Альбаррасин

— Зачем тебе нужна эта девчонка?

Ренна не ответила.

— Слушай, всё необязательно должно быть… так.

— Согласна, — она кивнула. — Не обязательно. Но ты знаешь, что будет. Потому что это ты и я. Мы по-другому не умеем, Блэйк.

— Ты собралась меня воспитывать?

Ренна хмыкнула:

— Ещё скажи — дрессировать.

Блэйк вспыхнула. Заехать бы ей сейчас! Но мешал стол. Она сжала руки в кулаки. Мысленно выдохнула и вдохнула несколько раз как можно глубже.

— Я — часть всего этого, Рэн. Дай мне хоть что-нибудь! И я отправлюсь, как ты предложила, в душ.

— Ты не часть меня и не часть Флэя. Хочешь что-нибудь? Вот тебе что-нибудь, Лэй. Ты никогда не должна была приходить за ним. Отведённое Флэю время измерялось десятилетиями. Он знал едва ли не с рождения, что умрёт молодым. И потому был ярким. Неординарным. А потом появилась ты, и всё стало… иначе.

Такого Блэйк не ожидала. Ренна никогда не пыталась читать её мысли, это было табу, единственное, в чём она оставалась верна себе всегда. А потому не могла знать, о чём Блэйк вчера думала. Угадала? Или сама думала о том же?

— Я стала его шансом, Рэн.

— Ты стала его иллюзией. Ты дала ему пустоту. Он — не я. Он не умеет придумывать цель. Не умеет обманывать себя и идти вперёд только потому, что есть дорога, а значит, надо двигаться. Не умеет жить без смысла. Не умеет просто существовать.

Ренна резко выпрямилась и встала. Блэйк от неожиданности отпрянула, но она, кажется, не обратила внимания. Продолжила говорить:

— Ты никогда не умела разбираться в людях. Флэй устал от вечной молодости уже за тридцать лет, и тогда тебя посетила другая гениальная идея.

— Я пыталась помочь! Не могла же я… Он!.. — Блэйк сорвалась на крик, осеклась. Заговорила почти шёпотом: — Ты вынуждаешь меня оправдываться. Опять. Как всегда. Чёрт бы тебя побрал, Рэн. Не говори мне, что всё это из-за Флэя.

— Всё это из-за бессмысленности вечности, Блэйк. Из-за всех нас, уставших, скучных и скучающих, равнодушных ко всему альба. Это так… противоестественно, — она зажмурилась, тряхнула головой. — Всё наше существование — ошибка. Бессмертие нам чуждо. Я не могу так больше. Простые слова — «надоело, устала» — и на десятую долю не описывают, что я чувствую на самом деле. Но я — не Флэй, я не сделаю того, что сделал он. Я слишком себя люблю, — Ренна криво усмехнулась. — Однако и так продолжаться не может. Не может! Хочешь быть частью всего этого? Хочешь по-настоящему помочь? Отлично. Помоги мне всё исправить.

— Исправить что? — Блэйк поискала глазами, куда бы сесть, не нашла, поэтому так и осталась стоять.

Когда-то Ренна хотела вернуть альба всю их былую силу. Была уверена, что зависимость от солнца — болезнь, от которой можно вылечиться. Избавиться. Найти другие источники питательной энергии, найти способы остаться вне Альбаррасина навсегда, обрести полный контроль над всем своим потенциалом. У неё было столько теорий… давно, ещё в самом начале. Точнее, после первой сотни лет, когда одной вечной молодости и практически неуязвимости больше не хватало. Ренна наслаждалась тем, кем стала, не понимала депрессию Флэя и, позже, обиду и злость Блэйк. Теперь она говорит — исправить.

