Альбаррасин
Шрифт:
Блэйк пошевелилась, пытаясь принять вменяемую позу, но только сильнее вывернула суставы, охнула. Открыла один глаз. Правый. Прямо перед носом действительно лежала толстая старая книга. А ещё стопка помятых листков, исписанных мелким, аккуратным почерком, затёртая от множества прикосновений папка с пожелтевшими газетными вырезками, огрызок карандаша, какой-то хлам.
Всё это и многое другое она успела рассмотреть вчера, пока проявляла не свойственные ей чудеса выдержки, дожидаясь, когда Ренне надоест возиться с нахальной девчонкой.
Конечно, когда она решила выполнить просьбу «подопытной свинки» вернуть её в клетку, Блэйк и не подумала оставить их в покое и свалить восвояси. Она могла
Вместо этого Блэйк упрямо последовала за Ренной, пусть это означало наблюдать, как та любезничает с Кэйсси, организовывает ей полноценный ужин из трёх блюд, укладывает спать. Девчонка бурчала в ответ что-то благодарное, а Блэйк подумала, что не так уж Кэйсси хочет, чтобы её оставили в покое и вернули к прошлой жизни. Разве будет в ней место настоящему чуду и исполнению любой прихоти?
Её хотелось размазать тонким слоем по стенке. С самого первого мгновения. Даже, когда Блэйк полагала, что их знакомство продлится ровно столько, сколько необходимо, чтобы стереть девчонке память и отправить домой. Задолго до того, как на сцене появилась Ренна и дала Блэйк более-менее очевидный повод злиться. И чем дальше, тем сильнее Кэйсси раздражала. Последующей истерикой, претензиями, заискивающим тоном. Тем, что Ренна опекает, уговаривает, успокаивает, нянчится с ней, как с маленькой, беспомощной и беззащитной, коей она вовсе не является. Тем, что Кэйсси даже не пытается соображать и упростить всем задачу по выяснению, какого чёрта происходит и кому она мешала настолько, что её пытались убить, не особо заботясь о возможных свидетелях. В общем — всем, и это было глупо, но справиться с собой Блэйк не могла, поэтому вместо того, чтобы найти подход к девчонке, продолжала её провоцировать. А та в долгу не оставалась.
Ренна выбрыки игнорировала и на берегу моря, и позже, в замке, чем только добавляла масла в огонь. В оба огня. В конце концов, Блэйк не выдержала, ушла от греха подальше, но не слишком далеко — в соседнюю комнату. Ждать. Она видела, что Ренна не всё понимает, что у неё масса вопросов. Кто-то пытался, и довольно успешно, переиграть её. Кто, зачем? Кому-то мешают её затеи? По-настоящему мешают? Значит, она затеяла что-то грандиозное или натолкнулась на что-то стоящее. Блэйк хотела быть частью этого.
Утром она была готова признать, как нелогично, чтобы не сказать по-идиотски, вела себя накануне. Вряд ли поможет, если предложит теперь Кэйсси: «Давай начнём всё с начала — мы же не враги». Или: «Смирись, я никуда не денусь». Точно не станет лучше, но по крайней мере можно попытаться поговорить с Ренной.
Всё её поведение было такой несусветной глупостью, таким ребячеством, что Блэйк даже не стала искать ему вразумительное объяснение. В итоге просидела в эркере на диване, листая книги и перебирая записи. Раз за разом прокручивала в голове предстоящий разговор, продумывала вопросы, перебирала события дня, репетировала реплики, а потом — просто пыталась вспомнить, когда последний раз общалась с Ренной или хотя бы находилась в одной комнате. Разговор обещал быть долгим. Или наоборот. Но при любом раскладе — тяжёлым, который рано или поздно скатится во взаимные обвинения.
Вспоминать — лучший способ заснуть, особенно, когда организм отключается от непривычной усталости. Может, и хорошо, что она вырубилась в совершенно неприспособленном для сна месте: переспав со своими вопросами и размышлениями, на свежую голову оглянувшись на вчерашние события, Блэйк вдруг поняла — давить на Ренну и требовать ответов уже не хочется. Хотелось, чтобы разговор действительно стал разговором. Чтобы Ренна рассказала сама.
