Алая нить

Он бывал там слишком часто, позволил себе втянуться. Он даже с удовольствием играл в пикет с ее стариком отцом. Обманутый обманщик, пробормотал он. Но кончается все деньгами. Значительными деньгами. Достаточными, чтобы осуществить совсем другую мечту. Конечно, ненастоящую.

* * *

«Для меня никогда никого не будет, кроме Стивена». Добрый легкий поцелуй в щеку. «Не теряйте связи... берегите себя». Не она будет сидеть с ним при свечах, а Мадлен. Он заслужил Мадлен. Они с ней заслужили друг друга. Он съехал с дороги на обочину. Посмотрел на часы. Стивен всегда выезжал из дома в одно и то же время и приезжал в казино ровно в девять тридцать. Очень пунктуальный человек наш мафиози. Никогда не опаздывает на деловую встречу. И на эту приедет вовремя, хотя сам он об этом не узнает. Если только не возьмет с собой Анжелу. Мэкстон не предупредил об этом американца. Сегодня днем он решил узнать наверняка. «Я не приеду сегодня вечером, Ральф». А то не хватало еще, чтобы он, остановив машину, увидел, что рядом со Стивеном Фалькони сидит Анжела и спрашивает: «Ой, Ральф, у вас авария?» Он снова посмотрел на часы. Казалось, стрелки стоят на месте.

Он потряс рукой, решив, что часы остановились. Я здесь уже Бог весть сколько... Нет, часы идут.

Зимой – на Карибское море. Ему будет весело с Мадлен. Она будет доводить его до исступления постельными фокусами, которым выучилась, еще когда была шестнадцатилетней шлюшкой. Они будут обедать вместе и танцевать под музыку джаз-банда погожими теплыми вечерами. Будут жить в лучших номерах отменных гостиниц. Он будет держать ее при себе как счастливый талисман, и пусть весь мир увидит, какой прелестной женщиной он обладает. Да, он же забыл о круизе.

Куда они поедут? На Дальний Восток? В Гонконг? Он давно мечтал съездить туда. Китайцы – отчаянные игроки. Может быть, он бы даже выиграл немного денег. Там есть потрясающий ипподром. Мадлен будет в восторге. Он будет водить ее по магазинам. Говорят, там тебе за день могут сшить костюм. Не хуже, чем на Сэвил-роу. Ну, может быть, немного хуже. Люди склонны преувеличивать. Когда ему исполнилось восемнадцать, отец заказал ему одежду у своего портного. Отец шил там все свои вещи. И дед тоже. Они говорили, что их можно носить тридцать лет, если сохраняешь фигуру. Наверное, в Гонконге так не умеют. Каким же он был идиотом, решив, что может поселиться в тоскливой английской деревне, с женой, а то и с ребенком. Что за глупая, идиотская мысль. Он, видно, лишился последнего умишка.

Вдали на холме он увидел фары автомобиля, заворачивающего за угол. Фалькони; через несколько минут он будет здесь. Он выключил двигатель и отпустил сцепление. Вскоре мимо него промчался большой «пежо» со Стивеном за рулем.

Он пропустил его и рванулся с места. Сейчас он поедет по узкой боковой дороге и выедет на шоссе впереди Стивена. Так, чтобы частично развернуться и загородить дорогу. Заряженный «смит-и-вессон» лежит рядом на сиденье. Ему останется только выйти из машины и выстрелить в окно с близкого расстояния. Один шанс против тысячи, что на всегда пустынной дороге окажется не та машина.

* * *

О'Халлорен должен был встретить Мэкстона на шоссе у поворота на Ниццу в половине десятого. Он вел машину очень осторожно, потому что сбоку был высокий обрыв. В кармане у него лежал чек. В другом кармане пряталась резиновая дубинка. Она не повредит кожу на голове, как удар металлическим предметом.

Половина десятого. Он не волновался. Мэкстону нужно еще несколько минут, чтобы развернуть машину и поехать обратно. Может быть, когда Фалькони пришлось остановиться, он вышел из машины... Несколько минут – это ничего.

Девять тридцать пять.