— Ты же знаешь, это нельзя исправить, Рэн. Нельзя, потому что ничего не сломано. Вы — высшая ветка эволюции. Люди с особыми генами из других миров, кто в определённый момент выходит на новый уровень, чтобы стать альба. Такие, как вы с Флэем. Как Нара…

Блэйк замолчала. Как Нара? Действительно? Та была уверена, что кто-то вмешался и что-то с ней сделал. Как-то подтолкнул к метаморфозам. Может быть, ускорил развитие ментальных способностей. Или даже искусственно их вызвал. Блэйк тогда подумала, что если кто-то и мог сотворить подобное, то только Ренна.

Плюс Кэйсси. Странная Кэйсси, которая каким-то образом связана с Нарой.

— Ты заблуждаешься, Лэй.

Блэйк моргнула. Надо же как задумалась, почти забыла, где и с кем находится.

— Альба — не ветка эволюции, не высшее звено, как вы привыкли считать, — пояснила Ренна. — Альба — всего лишь старый генный эксперимент. Неудачный. Такие, как мы с Флэем — его искусственное повторение. А такие, как Нара, вернее, её далёкие предки — его инициаторы.

— Инициаторы? Хочешь сказать, что они истинные творцы Альбаррасина?..

— Истинные творцы! — передразнила Ренна. — Не было никаких творцов, Блэйк. Чёрт вас разберёт, зачем вы их так обозвали. Расины ничего никогда не создавали, никакими первоистоками не ворочали. Да, могли летать, лечить и молнии глазами пускать. Да, черпали энергию у небесных светил. Но это всё!

— Расины?..

— Древняя раса. Ваши настоящие предки. Их почти не осталось, а те, что есть — уже не ровня прежним. Но и среди них иногда встречаются интересные личности. Такие, как Нара.

— Ты… откуда ты всего…

— Нахваталась? С людьми разговаривала. Книжки умные читала. Ты знаешь, что всё это есть в нашей библиотеке, здесь, в замке. Ну, не всё, конечно. Но многое. Я начала проверять, сверять данные. У меня было достаточно времени. Высшие альба верят, что раньше солнце было бледнее, ваша связь — тоньше, а приливы моря Истока позволили создать связь между высшими альба и звёздами. Что все остальные миры — ваши дети, дети Альбаррасина, которые вы должны оберегать, поэтому следите за Петлёй. Но у вас нет ни одного свидетельства, что это действительно было так. Вы всё забыли, вам давно нет ни до чего дела. Вы привыкли, смирились с тем, что есть. Самый древний альба и тот не помнит, чтобы когда-то было иначе.

— Ты нашла Парса?

Ренна самодовольно ухмыльнулась:

— Правда, поразительно, чего можно достичь, имея вечность и упрямство?

Блэйк задумалась. Бессмертная жизнь отнимает способность удивляться. Привыкаешь, что рано или поздно произойдёт всё, что угодно. Потому что времени не просто много — оно бесконечно, и то, что кажется невозможным сейчас, будет доступно через тысячу лет. А потом начинаешь думать, что всё уже было, всё уже видели, всё пережили. Что новые чувства на самом деле просто хорошо забытые старые, и тоже будут вскоре забыты. Проходит время, и так и случается. Как там говорят? Всё проходит — пройдёт и это. Так зачем чувствовать? Зачем удивляться, зачем переживать? Зачем что-то создавать? Пусть этим занимаются другие. Те, чья жизнь быстротечна.

Такие неправильные чувства и мысли — такие привычные для альба. И всё же далеко не всех они затронули. Многие из них продолжают жить, делая вид, что им столько лет, на сколько они выглядят. Год за годом, век за веком обманывают себя и окружающих, путешествуя по Зрелым мирам.

— Не верю.

— Твоё право, Блэйк.

— Неужели кто-то так хотел бессмертия, что согласился на мир-клетку?

— Подозреваю, клетка — случайность. Побочный эффект.

— Как это?

— Тебе никогда не приходило в голову, почему Альбаррасин — такой? Почему в этом мире больше нет ни одного живого существа, кроме нас?