударственными (вневедомственными) судебными экспертами, представить нетрудно – вряд ли они долго продержатся на рынке экспертных услуг» [23] .

22

Внуков В. И., Зайцева Е. А. Указ. соч. С. 42.

23

Корухов Ю. Г., Киселёв С. Е., Гречуха Н. М. О состоянии ведомственной и вневедомственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации // Вестник МГЮА. 2014. № 3. Вып. «Судебная экспертиза». С. 40–48.

Далее, авторы проекта механически распространяют привычные, традиционные требования к государственным экспертным организациям и на организации негосударственные, деятельность которых регламентируется по-иному:

• часть 3 ст. 15 разрешает занимать должность эксперта (даже в негосударственных организациях!) только гражданам РФ. Почему не может быть экспертом живущий в России профессионально компетентный апатрид или даже иностранец (например, недавний переселенец из республик бывшего СССР)? Подобная дискриминация тем более странна, что тот же проект, в принципе, допускает привлечение экспертов-иностранцев, в том числе и из-за рубежа;

• требование к эксперту представлять судье, следователю и т. д. заверенные в нотариальном порядке копии имеющихся документов об образовании, специальности, стаже работы в качестве эксперта (ч. 5 ст. 15 проекта) – типичная, увы, чиновничья перестраховка. Документы эксперта – сотрудника экспертной организации заверяются руководителем организации; а частный эксперт приносит тому же следователю или судье оригиналы – и тот сам заверяет эти копии;

• статья 21 проекта указывает, что руководитель судебно-экспертной организации обязан иметь высшее профессиональное образование и пройти последующую подготовку в области судебной экспертизы. Авторы проекта явно не понимают, что руководитель негосударственной экспертной организации ничем никому не обязан и, вообще говоря, сам может и не быть экспертом [24] . Ответственность за производимую экспертизу несёт персонально эксперт – вот ему и должны предъявляться подобные требования. Некомпетентность же руководителя как эксперта никаких процессуальных последствий не имеет, отвод его по этим мотивам процессуальными кодексами не предусмотрен;

24

Аналогия с директором театра, который сам на сцене не бывает, напрашивается сама собой.

• совершенным рудиментом кабальной советской системы выглядит часть 5 ст. 23, запрещающая эксперту или экспертной организации отказаться от производства порученной им судебной экспертизы в установленный судом срок, мотивируя это отказом стороны, на которую судом возложена обязанность по оплате расходов, связанных с производством судебной экспертизы, осуществить оплату назначенной экспертизы до её проведения.

Хочется напомнить авторам проекта, что труд в России свободен, причём принудительный труд запрещён (ст. 37 Конституции РФ). Коль скоро эксперт (или экспертная организация) принимает на себя производство экспертизы именно на условиях предоплаты (что вполне однозначно разрешено ГК РФ), заставлять его производить экспертизу до оплаты или невзирая на отсутствие оплаты – противозаконно. Тем более в случаях, когда имеется в виду негосударственная организация, действующая именно в соответствии с нормами ГК РФ. Кстати, практика показывает, что оплата произведённой экспертизы часто сильно затягивается, особенно в арбитражных судах, рычагов воздействия на которые у руководителя негосударственной организации практически никаких нет.

Итак, обилие огрехов и «странностей» в представленном проекте однозначно свидетельствует о необходимости серьёзной доработки первой и второй его глав. Именно несовершенство законодательства – как в его текущем состоянии, так и в проектах изменений его – является основной причиной попыток обойти «острые углы» за счёт введения новых подходов.

В свете этого особый интерес вызывает идея независимой, «внесудебной» экспертизы, которую представители стороны защиты (а равно и потерпевший, гражданский истец либо их представители) могли бы назначить самостоятельно, не обращаясь с ходатайствами к дознавателю, следователю или суду. Плюсы подобного подхода вполне очевидны, однако он встречает серьёзные процессуальные возражения.

Мы отнюдь не случайно выделили в предыдущем абзаце слово назначить – судебная экспертиза именно назначается, её производство не требует в общем случае согласия сторон и может сопровождаться принуждением, в том числе при отборе образцов для сравнительного исследования. Но монополией на принуждение в уголовном процессе обладает только государство и его властные органы – органы предварительного расследования, прокуратура и суд, частные лиц использовать принуждение не вправе.