– Черт возьми, – пробормотал он. – Где этот сукин сын? – Он услышал автомобиль раньше, чем увидел его. Спортивная модель, чего и следовало ожидать от этого типа; верх откинут, водителя ничего не стоит узнать. Он замедлил ход и остановился. О'Халлорен открыл дверцу своей машины и вышел. Он неторопливо пошел навстречу Мэкстону. Совсем спокойно, без малейших признаков волнения. Как фараон на дежурстве. Рука сжимала в кармане дубинку.

Он остановился сбоку от маленького автомобиля. Посмотрел сверху вниз на Мэкстона. Может быть, виноват лунный свет, но тот был смертельно бледен.

– Сделали?

– Да. Где деньги?

– Вот они, – сказал Майк О'Халлорен. Держа чек в левой руке, он протянул его Ральфу Мэкстону. – Никаких хлопот?

– Никаких.

Он увидел блеск пистолета и открыл рот, чтобы завопить. Но пуля опрокинула его прежде, чем он успел пикнуть. Он развернулся и упал лицом вниз.

Мэкстон вышел из машины. Американец был прав насчет пули такого калибра. В спине у него зияла огромная дыра.

Мэкстон смотрел на него. Ничто вокруг не шелохнулось. По дороге растекалась большая лужа крови, похожая на пролитые чернила.

– Мне очень жаль, – сказал он. – Но ты бы нашел кого-нибудь другого. – Он снова забрался в машину. Чек лежал на сиденье. – Тебя тоже жаль, – сообщил он чеку, – но я не могу получить по тебе деньги. В конце концов, у меня тоже есть принципы.

Он разорвал его и со смехом бросил клочки в воздух. Ветерок подхватил их и унес в долину.

Он повел машину, огибая повороты на своей обычной скорости. Он был первоклассным водителем, с орлиным зрением, с молниеносной реакцией. Он добрался до береговой дороги меньше чем за десять минут.

Остановился у бистро на окраине Жуан-ле-Пэн. Заказал бренди. Хозяин сказал, что, если ему очень нужно, он может воспользоваться телефоном в задней комнате. За пять франков.

– Месье Лоуренса, пожалуйста, – сказал он. Бренди он взял с собой и выпил почти до капли, ожидая у телефона.

– Стивен Лоуренс слушает.

– Добрый вечер, – сказал Ральф Мэкстон. – Это я.

– Что вам нужно? – Голос Стивена действовал ему на нервы.

– Просто хочу сообщить вам, что на дороге у выезда на шоссе лежит мертвец. Он предлагал полмиллиона долларов любому, кто убьет вас. Вы не поверите, как я был близок к этому. Если бы не ваша жена, я был бы сейчас богатым человеком. Передайте ей мое почтение.

Он повесил трубку, допил бренди и оставил на столе бумажку в двадцать пять франков. Хозяин изумленно посмотрел ему вслед. Но не кинулся за ним, чтобы отдать сдачу.

Какой чудесный вечер. Замечательный вечер, чтобы прокатиться по превосходной дороге до Муайенн-Корниш, а затем насладиться величественной панорамой, открывающейся с Гран-Корниш, самой высокой точки горы. Яркий лунный свет, легкая прохлада там, наверху, ветерок, овевающий его, когда он ведет машину. Он нашел подходящее место и остановился, осторожно откатившись от края обрыва. Жутковато и прекрасно стоять на такой высоте: внизу лежат крошечные города, огни которых кажутся светящимися точками, черное море с серебряной лунной дорожкой: она, как говорят, манит самоубийц. Как приманила его давнего друга много лет назад. Он уплыл в открытое море, потому что акулы на суше истерзали его сердце.

Какой бессмыслицей была его жизнь. Растрачена попусту. И он едва не обрек себя еще на долгие годы бессмыслицы. Со своей задушевной подружкой Мадлен. Теперь не будет круиза к соблазнам Дальнего Востока. Не будет ямайских джаз-бандов и танца «лимбо» с подружкой, такой же никчемной, как он сам. И все потому, что он знал, какую боль это причинило бы Анжеле. Его остановила не совесть, не нравственность. Он же понятия не имеет ни о первом, ни о втором. И всегда даже гордился этим. Просто он не мог сделать ее несчастной.