Аквариум. Геометрия хаоса
Шрифт:
«Тогда нам казалось, что многое уже возможно и благодаря общему бардаку жить стало легче, — писал мне позднее звукорежиссёр “Аквариума”. — Отсюда яркие цвета и весёлые лица на фотографиях. Концерты, поездки, Yellow Submarine в Таллине — казалось, ещё чуть-чуть, и мир изменится. Я сидел в “Сайгоне” и спокойно читал книгу Хендрика Смита The Russians, после чего всё-таки переехал в Ереван. Впоследствии мы с Борей переписывались, присылая друг другу по три письма в неделю. И если он вдруг умрёт раньше меня, я опубликую эту графоманию. Наверное, её хватит на пару томов».
Незадолго до отъезда Марат выставлял
«К этому времени наш стиль принципиально поменялся, и мы перестали быть тихой акустической группой, — вспоминал Дюша. — Мы стали играть странную музыку, которую кто-то называл “панком”, а кто-то “жёстким демоническим роком”. Всё это звучало сочно и эмоционально, отличаясь даже от андеграундного авангарда».
У университетских знакомых Борис купил электрогитару и выставлял звук на ней со значительным перегрузом. Кроме того, юный Фагот изменил свои партии, издавая нечто атональное — как правило, перпендикулярно мелодической линии. В истории «Аквариума» это оказалось переломным моментом, и для таких тектонических сдвигов должен был появиться весомый повод. Имитируя работу в научно-исследовательском институте, Гребенщиков в какой-то момент чутко уловил признаки стагнации в современной поп-культуре.
«В конце семидесятых я начал разочаровываться в положении вещей в роке, — объяснял позднее Борис. — Я помню первый сокрушительный удар по моей вере, и это был альбом Uriah Heep, который назывался Magician’s Birthday. Я поставил пластинку на проигрыватель, посмотрел на великолепную обложку и стал ждать духовного откровения. Вместо этого я услышал полную чушь. Меня обманули! Я был готов к пророчеству, но оказался поражён абсолютной глупостью. Разочарование росло во мне, и когда в Англии появился панк, я приветствовал его всей душой».
После таких внезапных озарений Борисом были переаранжированы «Блюз простого человека» и «Летающая тарелка», а также акустические «Герои» и «Марина», у которой оказался откровенно криминальный текст: «Марина мне сказала, что ей надоело, / Что она устала, она охуела, сожгла свой мозг и выжгла тело…»
На концерте в Москве «Аквариум» устроил шумный панк-перфоманс, не вписывающийся в традиции столичной рок-сцены. Настроив гитару, бородато-джинсовый Гребенщиков надел тёмные очки и загадочно произнёс: «Наш ансамбль состоит при Доме культуры металлического завода. Мы играем для рабочих, и им эта музыка нравится».
Затем ваганты из Ленинграда резко «включили пушки»: «Летающую тарелку», «Герои» и «Блюз свиньи в ушах». Звук несколько раз отключался, но это никого не смущало. Апофеозом концерта стал «Блюз простого человека» — с истеричной флейтой, атональной виолончелью, тяжёлыми барабанами, безумной партией фагота, минималистичным басом и чудовищным скрежетом гитары. За этой нервной вакханалией наблюдали концертный промоутер Костя Моисеев, идеолог «Арсенала» Алексей Козлов, звукорежиссёр «Машины времени» Саша Катамахин, журналисты Александр Липницкий и Андрей Гаврилов, магнитофонный «писатель» Саша Агеев, а также музыканты «Сиполи» и «Последнего шанса».
«Я познакомился с “Аквариумом” при посредничестве Андрея Макаревича и сразу же пригласил их на рок-фестиваль в Черноголовку, — писал Троицкий в самиздатовском
журнале “Зеркало”. — За три дня до предполагаемого события фестиваль был прикрыт, но я всё-таки привёз музыкантов на двадцатый этаж комбината редакции “Молодой гвардии”. И когда Гребенщиков запел: “Вчера я шёл домой, кругом была весна, его я встретил на углу и в нём не понял ни хрена”, я поежился от сладкого ощущения, что впервые слышу натуральный рок на русском языке. Вскоре я пригласил их на всесоюзный фестиваль рок-музыки в Тбилиси».Знакомство Артёма с ленинградскими панками стало началом новой жизни. После концерта в «Молодой гвардии» «Аквариум» словно вынырнул из облаков местечковых баек в журнале «Рокси». А после выступления в Тбилиси его реальная история — а значит, и мифология — вышла на новую орбиту.
В биографии любой культовой рок-группы существуют концерты, которые принято считать «главными». Для Doors — это Нью-Хейвен, у The Rolling Stones — Альтамонт, а у «Гражданской обороны» — скандальный дебют в ДК Чкалова, после которого долгое время в ходу был народный афоризм: «Панк-рок существовал в СССР ровно двадцать минут — во время первого концерта Егора Летова в Новосибирске. Всё остальное — это уже пост-панк».
Для «Аквариума» подобной «точкой невозврата» стало скандальное выступление в Тбилиси. В грузинскую столицу бэнд отправился в идеальном составе, с джазовым барабанщиком Женей Губерманом, который заменил выступавшего в Москве Майкла Кордюкова.
Все в группе прекрасно понимали масштаб грядущего события и основательно к нему готовились. В марте 1980 года на фестиваль «Весенние ритмы» прибыли ансамбли со всей страны: эстонский «Магнетик бэнд», латвийский «Сиполи», джаз-роковый «Гунеш» из Ашхабада, «Ариэль» из Челябинска, множество закавказских рок-ансамблей, а также «Машина времени», «Автограф» и «Удачное приобретение» из Москвы.
На этом пёстром фоне «Аквариум» выглядел «тёмной лошадкой» — акустическим ансамблем с флейтой, фаготом и виолончелью, приехавшим поучиться уму-разуму у корифеев жанра. «Однако люди, пригласившие нас на фестиваль, плохо понимали, с кем они связались», — ухмылялся позднее Гребенщиков.
Подвох состоял в том, что Боб и компания направились в Тбилиси не просто в роли участников, а «с ножом в кармане». Как упоминалось выше, в тот период они плотно «подсели» на лучшие образцы панк-рока.
«Наш эквивалент панка — это освобождение сознания от привычной мысли, что над нами стоит большой аппарат, — провозглашал в те времена идеолог “Аквариума”. — Панк — это большая энергия и стремление к непривычным, неортодоксальным звукам. Панк включает в себя, в частности, неправильное пение и неправильную игру».
Грузинский перфоманс «Аквариума» начался с псевдоиндуистской инструментальной импровизации «Микроб», которую группа исполняла втроём: фагот, флейта и индустриальная виолончель. Затем на сцену вышли остальные музыканты, и дальше анархисты из Питера выступали секстетом.
«Судя по реакции зала, я почувствовал, что все находятся в некотором шоке, — рассказывал Борис спустя годы. — Губерман кричит Фану: “«Блюз свиньи в ушах» давай!”, а я говорю: “Может, не надо?”… Помню, что мне было очень страшно».