Не раз за вчерашний
безумный день Блэйк ловила себя на ощущении, что окажись на её месте любой другой высший альба, давно лишившийся любопытства, он бы тоже не смог остаться в стороне. Какая-то тайна, связанная с прошлым, заставляла внутренне вздрагивать. Словно оживали древние инстинкты, о которых Блэйк не знала или забыла, как забыла тот день, когда появилась на свет, как не помнила, где. Будто просыпалась генетическая память, не давала остановиться, вычеркнуть случившееся из памяти — словно это тоже было частью давней программы, заложенной в ней. И что Ренна всё это понимала, гнала её, но в то же время готова принять, готова ответить. Главное, подобрать правильные слова, чего уже много лет не удавалось.Блэйк закрыла глаза. Хотелось нырнуть обратно в сон, ненадолго убежать от бешеного поиска ответов. В этот момент Блэйк напомнила самой себе Кэйсси. Девчонка тоже кричала, что хочет, чтобы ничего такого с ней не происходило. Чтобы всё было, как раньше. И вряд ли по-настоящему хотела.
Надо всё-таки просыпаться. Вернуться к себе, принять душ, одеться в конце концов. Если через пару часов всё начнет повторяться, если её вновь выжмут как губку, высосут всю энергию, потом попытаются утопить в ядовитом море, вытащат под незнакомое и в то же время почти родное солнце чужого мира, то пусть при этом она хоть выглядит вменяемо, а не как бездомная оборванка.
Блэйк села. Потянулась. Зевнула.
— Доброе утро, — послышалось из дальнего тёмного угла.
От удивления она моргнула. Надо же! Ренна заговорила первой.
Не удержалась:
— Тебе тоже ночь пошла на пользу?
Ренна хмыкнула.
— Кофе?
— По твоему рецепту?
— Не моя идея была заснуть на диване.
Блэйк встала, поправила халат. Приблизилась к письменному столу, за которым сидела Ренна.
— Ладно, давай уже свой кофе.
— И никакой благодарности! — она, ухмыляясь, протянула стакан. Светло-коричневый напиток оказался ледяным, абсолютно не похожим на кофе, но тем не менее вкусным и, главное, действительно бодрящим.
Несколько секунд Блэйк потягивала его, глядя то на Ренну, то на разложенные по столу бумаги и книги, и даже заметила выглядывающий из-под вороха листов пластиковый угол чего-то, что вполне могло оказаться ноутбуком. Ренна и техника? Вот это уже что-то новенькое!
Ренна не сводила с неё мрачного взгляда, видимо, терпеливо дожидаясь, когда Блэйк заговорит. Она не стала тянуть.
— Ненормальная реакция моря Истока, мёртвый наручник тайко. Нара со всеми её непонятными способностями. Кэйсси, светящаяся, как гирлянда, — неторопливо перечислила Блэйк. — Ты правда думала, что я просто уйду, если потребуешь?
— А ты проснулась и сразу в бой, — усмехнулась Ренна.
— Конечно, я в бой. Ты втянула меня в какую-то хрень! — Настрой на конструктивный разговор быстро улетучивался. Ренна же оставалась спокойной, по всяком случае внешне. — Верни мой наручник.
— Он не твой.
— О, конечно! Хочешь сказать, он твой?
— Лэй…
— Не называй меня так.
— Иди к себе, Блэйк. Умойся. Прими душ, долгий и холодный. Переоденься. Поешь обычной еды. И приходи. Поговорим.
— И я застану тебя здесь?
— Кэйсси будет спать некоторое время. Я никуда не денусь.
— Ты…
— Обещаю, — она не дала отпустить очередную колкость. — Ты заснула у меня в комнате. Я смирилась, что от тебя не отделаться.
Блэйк фыркнула, залпом допила «кофе», шумно поставила стакан на стол, на какой-то листок. Кажется, пустой, судя по тому, что Ренна никак не реагировала. За порчу записей можно было вылететь из комнаты спиной в дверь. Но её неожиданное утреннее самообладание только сильнее раздражало.